Получено +1 очко навыков

Свободных очков: 1

Много же мы продали блюд, однако. Аж больше десяти тысяч опыта накопилось.

Интерфейс продолжал разворачиваться перед глазами:

Условия выполнены:

— Достигнут уровень 16

— Управление командой 10+

— Создано 5+ уникальных рецептов

— Успешное управление логистикой и союзниками

РАЗБЛОКИРОВАНА НОВАЯ ВЕТКА ДАРА

Я выпрямился, сердце застучало быстрее. Новая ветвь?

Интерфейс развернулся полностью. Я видел три знакомые ветви — Синюю (Познание), Зелёную (Преобразование), Золотую (Влияние).

И рядом с ними загорелась четвёртая.

Серебристая и холодная, как клинок.

ВЕТВЬ УПРАВЛЕНИЯ

Доступные навыки:

— Экономика Трактира

— Обучение Персонала

— Анализ Логистики

— Создание Репутации

Я смотрел на список, не веря глазам.

Четыре новых навыка. Управление трактиром, обучение команды, логистика…

И последний.

Создание Репутации.

Я мысленно коснулся строки, и интерфейс развернул описание:

Создание Репутации (ур.1)

Позволяет считывать коллективное восприятие объекта или территории населением.

Эффекты (ур.1):

— Диагностика статуса: Отображает текущие ассоциации и ярлыки, закрепленные за местом.

— Карта страхов и желаний: Показывает доминирующие эмоции целевой аудитории по отношению к объекту.

— Анализ факторов: Выявляет конкретные причины текущей репутации (слухи, визуал, история).

Я замер, глядя в таблицу. Этот навык огромное подспорье. Система ответила на мой вопрос.

Как изменить репутацию Слободки? Как сделать опасный район модным местом?

Этот навык подскажет мне ответ.

Я усмехнулся в темноте комнаты и откинулся на подушку, посмотрел в потолок, закрыл глаза, чувствуя, как усталость наконец накрывает меня.

Завтра начнётся новая битва. Битва не за еду, а за репутацию. За имидж. За то, чтобы люди захотели прийти в Слободку.

Я проснулся на рассвете.

За окном было темно, морозно. Ветер свистел, гнал по улице сухой снег. Стекло затянуло узорами — тонкие ледяные перья расползались от углов к центру.

В доме было тепло. Я спустился вниз, на кухню. Матвей уже был там, разжигал печь. Тимка сидел за столом, зевал, тёр глаза.

— Рано, — пробормотал Тимка.

— Привыкай, — усмехнулся я. — Повара встают раньше всех.

Матвей закрыл заслонку печи, выпрямился:

— Александр, мы идём на рынок?

Я кивнул:

— Да. Сегодня готовим настоящий завтрак. Нужно отпраздновать нашу победу.

Мальчишки переглянулись, улыбаясь.

Мы оделись, вышли в холодное утро. Рынок просыпался — торговцы раскладывали товар, зазывали первых покупателей. Мы прошлись между рядами и впервые за всё время я не смотрел на цены. Покупал то, что хотел.

Хорошую рыбу — судака, толстого, с белым мясом. Белый хлеб. Молодой сыр. Сливочное масло. Яйца. Молоко.

Матвей смотрел на меня с удивлением:

— Александр… это же дорого.

Я усмехнулся:

— У нас есть деньги. Можем позволить себе нормальный завтрак. Нужно показать детям ради чего мы бились.

Мы вернулись домой с полными корзинами. Разложили продукты на столе.

— Начинаем, — сказал я.

Тимка вскочил:

— Что я делаю?

— Режь хлеб. Толстыми ломтями, в палец толщиной.

Тимка взялся за буханку, начал резать. Матвей смотрел на меня:

— А я?

— Рыбу чисти. Затем снимай филе и режь порционными кусками.

Матвей кивнул, взял нож.

Я разжёг огонь посильнее, поставил две сковороды. В одну бросил кусок сливочного масла — оно зашипело, растеклось золотой лужей. Сладкий, молочный запах наполнил кухню сразу.

Взял миску, разбил в неё три яйца, плеснул молока, взбил вилкой. Тимка подал мне нарезанный хлеб.

Я опускал ломти в яичную смесь по одному, пропитывал с обеих сторон, выкладывал на сковороду. Хлеб зашипел, начал золотиться. Я переворачивал его, следя, чтобы корочка была ровной.

