Я медленно оделся. Белая рубашка, выглаженная кем-то из персонала больницы, серые брюки, черные ботинки.

Все сидело идеально. Конечно, это же теперь мое тело. Тело Итана Митчелла. Двадцать пять лет, пять футов десять дюймов, сто семьдесят один фунтов чистых мышц и армейской выправки.

Я в который раз посмотрел на себя в маленькое зеркало над раковиной. Квадратная челюсть, светлые волосы, коротко подстриженные, голубые глаза.

Лицо загорелое, здоровое, если не считать повязки на виске. Красивое лицо, честное, открытое. Лицо человека, которому доверяют.

Не мое лицо.

Я провел пальцами по щеке, ощущая легкую щетину. Странное чувство.

Мои руки, но не мои. Шире в ладонях, короче пальцы. Мозоли на ладонях, от чего? Память Митчелла всплыла сама собой: тренировки по рукопашному бою в Квантико, упражнения на турнике, отжимания до изнеможения.

Память. Это самая странная часть. Воспоминания Митчелла присутствуют в моей голове, но словно через мутное стекло. Размыто, обрывками.

Но эти воспоминания чужие. Как фильм, который я посмотрел, но не прожил сам.

Мои настоящие воспоминания острые, четкие, болезненно детальные. Двадцать девять лет жизни Итана Коула. Сиэтл, MIT, ФБР. Родители-инженеры, одиночество, компьютеры, алгоритмы. Дело Меррика. Грузовик на перекрестке.

Смерть.

Я сжал край раковины, чувствуя, как мышцы напрягаются. Сильные руки. Это тело намного крепче, чем мое прежнее.

В прошлой жизни я никогда не занимался спортом, проводил дни за компьютером, питался пиццей и энергетиками. Митчелл служил в пехоте, прошел через армейский ад подготовки, таскал на себе боевую экипировку по джунглям Вьетнама.

Интересно, как долго я смогу управлять этим телом, не выдав себя? Коллеги ожидают увидеть Митчелла, простого парня, солдата, человека действия. Вместо этого получат меня, высокомерного интеллектуала, который привык думать, а не драться.

Медсестра вернулась с коляской.

— Правила больницы, — сказала она с улыбкой. — Все пациенты покидают здание в коляске.

Я не стал спорить. Сел в коляску, чувствуя себя идиотом, и она повезла меня по коридору.

Больница Franklin Memorial, судя по табличкам на стенах. Небольшая, провинциальная по меркам двадцать пятого года. Стены выкрашены в бледно-зеленый цвет, линолеум на полу потертый, пахнет антисептиком и чем-то затхлым.

Мимо проходили врачи и медсестры. Все в белом. Никаких цветных халатов, как в современных больницах. Женщины-медсестры в традиционных шапочках и платьях длиной до колена. Мужчины-врачи в белых халатах, со стетоскопами на шее.

Мы проехали мимо палаты, где на кровати лежал мужчина лет сорока, курящий сигарету. Курящий. В больнице.

Я моргнул от удивления, но потом вспомнил, это ведь семидесятые годы. Здесь еще не знают о вреде курения так, как в моем времени. Врачи курят, беременные женщины курят, курят везде.

Добро пожаловать в прошлое.

Дэйв Паркер встретил нас у главного входа. Высокий, широкоплечий, темноволосый, с дружелюбной улыбкой.

— Итан! — он помахал рукой. — Как самочувствие, приятель?

— Нормально, — ответил я, поднимаясь из коляски. — Спасибо, что приехал.

— Не за что, — Дэйв похлопал меня по плечу. — Мы же друзья. Пошли, машина на парковке.

Я поблагодарил медсестру и последовал за Дэйвом. Солнце било в глаза, яркое июньское солнце Виргинии.

Жарко. Градусов под тридцать, наверное. Воздух влажный, липкий, пахнет выхлопными газами и горячим асфальтом.

Парковка заполнена машинами, которые я видел только в музеях, на выставках ретро или старых фильмах. Ford Mustang, Chevrolet Impala, Plymouth Barracuda. Огромные, угловатые, с хромированными бамперами и решетками радиатора.

Дэйв подвел меня к темно-синему Ford Galaxie, огромному седану с белой крышей.

— Залезай, — сказал он, открывая пассажирскую дверь.

Я сел в салон. Пахло сигаретами и освежителем воздуха в форме елочки, висящим на зеркале заднего вида. Сиденья из винила, горячие от солнца. Никаких ремней безопасности. Я инстинктивно потянулся за ремнем, но его не оказалось.

