— Ты чё, Сантей, хотел меня кинуть, укатить и бабу мою себе забрать? Думал, что я мудень подзаборный? Куда ты слинял, а?

— Рашпиль, ты белёны объелся? Кто тебя хотел кинуть? А кто тебя ждал у вокзала, пока ты появишься? Кто тебя подобрал? Александр Сергеевич Пушкин? Или ты по воздуху, как призрак со станции сюда попал? Что ты несёшь?

Он меня разозлил.

— Ты по себе людей не суди, какой мне резон был тебя жать, мозгами своим пошарь? Если бы я твоей воровской философией пользовался, где бы ты сейчас был? Снова на небо в клеточку бы смотрел?

— Какой резон говоришь? Ты зассал, что если менты меня возьмут, то я сдам тебя с Алиской, вот какой у тебя резон! Сечёшь фишку?

— Ты определись: я зассал, что менты тебя возьмут, поэтому спасал тебя, дурака или решил кинуть и уехать?

— Я уже давно определился. Останови тачку.

— С чего это?

— С того, — ответил он хрипло и приставил к моей голове браунинг и отщёлкнул предохранитель.

Ладно. У этого дебила «хватит» мозгов нажать на гашетку, когда машина идёт на полной скорости.

За свою жизнь я не боялся, а вот Алису было жалко. Слишком красивая и молодая, рано ей умирать.

Я включил поворотник, сбросил скорость и стал уходить вправо к обочине.

Когда чёрная Волга остановилась, Рашпиль проворно выскочил из салона и, держа меня на прицеле, стал обходить кузов по правому борту.

Я заглушил двигатель. Поворотник продолжал щёлкать, моргая огоньком на приборной панели.

К тому моменту, как Рашпиль встал с направленным на меня стволом у левой двери, я нащупал под сиденьем в тайнике холодную рукоять моего трофейного «ТТ».

— Выходи из машины! — Рашпиль взялся свободной рукой за ручку двери…

— Кого ты на понт берёшь, фраер? Думаешь, я поверю, что ты можешь завалить человека?

Его голос звучал довольно уверенно. Рашпиль решил взять реванш за то битьё в коридоре гостиницы в первый вечер.

Он ещё не отошёл от дикого удивления после того, как я ткнул ему своим стволом в лицо.

Такого исхода он явно не ожидал. Но самообладания не потерял, и можно было сказать одно: Рашпиль уже не раз бывал в подобных ситуациях.

— Хочешь проверить?

Я молча выстрелил в землю. Пуля вошла в грунт прямо рядом с его арестантским ботинком. Он отпрыгнул.

— Ты чё? Больной?

Мой пистолет снова был нацелен ему прямо в голову. Рашпиль выдал свой фирменный оскал. Страха в его глазах я не увидел.

Но вид ТТ в моих руках не поколебал его решимость. Я видел колючие глаза беглого зека, который вёл себя так, будто ему нечего терять. Всё его тело источало уверенность, что пули ему ничего не сделают.

— Следующий будет в ногу.

У урки заходил кадык, он перехватил свободной рукой рукоять ствола снизу, как в заграничных боевиках.

— Не доводи меня до греха, Сантей. Не доводи.

Я смотрел ему в глаза и не испытывал к нему ни единого доброго чувства. Ни малейшей симпатии. Его взгляд бегал. Он то смотрел в область моего подбородка, то в область груди, то в глаза.

— Так что делать будем? Зачем ты просил меня выйти из-за руля? Ты понимаешь, что сейчас палишь нас по полной?

— Ты на меня стрелки не переводи, за предъяву в палеве можешь и пулю словить, фраерок. Ты чё, себя царём горы возомнил?

Была такая в детстве игра, когда на заснеженную горку пыталась взобраться ватага мальчишек, побеждал в игре тот, кто столкнёт остальных претендентов вниз и останется стоять на вершине.

Пока мы стояли, мимо нас пронеслось пару автомобилей, но никто не решился остановиться.

Наверно, со стороны наше противостояние выглядело как съёмка фильма. Вряд ли проезжающие часто видели подобные сцены на дороге.

Напряжение нарастало, я был готов выстрелить, зная, чем это может закончиться для обоих.

— Не надо, Саша, Серёжа, я вас прошу, — раздался голос Алисы, выросшей между нами словно из-под земли, — опустите ваши пистолеты.

Она положила кисти на наши руки сверху и отвела стволы вниз.

