Аксаков продолжил читать системное задание, игнорируя звук открывающегося окна за спиной и последующий шум падения. Володя выпрыгнул, как и следовало ожидать. Умный парень, не стал дожидаться, пока граф закончит чтение и будет вынужден приступить к выполнению задания.

Текст перед глазами был неумолимым и жестоким:

Задание: Устранить бессистемного свидетеля.

Метод: На усмотрение исполнителя.

Срок: 2 недели.

Награда: Повышение авторитета. Благосклонность Системы.

Наказание за отказ: Понижение до II сорта.

Наказание за провал: вариативно.

Отказываться в данном случае точно не вариант. Род Аксаковых, который его отец так долго восстанавливал после того кризиса десять лет назад, может снова оказаться на грани… Или же просто придется покинуть род, чего граф тоже совершенно не желает.

Но Володя не был угрозой. Аксаков видел это своими глазами, общался с ним, наблюдал. Парень просто попал не в то время не в то место, вышел из аномалии живым и теперь расплачивается за это своей жизнью. Где же справедливость, о которой так любит говорить Великая Светлая Система?

Завыли сирены, а значит бойцы засекли побег. Аксаков неторопливо закрыл интерфейс и направился к выходу. Достал рацию с пояса и нажал кнопку передачи:

– Всем бойцам, – его голос был спокоен и властен, – Приказываю: не стрелять по беглецу. Система поручила устранить Рубцова именно мне, лично. Следовательно, другим его устранять запрещено. Это мое задание, и я выполню его сам. Понятно?

– Понятно, ваша светлость! – раздалось в ответ из рации.

Аксаков вышел на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как микроавтобус с Володей проскакивает через ворота и скрывается за поворотом. Красные огоньки стоп‑сигналов удалялись всё дальше и дальше.

Вокруг него уже стояли растерянные бойцы, а несколько человек пытались завести свои машины. Один из охранников, заглянув под капот своего внедорожника, выпрямился с озадаченным видом:

– Господин граф, у всех машин перегрызены провода! Все до единой! Это же… как будто какой‑то зверь поработал!

– Енот, – устало произнес Аксаков, глядя вслед удаляющимся огонькам. – Почти уверен, что именно енот…

Он постоял еще немного, глядя на пустую дорогу, по которой скрылся беглец. В груди было странное чувство, смесь облегчения и беспокойства. Облегчения, потому что ему не пришлось убивать парня, который не сделал ничего плохого. Беспокойства, потому что Система не простит неудачу, и рано или поздно придется за это отвечать.

– Надеюсь, он поймет, что лучше бы ему убраться подальше от города, – тихо пробормотал граф себе под нос.

Бензин почти закончился… Причем не только в баке, но и в запасных канистрах тоже. Паша молодец, всегда продумывает все наперед, и потому распихал по всем возможным кармашкам тару с топливом. Вот только я не Паша, и потому успел потратить почти всё, а на заправку никак не мог выделить время.

Последняя бутылка ушла в бак еще несколько километров назад, а стрелка не поднялась даже на миллиметр. Не знаю, на какое время этого хватит, так что лучше не рисковать…

Тем более, что впереди показалась старая заправка, одинокая и обшарпанная, стоящая у дороги как последний оплот цивилизации перед бескрайними лесами. Вокруг заправки стоят заграждения, намотана колючая проволока и вкопаны металлические штыри, на случай появления монстров. Вообще подобных заправок не так‑то много, и работают здесь только достаточно сильные системщики.

Вывеска потрескалась и выцвела так сильно, что прочитать название было почти невозможно, да и колонки выглядели так, будто их последний раз красили еще при моем дедушке. Хотя какой там дедушка, если я вообще в чужом теле переродился… Надо бы как‑нибудь разобраться с этим вопросом, вдруг у меня тут и правда дедушка есть… но сейчас точно не время.

Я свернул к заправке и остановился у ближайшей колонки. Двигатель с облегчением заглох, а я несколько секунд просто сидел, держась за руль и пытаясь собраться с мыслями. За последние сутки произошло столько всего, что голова начала раскалываться от попыток все это осмыслить.