— Что-то не так? — спросил Дэйв, заводя двигатель.

— Нет, все нормально, — быстро ответил я.

Двигатель зарычал, громкий, мощный V8. Дэйв включил радио. Из динамиков полилась музыка: «Lean on Me» Билла Уизерса. Я узнал песню, старая классика. В моем времени она считалась винтажной, здесь она свежая, новая, вышла всего пару месяцев назад.

Мы выехали на дорогу. Вашингтон семидесятых выглядел одновременно знакомым и чужим. Те же широкие проспекты, те же памятники вдалеке.

Но все остальное другое. Здания ниже, меньше стекла и стали. Больше кирпича и камня. Рекламные щиты огромные, яркие, рекламирующие сигареты, виски, автомобили.

На одном щите улыбающаяся женщина держит пачку Virginia Slims с лозунгом «You’ve come a long way, baby» — «Ты многого добилась, детка». Коротко, уверенно и с тем самым подтекстом женской независимости, который так распространится в будущем.

Машин на дорогах меньше, но они все огромные, пожиратели бензина. Воздух заметно более задымленный. Нет каталитических нейтрализаторов, нет экологических стандартов.

— Слушай, Итан, — сказал Дэйв, переключая передачу, — как ты себя чувствуешь на самом деле? Врачи сказали, что у тебя сотрясение. Может, стоило еще денек-другой полежать в больнице?

— Нет, я в порядке, — ответил я. — Хочу домой.

Домой. Квартира Митчелла. Я знал адрес из его воспоминаний: 2847 South Glebe Road, Apartment 3B. Небольшая однокомнатная квартира в многоэтажке, снятая три месяца назад после окончания подготовки в Квантико.

— Ладно, — Дэйв кивнул. — Но если что-то понадобится, звони. Серьезно. Я могу привезти продукты, или лекарства, или что там еще.

— Спасибо, Дэйв, — я посмотрел на него. — Правда, спасибо.

Он улыбнулся.

— Да ладно, не благодари. Ты бы сделал то же самое для меня.

Митчелл сделал бы. Хороший парень, верный друг.

А я? Я даже не знаю, кто я теперь. Коул в теле Митчелла. Гибрид, химера, невозможное существо.

Мы ехали минут пятнадцать. Дэйв рассказывал о новостях из ФБР, о том, что директор Грэй планирует реорганизацию отделов, о том, что все нервничают после смерти Гувера. Я слушал вполуха, кивал в нужных местах, но мысли витали далеко.

Что мне делать? Как жить в этом времени? Как работать в ФБР семидесятых, когда я привык к технологиям двадцать пятого года?

Наконец мы подъехали к зданию на South Glebe Road. Типичный жилой комплекс. Четырехэтажное кирпичное здание, балконы с облупившейся краской, небольшая парковка спереди.

— Вот мы и приехали, — сказал Дэйв, глуша двигатель. — Помочь подняться?

— Нет, справлюсь, — я открыл дверь и вылез.

Ноги держали уверенно. Головокружения не было. Тело Митчелла крепкое, здоровое, быстро восстанавливается.

Дэйв проводил меня до входа.

— Ключи у тебя?

Я достал из кармана связку ключей. Три ключа, от входной двери здания, от квартиры, от почтового ящика. Память Митчелла подсказала, какой что открывает.

— Есть, — показал я.

— Отлично, — Дэйв еще раз хлопнул меня по плечу. — Отдыхай, приятель. И звони, если что.

— Позвоню, — пообещал я.

Он ушел, помахав на прощание. Я проводил его взглядом, потом повернулся к двери.

Глубокий вдох. Время войти в жизнь Митчелла.

Вестибюль маленький, тусклый. Стены выкрашены в бежевый, почтовые ящики вдоль одной стены, узкая лестница ведет наверх. Пахнет старым ковром и чужой стряпней.

Лифта нет. Конечно, нет. Это дешевое жилье.

Я поднялся на третий этаж. Коридор узкий, двери квартир выкрашены в коричневый. Квартира 3B в конце коридора. Я вставил ключ в замок, повернул. Щелчок. Дверь открылась.

Зашел внутрь и замер.

Маленькая однокомнатная квартира. Крошечная.

Может, тридцать квадратных метров, не больше. Одна комната, совмещающая спальню и гостиную. Узкая кухонька в алькове. Дверь в ванную. Вот и все.