— Ребят, давайте сядем в машину и поедем, а по дороге всё спокойно обсудим, — взывала к нашему разуму девушка.

— Что, Сантей? Послушаешь бабу или как? — Рашпиль ехидно издевался, он отшагнул назад и мог в любой момент снова прицелиться в меня и выстрелить.

К тому же, с его точки зрения, «баба не могла посоветовать ничего путного».

Согласиться с Алисой в его глазах означало, что я слабак, подкаблучник, человек, неспособный принимать самостоятельные решения.

Он намеренно провоцировал, чтобы потом использовать это решение для давления на меня в будущем.

— Проблема в том, что всё дерьмо, которое творится у нас в дороге, происходит в результате действий Рашпиля, понимаешь, Алис.

Потом я обратился к нему:

— Ты изменил маршрут, набухался в ресторане и пошёл воплощать свою мечту с мордобоем. На вокзале тебе нужно было тихо посидеть в машине. Но ты вылез и попёрся внутрь.

Его глаза были совершенно равнодушны к моим аргументам.

— И чё?

— Чё-чё? — передразнил я его, — ничего! Напоролся на ментов, украл чемодан. Обвинил всех в том, что тебя кинули, хотя это не так. Сейчас взял меня на прицел. Чего ты хочешь, в конце концов? Что ты хочешь доказать? Что дальше, продырявим друг друга?

— Я ничего не хочу доказать, понял? Я кому надо уже давно всё доказал. А вот ты меня бесишь, понял? — он говорил это спокойно, как человек, владеющий собой.

— Что и следовало доказать. Не получится у нас просто сесть и поехать спокойно.

— Ну а что вы предлагаете? — спросила девушка, — мы не можем стоять бесконечно здесь с оружием в руках, кто-то обязательно сообщит в милицию.

— Мы можем поехать, если он отдаст мне свой пистолет, — ответил я.

Глаза Рашпиля расширились от услышанного. Он сложил кукиш и выбросил его в мою сторону.

— Вот тебе, ствол! Ага, счас! Отдам я тебе…

— Тогда мы просто расходимся, как в море корабли. Прямо сейчас. Рашпиль остаётся, а я уезжаю. Если хочешь, можешь ехать со мной. Могу довезти тебя до Горького или до Москвы.

Рашпиль задумчиво поглядывал на водительское сиденье и замок зажигания.

Ключи находились у меня в кармане.

— Давай, рискни здоровьем. Ты же видел, что тут ключ с секреткой? Знаешь зачем? Правильно. Чтобы не было соблазна взломать зажигание и угнать. Эта машина называется «догонялка», она сделана для особых целей. И она не должна попадать в руки таких, как ты.

Он слушал, недоверчиво нахмурив брови.

— Поэтому КГБ, заказчик машины, попросил завод оснастить систему зажигания противоугонной механикой. Пока ты будешь пробовать нашарить и вырвать провода, я тебе десять раз башку прострелю.

Он посмотрел на меня, потом сплюнул в сторону. Видимо, так он хотел показать своё презрение ко всему миру и ко мне. Вот верблюд. Но этот короткий раунд я выиграл. Рашпиль больше не думал об угоне.

Алиса открыла пассажирскую дверь.

— Саша, можно тебя на пару слов, сядь, пожалуйста, в машину. А ты убери пистолет и жди, — последняя фраза была обращена к Рашпилю.

Она плотно прикрыла за собой дверь.

— Сашенька, послушай меня, я тебя очень прошу, не бросай нас с ним.

— Поехали со мной.

— Нет, ты не понимаешь, я не могу. Я должна остаться с ним.

— Мы не сможем ехать, пока я буду чувствовать, что на заднем сиденье может ехать ублюдок, готовый в любой момент вынести мне мозги выстрелом в затылок. Я бы с удовольствием, но прости, нет.

— Что же мне делать, я не могу ехать с тобой? Я должна остаться с ним.

— Алис, почему ты с ним? Я же вижу, что ты другая, ты слеплена из другого теста. Неужели ты в него так сильно влюблена? Поверить не могу.

— Нет, дело не в этом.

— А в чём?

— Я не могу тебе сказать.

Что-то не клеилось. В моей голове никак не складывалась общая картина.

— Он тебя не любит и бросит, как только ты перестанешь быть нужной в его текущих делишках.

— Пусть так, ну и что? Не оставляй нас на дороге. Мы без тебя не выберемся, Саш.