— Мне нужно было проветрить голову.

— Понятно, — просто говорит он. — Я читал твои письма, — довольно агрессивный тон, — сегодня, мисс Гамильтон. Все в порядке?

Хотя Лекс формально является моим боссом, наша дружба — это то, что делает наш союз крепким. Я уважаю его мнение, учитывая его способность отбросить эмоции и мыслить рационально.

— Лекс, могу я спросить тебя кое о чем?

— Ты знаешь, что можешь спросить меня о чем угодно.

— Это касается Ноя.

— Я так и думал.

— Подожди, ты догадался?

— Если быть до конца честным, то да.

Я молчу, не зная, как задать вопрос, который вертится у меня на языке: — Как много ты знаешь?

— Я знаю достаточно.

— О...

— Это твой вопрос?

Я хотела спросить еще, но внезапно вовлечение Лекса показалось мне неуместным. Я не хочу ни путать их брачный кодекс, ни показаться какой-нибудь нуждающейся женщиной.

— Тебе нужна моя точка зрения? — спрашивает он, а затем продолжает: — Хотя тебе она не понравится.

— Ты же знаешь, я всегда уважала твое мнение.

— Ной изменился рядом с тобой. В него снова вошла жизнь. Последние несколько лет ему было тяжело, а прошедшие выходные показали, чего не хватало в его жизни.

— Чего именно?

— Тебя.

Это простое слово имеет такой большой вес, этот вес тянет меня в разные стороны, лишая возможности спать или функционировать как нормальное человеческое существо.

— Лекс, все не так просто.

— Знаешь, в чем проблема? Ты всегда контролировала свою жизнь. А теперь ты бессильна. Я прекрасно понимаю, каково это. Но из того, что мы отпускаем, может выйти что-то хорошее.

— Все в моей жизни изменится... — я замолчала, закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями. — Это просто не сработает. У него своя жизнь, а у меня своя.

            — Послушай меня, чрезмерные размышления — это дьявольская площадка. В жизни есть вещи, в которых естественное развитие неизбежно, и влюбленность в кого-то — одна из таких вещей.

           — Я никогда не говорила, что влюбляюсь в Ноя, — открыто защищаюсь я.  

           — Тебе и не нужно было, Кейт. Я внимательный наблюдатель. Именно поэтому я миллиардер.

           — Я забыла об это, — тихонько смеюсь.

           — Почему бы тебе не прилететь на следующие выходные на день рождения Амелии? Я настаиваю, чтобы ты осталась с нами. Пусть это будет неделя, и ты сможешь пообщаться с Шарлоттой и девочками. Хавьер прикроет офис, пока тебя не будет.

           — День рождения Амелии, точно, — говорю я с тяжелым вздохом. — Я бы с удовольствием, но эти контракты...

           — Это не предложение, а скорее требование, — твердо заявляет он. — Помнишь, кто здесь босс?

           — Хорошо, — говорю я ему. — Но я предупреждаю тебя... Я уже близка к тому, чтобы пожаловаться в отдел кадров на твое отношение.

           Лекс усмехается, успокаивая мое беспокойство: — Будет здорово, если ты вернешься домой.

           Дом — опять это слово. 

           Наш разговор переходит на тему работы, как это всегда у нас  бывает. Лекс настоятельно советует мне закругляться и пойти куда-нибудь развеяться, пока я не уволила всю свою команду. Он не совсем не прав. С меня достаточно некомпетентности, и сегодня не тот день, чтобы облажаться под моим присмотром. 

           Эмиль, моя личная  помощница, присоединяется ко мне на поздний ужин в небольшом ресторане неподалеку от офиса. Шеф-повар известен своей потрясающей внешностью и способностью сделать вкус любого блюда идеальным. Мы заказываем дорогое шампанское, смеемся, пьем и закусываем до оцепенения. 

           — Что мы празднуем?

           — Жизнь, — объявляю я, поднимая бокал в воздух. — Никакого праздника, просто Лекс приказал пойти развеяться.

           — Последняя неделя была сумасшедшей. У меня не было возможности спросить тебя, как прошли выходные?

