Я перевёл взгляд на грузчика:

— Гима, — так весь персонал магазина обращался к грузчику, — можно я проскочу через отдел, склад и грузовой выход? Мне очень надо…

Гималай растерянно пожал плечами, оглянулся и, под недоумённые взгляды других продавщиц, решительно направился к служебному.

— Надо так надо. Пошли.

Гималай меня вообще считает охренительным парнем, потому что я с грузчиком всегда уважительно и на равных. Ноль снобизма с моей стороны.

Зинаида доброжелательно поулыбалась и тут же отвлекалась на более интересный разговор о шмотках с другой продавщицей:

— Машка Придеина, представляешь, прикупила польское пальто на молнии. Закачаешься! Я чуть не померла, как увидела.

Я бросил взгляд на улицу через витринное стекло.

Гоша стоял у угла, крутил головой и пытался сообразить, куда бы я мог побежать.

Пока мой «хвост» думал, мы с Гималаем скрылись за прозрачными силиконовыми завесами, напоминающими широкие вертикальные жалюзи.

Коридор, в котором мы оказались, повеял холодом и сыростью. Проходы освещались слабо.

Здесь смешивались самые разнообразные «товарные» запахи.

Пахло свежим сырым мясом, овощами, рыбой. К счастью, ничего вонючего.

На бетонном полу, покрытом тонким тёмным налётом, стояли коробки, проволочные ящики, заполненные стеклотарой.

— За тобой «этот» гонится? — грузчик на ходу расставил руки в стороны, изображая качка.

— Ага, Гималай, запри за мной. Если «этот» рванёт за мной через подсобку, то это его немного задержит.

— Не волнуйся, сделаем, — грузчик уверенно подмигнул. Он открыл дверь, пропуская меня мимо себя.

Я выскочил на улицу, перебежал на противоположную сторону и уже не видел, как он схватился за длинный железный крюк с рукоятью и подтянул к дверному проходу целый небоскрёб из проволочных ящиков из-под стеклотары.

Глазам стало больно, и я невольно сощурился, разглядывая номер маршрута подъехавшего венгерского «Икаруса».

Новенький оранжевый автобус — гордость любого парка общественного транспорта в Союзе, с шипением распахнул все четыре двери.

Вскочив в последнюю дверь, я быстро прошёл к «гармошке».

Там, как правило, свободно, и меня не видно с улицы.

Диск внутри гармошки облюбован молодёжью. Пенсионеры побаиваются этого места.

Зимой слышен дьявольский хруст резиновой гармошки «Икаруса».

Совершенно заледеневшая площадка, «Икарус» — холодный транспорт, вовсе не выглядит привлекательной.

Иней, выступающий на чёрной резине от пола до потолка, иногда осыпается на поворотах.

Когда «Икарус» поворачивает, круглая платформа-диск вращается, а гармошка, разгибаясь с одной стороны, ужасно хрустит и скрипит. Кажется, что она вот-вот лопнет.

Платформа покачивается.

А потом, когда диск вращается в обратную сторону, гармошка сгибается. Хвост догоняет головную часть.

Двери закрылись. Автобус тронулся, я осторожно выглянул из окна и посмотрел на грузовой выход магазина.

Лёгкая улыбка коснулась моего лица. Мне нравится оставлять громилу в дураках.

Я представил, как Гоша где-то в тёмном коридоре запутался в проволочных ящиках с молочными бутылками, которые с грохотом падают и разбиваются.

Конечно, я вляпался в историю, и мои «заказчики» требовали, чтобы он меня всё время сопровождал.

Они хотели быть уверены в том, что я не выкину очередной фортель. Им важно меня контролировать. Я для них непредсказуем.

Пока таким и остаюсь. Кажется, мне удалось избавиться от хвоста.

Надо не забыть передать за проезд. Я пошарил в кармане брюк и нащупал там мелочь.

