У Комиссарова якобы были свои причины вытаскивать его именно таким образом.

Выбрали меня, потому что я доказал, что являюсь одним из лучших гонщиков в системе синдиката.

Я не очень верил продажному комитетчику, но деваться мне было некуда. И я согласился.

К этому моменту меня плотно прижали к стене, и выполнение «заказа» было единственным способом остаться на свободе, расплатиться за ставки. Избавиться от зависимости: как от Комиссарова, так и от Адъютанта.

Я не без оснований считал, что Гоше могли поручить тихо убрать меня после доставки пассажира.

Именно поэтому поспешил избавиться от него.

Справлюсь сам. Очень досадно оттого, что я вляпался в подобное дерьмо. Но верю, что выпутаюсь.

У меня свой план.

Больше недели готовил машину к дороге.

Изначально я хотел, чтобы мне предоставили неприметную гоночную «копейку», избавленную от наклеек, спортивных номеров и рекламы, лучше раллийную.

Но Комиссаров настоял на том, чтобы мы ехали на Волге ГАЗ 24−24, получившей в определённых кругах название «Догонялка».

Это был спецавтомобиль, выделенный мне под предстоящую перевозку.

Сейчас машина стояла передо мной на крытой территории складского комплекса Академии Наук СССР в большом пустующем зале.

Я заранее скрытно организовал перегон автомобиля, на котором должен выполнить «заказ».

Имея блат среди руководства, я накануне договорился о том, чтобы машина постояла у них ночь.

Чёрная комитетская Волга с пробегом в пятьдесят тысяч километров встретила меня, ярко сверкая хромом решётки радиатора, бамперов и щёток на лобовом стекле.

Каналья, номер! 61−52 МОЛ. Все знали, что у комитетских машин особые номера. Пара слагаемых даёт одинаковую сумму.

После счастливого билетика в автобусе я невольно начал складывать цифры.

Два раза по семь — четырнадцать. Хорошо, что не тринадцать. Глупости всё это. Волков боятся — в лес не ходить.

Машина была безупречно отполирована и поблёскивала идеальной чёрной краской под лаком.

Отличительная деталь — выпрессовка в форме мужского галстука по центру капота, как бы сообщала миру, что это машина не для всех.

Её конструировали для советской знати, руководства органов.

Далеко не каждый мог себе позволить автомобиль, а ГАЗ-24 уж и подавно.

Человек, ездивший в СССР на ГАЗ-24, мгновенно обретал в глазах знакомых, соседей и коллег статус небожителя.

Я обошёл автомобиль.

В салоне идеальный порядок и чистота.

Спасибо моему другу Серёге, который помогал мне с Волгой. О нём позже.

Никто, кроме Серёги, не знал, что машина находится здесь.

24-ка всем своим видом напоминала мне ретивую лошадь, поэтому при первой встрече я мысленно назвал её «Утёхой», в честь лошади, мировой рекордсменки и легенды Московского Ипподрома.

Я всегда одушевляю машины, на которых мне предстоит ездить.

В день знакомства с Утёхой в одном из гаражей синдиката мне разрешили поподробнее ознакомиться с машиной.

Подняв капот, я обнаружил знакомый V-образный восьмицилиндровый ЗМЗшный движок, на пять с половиной литров.

Двести лошадок мощи, трёхступенчатый автомат от «Чайки», гидроусилитель руля, усиленная восьмирессорная подвеска сзади.

«Догонялка» на три сантиметра длиннее обычной серийной Волги.

Это не так заметно невооружённому глазу, но любой гонщик эту разницу чувствует.

Конструкторы удлинили машину из-за большого радиатора для движка с восемью цилиндрами.

Мне хотелось форсировать двигатель, но мне сразу было отказано.

Машина казённая, числится за Комитетом. В движке копаться нельзя.

Объяснили, что ГАЗ категорически запрещает любое самостоятельное вмешательство в конструкцию.

За каждой такой комитетской Волгой на автозаводе в Горьком закреплён специалист.

