Васька возмущённо пропыхтел (больше для приличия), что такта во мне ноль и даже в минусе.

— Паспорт! Никита скоро поедет в Москву, с ним передай.

— Зачем?

Мне вспомнилась красная книжица девственно чистая, потому что я никуда не выезжала. В принципе на Турцию (или Египет) я бы наскребла (с кредитом на пару), но смысла в этом не видела. Ибо пляжи ненавижу. Жару не жалую. А на Пирамиды могу и так полюбоваться, с картинок. Тем более, все, что хотела о них узнать, я и так уже прочитала.

— Не скажу.

— А я не пришлю.

— А я маму попрошу, у нее ключи есть от твоей берлоги.

— Мама в моих вещах рыться не будет. Она не ты.

— Ей-то я скажу зачем.

— Какашка ты, братец!

— Я, между прочим, тебе сюрприз хочу сделать, а ты обзываешься, — надулась наша семейная гордость.

— Маме с папой лучше сделай. Они тебя двадцать четыре года терпят. А мама и того больше.

— Им тоже сделаю. Но им я хочу все по первому разряду. А ты… — хмыкнул брат. — Пойдет тебе и так.

Туше!

— И доверенность сделай на получение визы.

— Я поняла, ты решил продать меня на органы и с выручки замутить собственный бизнес.

— Рассмотрю твое предложение, если ты будешь упираться.

— У тебя девушка есть. С ней и езжай.

— Сегодня есть, завтра нет, послезавтра есть, но уже другая. А сестра одна и на всю жизнь.

— Какая высокоинтеллектуальная мысль. Надо записать.

— А то! Я старался! И ты, это, подумай насчет Москвы...

И я подумала-подумала и решила, что раз уж хочу взять ипотеку, надо перед смертью надышаться, и стала копить денежку с таких вот подработок, которые мне подгонял Паша. Мой второй друг. Владелец небольшой фирмы по ремонту компов и прочего оборудования.

Иногда, особенно в осенне-предновогодний период, компы имели тенденцию ломаться чаще, потому что все сидели дома и косячили. Рук у Пашки не хватало, и, собственно, в моем лице улыбнулась ему удача. Хозяину отходил процент, причем не учтенный нигде. А я могла подработать в выходные.

— Меня Ира зовут. Проходите.

Комната, где находился «пациент», разительно отличалась от всей пройденной мною до этого квартиры. Хорошие обои, паркетная доска, большая кровать, заваленная подушками, тяжелые красивые шторы. Тонкий телевизор на стене. Видимо, любимица семейная, раз отдали зал, так еще и так вложились в обстановку. Девушка, вызвавшая мастера (в моем лице) видимо была студенткой. Возраст и стопка книг по... Криптовалюте и банковскому делу. Ничего себе темы для обучения нынче. Хотя крипта за этот неполный год показала волшебные темпы роста и видится многим, как новая мировая валюта. Эх, предложить чтоль Пашке идею про "майнинг"? Представляю, куда он меня пошлет.

— Вот, — палец нацелился на виновника того, что девушка, видимо, не могла выйти в интернет и посидеть в соцсетях. — Греется жуть как.

Ноут, стоявший на угловом компьютерном столе, кстати, тоже оказался неплохим, «крепкий середнячок» по ценам.

— И зависает, — продолжила я. — А может и отключиться.

Девушка закивала.

Я порылась в сумке и выудила наборчик — отвертка со сменными наконечниками.

— Он давно у вас? Его чистил кто-нибудь когда-нибудь?

Ира удивленно похлопала длинными ресницами.

— Года полтора. Клавиатуру протираю и экран.

— Я про внутренности. Он пылится, как и любая другая вещь.

Винтики, крепившие заднюю панель ноутбука к корпусу, рядком выстроились на столе. Ух! Просто цех по валянию шерсти… Удивительно, компьютеру то не так много лет.

— Вау! — Ирина всплеснула руками.

— Пылесос у вас есть?

— Да! Сейчас, — девушка метнулась в коридор и чем-то там загремела.

Провод зарядки завалился за стол, и пришлось лезть, чтобы его достать. Изрядно приложившись затылком о выдвижную полочку для клавиатуры, бесполезную в принципе, я чертыхнулась и начала обратное движение, но на пути оказалось кресло на колесиках, которое от моего толчка отъехало назад, сбросив с себя груз в виде моей сумки, из которой, конечно же, вывалилась тьма всякой всячины.