Автобус был полупустой, и я легонько коснулся плеча ближайшего пассажира:

— Передайте за билет, пожалуйста.

Монета начала перемещаться в руках пассажиров, пока не исчезла в жерле бело-голубого билетного компостера с круглой пластмассовой ручкой.

На плексигласовой прозрачной крышке были нанесены расценки трафаретом: «Проезд 5 коп. — 1 билет. Багаж 10 коп. — 2 билета»

Ко мне вернулся билетик. На нём напечатан шестизначный номер, я решил проверить цифры «на счастье».

Каждый советский школьник упражнялся в такой проверке во время поездок на общественном транспорте.

Есть две схемы поиска счастья: московская и ленинградская.

В московском случае нужно было сложить первые три цифры, получить сумму.

Затем последние три. Если суммы первых трёх и последних трёх цифр совпадают, то такой билет признаётся счастливым.

В Ленинградской складываются пары. Для обретения счастья счастливый билет нужно было съесть после поездки.

Мне кажется, что эту схему придумали хитрые преподаватели математики для того, чтобы развивать навыки сложения простых чисел у школьников.

Я стал складывать цифры, и оказалось, что он счастливый.

Но это меня больше озадачило, чем обрадовало, потому что сумма первых и последних трёх цифр составила «13». Несчастливое число.

Немного подумав, решил, что исход моей поездки в любом случае будет больше зависеть от меня и моих действий, нежели от случайных цифр на автобусном билетике.

Но «13» где-то в подсознании засело, потому что позже я стал замечать номера домов и автомобилей с этим числом.

Автобус проезжал по Добрынинской площади. Я немного сместился к окну и разглядывал огромное панно на фасаде с тремя человеческими фигурами и надписью: «Мы строим коммунизм».

Я посмотрел на лица людей в автобусе. Несколько из них, действительно, напоминали рабочих-строителей с нахмуренными бровями.

Несмотря на неприветливость, эти соотечественники всё равно казались мне родными.

Что же касается остальных, то они были просто похожи на уставших людей, едущих по своим делам

Интересно, а что строю я? Угораздило же меня вляпаться.

Я автогонщик и во время одной из последних гонок поставил на себя на подпольном тотализаторе. Выиграл и гонку, и деньги.

Делал я это почти в открытую, не особо скрывая свои намерения.

Мне нужно было вызвать огонь на себя, чтобы сдать всю эту чёрную игровую букмекерскую шатию-братию органам.

С потрохами. С руководителями и исполнителями. Во время состязания меня пытались несколько раз выкинуть с трассы, покалечить и, возможно, даже убить.

Но я вырвал победу, несмотря ни на что.

Правда, упоение от триумфа было недолгим. Я не учёл, что нарождающаяся мафия уже обзавелась поддержкой сверху.

Их прикрытием оказался не кто иной, как мой куратор из «конторы» Виктор Иванович Комиссаров.

Сказать, что я выпал в осадок, когда узнал об этом — ничего не сказать. Я долго не мог поверить, что так может быть в жизни.

Не мог, а пришлось. Я изначально ненавидел и презирал всех участников игровой системы, которую называли синдикатом.

Гоша, с которым я схватился, один из них. Он был водителем одного из боссов, по кличке Адъютант.

Гошу приставили ко мне после одного случая. Накануне соревнований я сумел свалить от него, выскочив из отъезжающего вагона метро.

Адъютант рассвирепел и разжаловал своего персонального водилу из телохранителей в простые «солдаты», а, попросту говоря, в надсмотрщики.

Адъютант и Комиссаров, узнав о моих «художествах» со ставками на подпольном тотализаторе, решили, что я должен «отработать» причинённый их синдикату ущерб.

И фактически навязали «заказ» на перевозку пассажира из Пермского Края в город Горький.

По рассказу Комиссарова, я вместе с Гошей должны были подобрать агента под прикрытием, которому Комитет организовывал побег из зоны.