Вот почему осень, безусловно, является моим любимым временем года. Воздух более спокойный и терпимый, но солнце по-прежнему светит в течение всего дня. Ночью в воздухе чувствуется легкий хруст, а на горизонте маячит зима. Это идеальное время, чтобы исследовать ночную жизнь на улице, не раздеваясь до белья или, наоборот, надевая объемную одежду, чтобы защититься от холода. 

    Прошло три года с тех пор, как я переехала в Париж и абсолютно ни о чем не жалею. Моя работа, напряженная своими требованиями, стала для меня единственной. Я заставляла себя делать то, что даже не представляла возможным, целенаправленно погружалась в режим обучения, пока Лекс делал все возможное, чтобы наставлять меня, учитывая наше географическое расстояние.  

    Я создала этот распорядок дня, преуспевая в своем специально организованном графике. Утро начинается в четыре часа. Пробежка по парку, затем йога в гостиной, пока я слушаю аудиокниги известных предпринимателей со всего мира. Год или около того назад я отказалась от любовных романов — моего постыдного удовольствия с тех пор, как я стала цветущим подростком. Честно говоря, мне не нужно читать о так называемой «счастливой до конца жизни» чепухе. Одиночество — это новый черный цвет, и я отказываюсь быть втянутой в эмоциональную сердечную боль, о которой часто пишут авторы. 

    Без особого труда я изменила свои пищевые привычки. Мой рацион состоит из высокоэнергетической пищи, которая дает мне выносливость до окончания официального рабочего дня. Кофе, поскольку я нахожусь в Европе, является почти обязательным. Это моя «зависимость», которой я буду гордиться, и, будем честны, выжить без него практически невозможно. 

    Поскольку Франция окружена множеством других прекрасных стран, я путешествовала по Европе больше, чем предполагала. Много ночей в Риме и Венеции, быстрый перелет в Берлин. Швейцария была одной из моих любимых стран, такая красивая страна, а образ жизни такой расслабленный. 

    Но в конечном итоге Париж снова и снова завоевывал мое сердце. Я слышала это от многих людей, но никогда по-настоящему не понимала смысла, пока не испытала это сама. Париж обладает очарованием и притягательностью, превосходящими большинство других городов, и я посетила немало городов за годы своей жизни, работая рядом с Лексом. 

    После того, как я оставила всех своих друзей в Штатах, здесь никогда не бывает скучно, когда у меня есть время исследовать музеи и архитектуру, бутики элитной моды, кафе и причудливые рестораны — все они выстроились вдоль красиво вымощенных улиц.

Я никогда не устаю от пейзажей, ведь каждый сезон показывает город по-разному. Каждый архитектурный шедевр становится завораживающим среди солнца, осенних листьев и прекрасного снежного покрова. Все кажется величественным, заставляя меня остановиться и оценить его красоту среди хаоса всего вокруг. Парижане редко задумываются об Эйфелевой башне, этому я научилась очень рано. И все же, проезжая на такси мимо этого легендарного сокровища, я задумываюсь о своей жизни и о том, как прекрасно быть живой. Это вдохновляет меня следовать своим мечтам и амбициям и поднимать планку в моей так называемой жизни. Париж совсем не похож на Манхэттен, и, по правде говоря, у меня нет никакого желания возвращаться в город, который никогда не спит.

Эрик часто сомневается в моем здравомыслии, говоря, что мне нужно срочно заняться сексом, потому что я близка к тому, чтобы вступить в женский монастырь. Однако он быстро говорит, что даже у монахинь бывает счастливая жизнь, вспоминая наш разговор слово в слово.

          «— Капитан Вонтрапп был моей фантазией с тех пор, как мама заставила меня посмотреть «Звуки музыки» в семилетнем возрасте, — Эрик вздохнул. 

           — Отец? — спросила я, слегка обеспокоенная его признанием. 

           — Влиятельный человек влюбляется в монашку. Разве это романтично?