Когда гренки почти дошли, я посыпал их сыром — толстым слоем. Сыр начал плавиться, течь по краям, пузыриться. Запах был невероятный.

Матвей подал мне филе судака — белые куски, без костей. Я посолил их, посыпал сушёными травами, выложил на вторую сковороду. Рыба зашипела громко. Я жарил её быстро, на сильном огне.

Варя спустилась по лестнице, за ней младшие дети. Они остановились на пороге кухни, принюхались.

— Что это? — прошептала Варя.

— Завтрак, — ответил я, улыбаясь.

Я начал выкладывать еду на большое блюдо. Гренки с расплавленным, подрумянившимся сыром. Рядом филе рыбы.

Поставил блюдо на стол. Все расселись, весело переговариваясь.

— А что это за хлеб такой интересный? — спросила Маша.

— Это солнечный хлеб, — я улыбнулся.

— Солнечный? — спросил маленький Гриша. — Потому что до него солнце дотронулось?

— Конечно, — рассмеялся я. — Матвей знаешь как бегал, чтобы солнечные лучи поймать? Поэтому ешьте.

Дети набросились на гренки. Откусывали, и сыр тянулся длинными белыми нитями. Они жевали, закрывали глаза от удовольствия.

Варя попробовала рыбу. Откусила кусок — мясо распалось на белые хлопья. Она прожевала, проглотила, посмотрела на меня:

— Александр… это…словно и не было той недели. Как вспомню, аж вздрагиваю.

Она не договорила. Ну а я улыбнулся в ответ и сел рядом, взял гренку, откусил. Это был вкус тепла, вкус дома, которому ничего не угрожает. Ну и вкус победы, разумеется.

Я глянул на остальных. Дети ели, смеялись, тянулись за добавкой. Матвей с Тимкой уплетали рыбу, переглядывались, улыбались. Варя резала гренку на маленькие кусочки для самых младших.

И я подумал: Вот ради этого я дрался.

Победа над Гильдией ради самой победы ничего не стоит. Я воюю с ними ради того, чтобы они ели рыбу, а не пустую кашу. Смеялись за столом, а не голодали. Были в тепле, а не мёрзли.

Вот она, настоящая победа.

Дверь открылась резко, впустив порыв холодного воздуха.

На пороге стоял Угрюмый в длинном тулупе, покрытом снегом. За его спиной виднелись двое его парней — Волк и ещё один, которого я не знал. Широкоплечий, с бычьей шеей и маленькими глазами.

— Доброе утро, повар, — усмехнулся Угрюмый, стряхивая снег. — Вижу, празднуем победу?

Я кивнул на стол:

— Присоединяйтесь. Есть ещё рыба.

Угрюмый замялся, потом всё же вошёл, сел за стол. Его парни тоже уселись, когда я кивнул.

Варя подала им тарелки. Угрюмый попробовал гренку, прожевал, кивнул с уважением:

— Неплохо. Не праздничный пир, но хороший завтрак.

Он допил отвар, вытер рот тыльной стороной ладони, посмотрел на меня:

— Готов смотреть здание?

Я встал:

— Готов.

Мы оделись — я, Матвей, Тимка. Варя осталась дома с младшими. Сказала, что потом придет. Угрюмый повёл нас через Слободку. Сначала мы шли по знакомым улицам — тем, что я уже видел. Дома покосившиеся, но обжитые. Дым из труб, голоса за заборами, дети, бегающие по снегу.

Потом район начал меняться. Дома стали ниже, грязнее. Заборы сломанные. Улицы уже, темнее. Снег здесь не убирали — он лежал толстым слоем, перемешанный с грязью и золой.

Угрюмый шёл впереди, парни по бокам. Он оглянулся через плечо:

— Здесь глухие места, Александр. Тут даже мои парни ходят по двое, но территорию мы держим. Чужаки сюда не лезут.

Я кивнул, оглядываясь. В проёмах между домами мелькали люди. Кто-то смотрел на нас из окон, прячась за шторами. Чувствовалось напряжение — словно район затаился, наблюдая.

Мы свернули за угол и я услышал голоса.

Впереди, на небольшой площади перед пустырём, собралась толпа. Человек двадцать, может тридцать. Мужчины, женщины, подростки. Они стояли кучками, переговаривались, смотрели в нашу сторону.