           — С чего бы начать...

           Через четыре бокала я выложила все, включая мой роман с Домиником. Мне было приятно все это рассказать, хотя Эмиль была ошеломлена моим признанием, ее большие голубые глаза становились все шире от любопытства, чем больше я говорила. 

           — Ладно, начнем с Доминика. Что ты собираешься делать?

           — Ничего. Делать нечего. Я не собираюсь быть его любовницей, потому что Аллегра хочет, чтобы я ею стала. Это сложно, и это уже не то, чего я хочу...

           — Ты хочешь Ноа?

           — Я не знаю, чего я хочу. Я знаю, что когда мы с Домиником занимались тем, чем занимались, я чувствовала себя сильной. Он заставлял меня чувствовать себя женщиной, — честно говорю я, понимая, что бокалы с шампанским тоже имеют к этому отношение. — Но когда я с Ноа... это просто...

           — Parfaite? (прим. французский — Идеально?) — она улыбается, отбрасывая в сторону свои длинные шоколадно-коричневые волосы. 

           — Не совсем идеально. Мы часто ссоримся, — ласково улыбаюсь. — Но между нами есть что-то, что я не могу объяснить. С ним я чувствую себя в безопасности, но он понимает мои страсти. Я для него не игрушка и не любовница...

           Эмиль наклоняется вперед и кладет свою руку на мою. Ее пальцы украшены кольцами, а ногти идеально ухожены: — Есть французская поговорка: — Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах.

           — Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах, — повторяю я, вздохнув. — Любовь - сильное слово.

           — Oui, — говорит она, приковав свой взгляд к моему. — Не позволяй ей ускользнуть от тебя, потому что ты боишься. Это может быть хорошо, Кейт. Это может быть момент, который навсегда изменит твою душу.

***

           Черный внедорожник Чарли подъезжает к обочине, и мы с волнением машем ему рукой. Я страстно ненавижу аэропорт Лос-Анджелеса. Пробки из машин, нетерпеливые люди, проталкивающиеся сквозь них и задевающие тебя своими чемоданами. Прошло три года с тех пор, как я в последний раз ступала ногой в Калифорнию, и, Боже, ужасные воспоминания обрушиваются на меня, как приливная волна. 

           — Как прошел полет? — спрашивает Чарли, погрузив мои вещи в машину и крепко обняв меня. 

           — Изнурительно.

           — Тебе лучше найти немного энергии, потому что у меня дома три девочки, которые умирают от желания высосать остатки твоей жизни.

           Чарли не преувеличивает. Девочки работают без остановки. Они должны показать мне все под солнцем, и иногда я получаю команду «Тетя Кейт, смотри на меня!» только для того, чтобы посмотреть, как Эва делает какой-то случайный прыжок или подскок. Я понятия не имею, как Лекс и Чарли справляются с этим на протяжении всего дня. Я совершенно изнемогаю в их присутствии. 

           К обеду я вижу, как устали их лица. Амелия хочет остаться, чтобы досмотреть какую-нибудь телепередачу, и Чарли соглашается, пока Лекс укладывает Эву и Эддисон спать. 

           Я проверяю свой телефон уже в миллионный раз за сегодня. По-прежнему ничего от Ноя, полагая, что Чарли или Лекс сказали ему, что я приеду. Я в равной степени играю свою упрямую роль, не связываясь с ним, потому что, честно говоря, я не знаю, что сказать или даже что я чувствую. После ужина с Эмилем мне показалось, что мои чувства прояснились. Оказалось, что, когда шампанское выветрилось, я вернулась к исходной точке, чувствуя себя растерянной. 

           — Знаешь, он дома, если ты хочешь его увидеть? — Чарли поднимает глаза, чтобы встретиться с моими. 

           — Увидеть кого?

           Улыбка Чарли меняется с настороженной на задумчивую: — Ноа. Он написал мне о каком-то фильме и спросил, не девчачий ли это фильм.

           — О... он живет далеко отсюда?

           — Минут пятнадцать, я могу дать тебе его адрес?

           — Нет, — я безнадежно гримасничаю. — Я в порядке.