Тогда я предложил поработать над выхлопом, впуском и выпуском. Но мне снова отказали.

В конце концов, я пожал плечами — мне оставалось только протестировать и обновить подвеску, устранить течь в гидроусилителе.

А также повозиться с салоном.

Слева двигатель V-образная восьмерка ГАЗ 24−24 5.3 литра. («Догонялка»)

На месте заднего колеса в багажнике ГАЗ 24−24 находится спецоборудование связи.

В моём случае там лежал обычный чугунный канализационный люк, диаметр которого идеально совпадал с диаметром колёсной ниши.

Видимо, Комиссаров решил не рисковать и приказал демонтировать оборудование связи.

Передняя усиленная подвеска была совсем немного ушатана, и можно было всё оставить как есть.

Но я решил серьёзно подготовиться к дороге, поэтому потребовал новые запчасти и перебрал подвеску за два дня.

Кроме этого, я проверил все сварные швы на лонжеронах и кое-где аккуратно проварил их заново. Тяжёлый движок требовал повышенной прочности.

В гидроусилителе я заменил все прокладки и устранил родовую болезнь «Догонялок» — течь.

Это ненадолго, тысяч на пять-десять километров, но я надеялся, что больше и не понадобится.

Всё-таки наши пока ещё не умеют делать совместимые с прокладками масла для гидроусилителя.

Механики синдиката очень ревностно следили за моими действиями и успокоились, только когда я принялся за салон.

Моей задачей было создать в задней части салона специальный отсек, в котором мог бы прятаться человек и проводить там длительное время в поездке.

Я переработал заднее сиденье и собрал нишу-постель, в которой можно было довольно удобно располагаться лёжа. Даже переворачиваться с бока на бок.

Серёга обещал спрятать ключ от зажигания у левого переднего крыла на нижнем рычаге.

Я подошёл к колесу и присел на корточки, пытаясь рукой нашарить спрятанный ключ.

Но как только я его нащупал пальцами, у меня тут же возникло нехорошее предчувствие. Кто-то крался сзади.

Шаги были лёгкие, почти неслышные.

Я хотел было резко встать и отскочить в сторону, но в следующую секунду ощутил, как к горлу прижали холодную, острую сталь.

Всё-таки меня выследили.

— Куда собрался? — я услышал знакомый сиплый голос над ухом.

Это был Рома. Один из шестёрок синдиката.

— Отсюда не видно, но если хочешь, то покажу.

Я начал медленно вставать.

— Не дёргайся, а то ненароком прирежу.

— У меня ноги устали.

Главное — встать. Рома худощав и ниже ростом, понятно, почему с ножом ходит. Как он сюда пробрался? Нужно усыпить его бдительность, убедить в своём бессилии.

— Что-то мне страшновато, может, уберёшь своё перо?

Нож небольшой, лезвие чуть длиннее, чем у перочинного, но всё равно ничего хорошего, если черканёт по шее.

Я уже почти выпрямился в полный рост, потом быстро и очень плотно прижал правой щекой кисть Ромы к плечу, так чтобы у него не было возможности дёрнуть руку назад.

Он не успел очухаться, когда я, уже резко развернувшись против часовой, выворачивал ему руку и отбирал нож.

Рома выпустил нож, но попробовал ударить меня свободным кулаком.

Я увернулся и мгновенно отправил его в глубокий нокаут «кружкой» — коротким хуком без замаха. Пятка, бедро, вращение, плечо.

Тело Романа обмякло, и мне пришлось подхватывать его, чтобы он не долбанулся головой об пол.

Несчастные случаи мне не нужны.

Я аккуратно уложил его на пол гаража. Оглядевшись по сторонам, я открыл дверь «Волги», положил нож в перчаточный ящик.

Завёл машину. Двигатель мерно заурчал.

Потом выбрался из салона и нащупал пульс на запястье Ромы. Жить будет. Оттащил к столбу и усадил.