Вся моя команда замерла. Маша сжала руки в кулаки. Фрол перестал жевать. Волк с Гришкой напряглись, готовые вскочить.

Повара Кирилла тоже замерли, смотрели то на Белозёрова, то на меня.

Кирилл сидел неподвижно, лицо каменное. Он не смотрел на Белозёрова. Смотрел на меня, ждал ответа.

Я молчал несколько секунд. Смотрел на Белозёрова, на его самодовольную улыбку, на его дорогой камзол, на его руки, которые может и держали нож, но очень давно. Он мне напомнил Сержа — моего бывшего начальника.

Я медленно встал напротив него.

Белозёров перестал улыбаться, прищурился.

Я посмотрел ему в глаза и сказал тихо, но чётко:

— Нахер пошёл.

Повара Кирилла ахнули. Маша прикрыла рот рукой. Даже Кирилл вздрогнул, не ожидая такого.

Белозёров побледнел, потом покраснел. Лицо исказилось от ярости:

— Что⁈ Ты… ты понимаешь, с кем разговариваешь⁈

— Понимаю, — ответил я спокойно. — С человеком, который хотел оставить этих детей голодать.

Я указал на Тимку, Антона, Сеньку. Они сидели рядом, смотрели на меня широко раскрытыми глазами.

— С человеком, который украл у нас телегу и все припасы, даже не оставив ничего на еду, для того, чтобы я не вышел на ярмарку.

Белозёров дёрнулся, открыл рот, чтобы возразить, но я продолжил:

— С человеком, который мешает работать честным людям.

Я кивнул на Машу и Фрола. Фрол поднял голову, посмотрел на Белозёрова с ненавистью.

— И после всего этого у тебя хватает совести предлагать мне работать на тебя? Решил сделать мне одолжение?

Белозёров позеленел от ярости. Руки дрожали, голос сорвался на крик:

— Ты не знаешь, с кем связался! Я раздавлю тебя! Ты больше никогда не сможешь работать в этом городе! Я…

— Заткнись, — перебил я его.

Белозёров захлебнулся, замолчал от шока.

Я сделал шаг к нему, глядя в глаза и прорычал:

— Я разнесу тебя и твою империю.

Пауза.

— Чтобы ты знал, я собираюсь открыть в Слободке трактир. «Веверин». И я сделаю его лучшим трактиром в этом городе. Лучше, чем всё, что есть у Гильдии. Лучше, чем всё, что ты когда-либо видел.

Я сделал ещё шаг, почти вплотную к Белозёрову. Он попятился, лицо побледнело.

— И хрен ты мне помешаешь. Вошь канцелярская.

Белозёров стоял неподвижно.

Лицо из бледного стало мертвенно-белым, как у утопленника. Руки дрожали, сжатые в кулаки. Он дышал тяжело и прерывисто.

Павильон «Золотой Гусь» замер в абсолютной тишине. Повара Кирилла не двигались. Моя команда не дышала. Даже Кирилл сидел неподвижно, смотрел на Белозёрова настороженно.

Потом Белозёров медленно выдохнул и улыбнулся мерзкой, гадливой улыбочкой.

— Вошь канцелярская, — повторил он тихо, почти шёпотом. — Интересно.

Он сделал шаг ко мне, посмотрел в глаза.

— Ты думаешь, ты победил? — спросил он так же тихо. — Ты думаешь, что выиграл спор и теперь можешь плевать мне в лицо?

Я молчал, держал его взгляд.

— Я уничтожу тебя, Александр, — продолжил Белозёров, голос стал жёстче, громче. — Я сгною твой трактир прежде, чем ты забьёшь первый гвоздь. Я перекрою тебе все поставки в этом городе. Никто тебе ничего не продаст кроме гнили.

Он наклонился ближе, почти шепнул мне в лицо:

— Твои дети будут есть гниль, Александр. Твоя драгоценная команда будет голодать. И когда ты приползешь ко мне на коленях, умоляя о работе, я плюну тебе в лицо и захлопну дверь.

Маша за моей спиной вздрогнула. Варя прикрыла рот рукой.

Я не шевелился. Смотрел на Белозёрова спокойно и улыбался, что раздражало его еще сильнее. Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент послышались тяжелые, уверенные шаги сзади.

Подошедший капитан Ломов, встал рядом со мной, посмотрел на Белозёрова холодно.

— Господин Белозёров, — сказал Ломов негромко, но голос прозвучал жестко и многообещающе. — Я, капитан городской стражи Ломов, зафиксировал прямую угрозу жизни и здоровью граждан города. Лучше бы вам крепко подумать о том, что вы только что сказали.