           — Да, это романтично, — согласился я. — А вот то, что ты фантазируешь о нем, — нет.

           — Может быть, ты встретишь своего капитана в Париже. Ты сможешь жить долго и счастливо в его замке с семью детьми, распевая песни радости.

           — Я не могу придумать ничего хуже, — пробормотала я себе под нос.»

           Даже находясь на другом конце земного шара, Эрик по-прежнему вмешивается в мою личную жизнь, но я по большей части игнорирую его. Нет времени беспокоиться об отношениях или мужчинах, поскольку мои интересы сместились в сторону посещения музеев и французской культуры. Мое увлечение историей Франции только растет по мере того, как я углубляюсь в генетику того, что делает этот город и страну всемирной достопримечательностью. Если бы только я была так прилежна в школе, то даже сама удивилась бы тому, насколько образованной я стала, став взрослой. 

           Единственное, что приветствует Эрик, — это изменение моего гардероба. Мои вкусы стали изысканными. В отличие от Чарли и Эрика, я никогда не увлекалась дизайнерскими вещами, но Париж пробудил во мне эту часть. Люди выходят на улицы, одетые как модели с подиума, на мероприятиях, которые я посещаю, не видно конца от кутюр. Женщины в Париже не боятся моды, особенно старшее поколение. Они остаются в десятилетии, уверенно и бесстрашно выбирая ее. Я стала более смелой в своих последних нарядах. Благодаря постоянным физическим нагрузкам и здоровому питанию у меня наконец-то подтянулось тело, о котором я всегда мечтала, без пластических операций, к которым принуждает общество женщин. Это дает мне уверенность в том, что я могу носить вещи, выходящие за рамки моего обычного гардероба, и я никогда не ожидала, что так полюблю моду в целом.

            Но, пожалуй, самая большая радость для меня — это не мода и не мое новое тело. Я стала местной жительницей и наконец-то почувствовала, что это место может стать домом, погрузилась в жизнь парижан. Мне пришлось выучить французский язык, поскольку он является родным языком почти для всех моих сотрудников. Хотя я по-прежнему предпочитаю говорить по-английски, я знаю достаточно, чтобы вести простую беседу.  

           Моя любовь к Парижу очень глубока, и о ней я могу говорить часами. Эрик и Чарли очень ревностно выражают свою точку зрения почти в каждом нашем телефонном разговоре. 

            Когда я сижу в местном кафе и наслаждаюсь ленивым воскресным утром, что в последнее время случается нечасто, в моем кармане начинает звонить телефон. Доставая его, чтобы ответить, я говорю «спасибо» официанту, который подает мне кофе вместе с пирожным, которое я давно хотела попробовать. Я называю это воскресным удовольствием. 

           — Привет, Лекс, — приветствую я, отметив, что время уже вернулось в Лос-Анджелес. — Уже поздно. Все в порядке?

           — Я подумал, что попытаюсь застать тебя в разумное время, — процедил Лекс, его голос был жестким и неприветливым.  

            — Мне только что подали тройную порцию кофе, так что стреляй.

            — У нас проблема с Джефферсоном. У меня были подозрения, но мы говорим о серьезных проблемах.

           Я скрестил ноги, обращая внимание: — Пожалуйста, не говори мне, что речь идет об инсайдерской торговле?

           — Боюсь, что да.

           Я испустила протяжный вздох, тоже что-то заподозрив в последнее время. Несколько недель назад, когда все всплыло на поверхность, я немного покопалась, но у меня не было ничего конкретного, чтобы привлечь его к ответственности. 

           — Мы вложили слишком много денег, чтобы сейчас все рухнуло, — решительно заявляю я. — Это может привести к катастрофе.

           — Ты говоришь мне, — почти прохрипел он. — У меня есть юридическое поручение, и мне нужно, чтобы ты была наготове на этой неделе. Я знаю, что ты возвращаешься в Лондон в четверг, но, возможно, тебе придется лететь в Женеву, чтобы уладить это дело.