— Блин! Что за день такой?! Извините, пожалуйста!

Ира, стоявшая в дверях с пылесосом, кивнула:

— Я помогу!

И тоже опустилась на колени.

Мда, Виктория Алексеевна, мама, если бы увидела эту свалку в сумке — шею бы намылила капитально, очень уж она у меня любит порядок. Я его тоже люблю, местами… Сумка — это не то место...

Кресло укатилось к комоду у окна. Я поднялась с колен и схватила его за подлокотник, чтобы вернуть на положенное место, и нос к носу столкнулась с…

Дайте-ка подумать с кем!

С… Егором Михайловичем!

Точнее с его фотографией. На комоде в золоченной рамке стояла большая (двадцать на тридцать) фотография Ирины и того, кто внес такой сумбур в мою жизнь. Точнее даже не он, началось-то все с его брата.

Хотя, кто его знает, может это Артем…

Фотка явно не новая. И склеенная. Когда-то порванная в порыве чувств самой хозяйкой или кем-то, кто не готов делить девушку с Адонисом. Судя по виду Ирины, она тут еще старшеклассница. Красавчик с кривой ухмылочкой и короткой стрижкой и девушка с распущенными волосами в летнем платье стояли возле парапета, а за их спинами раскинулся наш немаленький город с золотыми маковками церквей, широкой лентой Волги, мостом, ее пресекавшим и бескрайними далями. Такой вид открывается только с обзорной площадки в Парке Победы, над которой распростерли свои крылья двенадцать журавлей, держащих курс на запад. Большой мемориальный комплекс был любимым местом крупных городских праздников и прогулок горожан.

Егор (а мне кажется, что это был все-таки он) в белой майке, голубых джинсах на фоне голубого же, залитого солнцем неба и синей огромной реки, разумеется, смотрелся очень фотогенично, Ира же льнула к нему и немного смущалась. Хотя выглядела она тоже очень красиво. Высокая, с отличной фигурой, длинными темными волосами до ягодиц.

Скотч, конечно, сильно портил изображение, но рассмотреть фото позволял.

Я сделала вид, что подбираю последнюю мелочь (хотя на самом деле, это была нитка на ковре) и вернулась к столу.

— У вас кулер забился. Сейчас все поправим, и будет как новенький.

Все-то время, пока я разбиралась с компом, вычистив его изнутри, меня не отпускало дурацкое чувство, что Егор Михайлович с фотографии просверлит мне дырку в затылке.

А все из-за того, что мне вспомнилось спустя пару недель после его прихода. Да и как вспомнилось… Не особо хотелось такое вспоминать, но мозг же не спрашивает.

Я знаю, что падал Артем практически беззвучно. Не кричал, не звал на помощь. Но вот только не отпускала меня мысль последнее время, что за мгновение до… сверху слышались глухие удары, будто по крыше прыгал кто-то. Я уверяла себя, что это Артем, когда перелезал, наступил на откос, или когда несся к земле, задевал карнизы балконов. Или, может быть, это я, начавшая спускаться вниз по лестнице, ступени которой устилал коврик, крепившийся на углах металлической планкой.

Слишком много времени прошло. И слишком сильно меня потрясло произошедшее. А это дает волю воображению. Я даже проверила, у дома, где жил Артем, и находился клуб, действительно покатая жестяная крыша. Но прыгать по ней и уж тем более бегать, было бы проблематично, если ты не человек — паук. Да и как до нее допрыгнуть с балкона?

К тому же я не знала, что нашли на месте происшествия полицейские. А Егор, когда приходил, и словом ни о чем таком не обмолвился, хотя времени прошло немного. Но и позже мне никто не звонил. Повесток не приходило. А значит…

А значит, это все бред!

Я подумывала позвонить Егору и рассказать... Но встречаться с ним не хотелось. Случившееся чуть сбило с него спесь, но в нем чувствовались и самодовольство, и нарциссизм, и фото за моей спиной сие доказывало наглядно, оно кричало, какое великое он сделал одолжение Ирине, сфотографировавшись с ней. И мне совсем не хотелось, чтобы он решил, что я — еще одна возжелавшая его дамочка, готовая придумать все, что угодно, ради встречи. Особенно такое.