Белозёров обернулся к Ломову, лицо исказилось от ярости:

— Ты⁈ Ты смеешь вмешиваться в дела Гильдии⁈

— Я вмешиваюсь в дела закона, — ответил Ломов спокойно. — Угрозы отравлением — это преступление. Вы только что совершили его публично, при свидетелях.

Он кивнул на поваров Кирилла, на мою команду, на самого Кирилла.

— Если с этим человеком или его командой что-то случится, — продолжил Ломов, — я буду знать, к кому идти первому.

Белозёров стоял, тяжело дышал, смотрел то на Ломова, то на меня. Лицо красное, руки дрожат. Он снова потерял контроль и потерял лицо. Его публично унизили дважды — сначала я, потом Ломов.

Кирилл сидел за столом, смотрел на Белозёрова молча. Не вмешивался и даже не пытался защитить своего босса.

Белозёров посмотрел на него и понял, что остался один. Он медленно выпрямился, одёрнул камзол. Посмотрел на меня последний раз, взглядом полным ненависти

— Это ещё не конец, Александр, — сказал он тихо, развернулся и вышел из павильона.

Повисла тишина. Я хмыкнул, посмотрел на Ломова. Он кивнул мне коротко, вернулся к столу, сел.

Затем я посмотрел на Кирилла. Кирилл сидел неподвижно, глядя вслед Белозерову. Лицо его было задумчивое и мрачное. Потом он медленно повернулся ко мне и так же мрачно усмехнулся.

— Ты псих, Александр, — сказал он тихо. — Ты только что подписал себе смертный приговор.

— Смертный приговор, скажешь тоже, — я презрительно поморщился и сел обратно за стол, взял кружку эля, отпил. — Он уже пытался меня задушить и у него ничего не вышло. Не выйдет и дальше.

— Глупо было рассказывать ему свой план, — добавил Ломов. — Теперь он будет знать как тебе помешать.

Я только улыбнулся многообещающей улыбкой в ответ. Она как бы говорила: «Будет знать и что? Пусть попробует что-то сделать».

Я не переоценивал свои силы и не бравировал. Прекрасно осознавал риски, но остановиться уже не мог. Этот тип пришел и с такой наглостью сделал мне одолжение. После всего, что он натворил по отношению к нам.

Кирилл покачал головой, а потом уставился в свою кружку.

— Теперь у него зуб и на меня. Он не сможет меня уволить, — сказал он тихо. — «Золотой Гусь» — моё детище, но он сделает мою жизнь невыносимой. Он уже считает меня предателем за то, что я не вмешался. За то, что я не встал на его сторону, когда ты его оскорбил.

Он поднял голову, посмотрел на меня:

— Мы оба теперь враги Белозёрова. Ты понимаешь это?

Я кивнул медленно и подумал: 'Это идеально.

Белозёров теперь будет воевать на два фронта. Он будет пытаться уничтожить меня — выскочку с улицы, а также он будет давить на Кирилла — предателя Гильдии, который не защитил босса.

Кирилл — известный Мастер, уважаемый в городе. Он станет громоотводом. Он примет на себя главный удар, пока я буду строиться в Слободке.

Кирилл хмыкнул:

— Впрочем, я сам сделал выбор, когда не встал на его сторону.

Он замолчал, допил эль. Поставил кружку на стол.

Я смотрел на него и думал. План формировался в голове.

Мне нужно, чтобы Кирилл остался сильным. Чтобы он не сломался под давлением Белозёрова. Потому что если он сломается — весь удар перейдёт на меня.

Значит, мне нужно дать ему оружие. Что-то, что сделает его «Золотой Гусь» настолько сильным, что Белозёров не сможет его прогнуть.

Я наклонился вперёд, посмотрел Кириллу в глаза:

— Кирилл, сегодня ты увидел, что я, несмотря на разнообразие твоих блюд, шел с тобой на равных и победил. Все дело в новизне.

Он нахмурился:

— О чём ты?

— У твоего «Золотого Гуся» великолепная кухня. Томлёное мясо, изысканная выпечка, но это старое меню. Люди знают эти блюда. Они приходят за привычным вкусом.

— И что в этом плохого? — Кирилл напрягся.

— Ничего. Но что, если я скажу тебе, что могу дать тебе новое меню? Блюда, которых нет ни в одном трактире города. Которые заставят людей валом валить к тебе.