Енот на пассажирском сиденье что‑то жевал, облизывался и выглядел вполне довольным жизнью. Наверное, приятно быть енотом и не переживать по поводу всяких мелочей, наподобие борьбы за жизнь и прочей ерунды.

Я вышел из машины, потянулся, разминая затекшие мышцы. Оператор заправки, мужик лет сорока с небритым лицом и усталыми глазами, медленно поднялся из своего кресла за стойкой и вышел наружу. Посмотрел на меня, на халат, который я до сих пор не снял, потом перевел взгляд на енота в машине. Ничего не сказал, только кивнул и молча начал заправлять.

Я решил зайти в магазинчик при заправке, купить воды и чего‑нибудь поесть. Сыры от Аксакова, конечно, хороши, но хотелось чего‑то более существенного. Может, хотя бы сэндвич или что‑то горячее, если тут вообще такое есть.

Зашел внутрь. Типичный придорожный магазин с полупустыми полками, запахом старого кофе и сигаретного дыма. На стене висел телевизор, и на нем как раз шли новости. Я было собрался пройти мимо, но вдруг услышал знакомое имя.

– Разыскивается особо опасный преступник Владимир Рубцов, – монотонно произносила диктор, женщина средних лет с безупречной прической и каменным выражением лица. – Великая Светлая Система обвиняет его в краже государственных тайн и артефактов особой важности. Во имя Великой Светлой Системы должен быть пойман в течение двух недель…

И тут на экране появилась моя фотография. Не самая удачная, надо признать, но вполне узнаваемая. Похоже, кто‑то постарался и достал мое изображение из какой‑то базы данных. Может быть, даже из документов, которые я оформлял в бюро…

Я замер на месте, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Вот оно, официальное признание того, что я теперь враг государства. Хотя, опять же, ведущий четко сказал, что все эти обвинения исключительно со слов Светлой.

Правда от этого не легче, теперь я не просто беглец, а особо опасный преступник. И что характерно, обвинения совершенно идиотские. Какие еще государственные тайны? Какие артефакты особой важности? Она вообще не старалась, когда это всё выдумывала?

Оператор вернулся внутрь как раз в этот момент. Вытер руки о тряпку, посмотрел на экран телевизора, где все еще красовалась моя физиономия, потом медленно перевел взгляд на меня. Я приготовился бежать, рука инстинктивно потянулась к Профополу, спрятанному в складках халата.

Мужик несколько секунд изучал меня, сравнивая с фотографией на экране. Потом тяжело вздохнул, полез в карман и достал пачку сигарет. Закурил, затянулся, выдохнул дым.

– Зрение у меня плохое, – наконец проговорил он, глядя куда‑то в сторону. – Совсем плохое стало в последнее время. Особенно, когда система о чем‑то просит.

Я напрягся еще сильнее, не понимая, к чему он клонит.

– Но знаешь, – продолжил оператор, снова затягиваясь, – Если долго присматриваюсь к чему‑то, начинаю видеть хорошо.

Повисла пауза. Он смотрел на меня тяжелым взглядом, а я медленно начал понимать смысл его слов. Намек был более чем прозрачен. Сейчас у него зрение плохое, и он ничего не видит. Но если я буду торчать здесь слишком долго, то он рано или поздно разглядит меня хорошо.

– Понял, – кивнул я, хватая с полки первые попавшиеся бутылки с водой и пару упаковок каких‑то сухариков. – Спасибо.

– За что? – пожал плечами мужик, отворачиваясь к окну. – Я вообще ничего не видел сегодня. Тихий вечер, ни одного клиента.

Я быстро расплатился, даже не стал ждать сдачи, и вышел из магазина, после чего запрыгнул в машину, завел двигатель и выехал с заправки. В зеркале заднего вида видел, как оператор стоит у входа и курит, глядя мне вслед.

Хороший мужик. Не каждый станет помогать разыскиваемому преступнику, даже если обвинения кажутся липовыми. Может, у него самого были проблемы с Системой, или он просто из тех, кто не любит лезть в чужие дела. В любом случае, я был ему благодарен.