Собирали информацию о системе государственного и партийного управления. Получали компромат и влияние на ключевых чиновников.

Подобных антиквару дельцов в Союзе было достаточно, особенно после Олимпиады 80-го года, которую дали народу вместо обещанного Хрущёвым коммунизма.

Но у антиквара своё предприятие, у Рашпиля своё. Мой собеседник тщательно изучил объект. «Уборку» нужно было провести качественно.

И вот в какой-то момент Рашпиль понял, что антиквар должен получить очень крупную партию икон и ценностей.

Связной настаивал на ликвидации «объекта» в день получения товара. У «конторских» свои резоны, да и не задумывался о них никогда Рашпиль.

Ему было по барабану.

Единственное, что Рашпиль очень не любил, когда заказчик вмешивался в его график. Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть»! Рашпиль всегда считал, что он не просто мокрушник, а в некотором смысле рука правосудия. Приговор был приведён в исполнение в указанную дату.

Правда, возникли непредвиденные обстоятельства, пришлось убрать не только антиквара, но и его приятеля, который появился в последний момент.

Рашпиль думал, что это мелкий фарцовщик или кто-то типа этого, но сейчас он полагал, что приятель должен был убить его, Рашпиля.

Второе необычное обстоятельство, которое, впрочем, не касалось Рашпиля, заключалось в том, что «товар» так и не поступил на квартиру антиквара в назначенный день. Более того, квартиру ещё и «вынесли». Обчистили.

Выходило, что КГБ прошляпило где-то ситуацию с поставщиком и профукало партию икон.

Рашпилю до этого не было дела. Он свою задачу выполнил, получил гонорар и укатил на Юга. Алиску с собой взял.

А там произошла ещё одна оказия. Бывают же такие совпадения. Рашпиль ностальгировал по брату и сыграл по старой памяти в карты. На Юге всегда можно найти надёжную «хату» — импровизированное подпольное казино для своих.

Всё как в Лас-Вегасе: выпивка, девочки.

В компании игроков оказался один из ростовских воров.

Какой Ростов? Известно какой — Ростов-папа. Ростов-на-Дону.

Рашпиль поиграл для интереса, проиграл немного денег, как запланировал. Он никогда не стремился выиграть. И остался с Алиской в сторонке наблюдать за карточной игрой, попивая хороший коньячок.

А игра шла «боевая». Что называется, «без кляуз», то есть без шулерских приёмов.

И всё бы ничего, но этот сильно подвыпивший ростовский, подчистую проигравший все живые бабки, которые у него были, поставил на кон редкую икону.

Никто не хотел принимать эту ставку. Ну, во-первых, потому, что икона.

А во-вторых, никто из игроков не разбирался в стоимости антиквариата и не особо доверял словам ростовского вора, хоть и уважаемого.

Только Рашпиль сразу понял ценность этой иконы. Именно она висела на одной из стен антиквара. Икона особая. От староверов. Такие назывались Невьянскими.

На иконе был изображён ангел, поражающий беса копьём, а над ними Господь. Икону эту нельзя спутать ни с какой другой.

Поймав взгляд Рашпиля, вор неверно истолковал интерес и предложил икону в залог, но Рашпиль вежливо отказался.

Отказ оскорбил вора, тот обозлился. Напрямую конфликтовать не стал, но чтобы уязвить оппонента, сделал вид, что попутал Алису с местной марухой.

Предложил ей сесть на колено, хотя точно знал, что она с Рашпилем.

Воздух наэлектризовался. Ситуация требовала разрешения. Вор прекрасно знал, что Рашпиль не прощает оскорбления, и сделал вид, что просто шутил и не желал задевать честь и достоинство Рашпиля.

Позже, подойдя поближе, шепнул на ухо, что заберёт его женщину.

А ещё вскользь намекнул, что понимает, почему Рашпиль смотрел такими зенками на икону.

Рашпиль тогда не придал этому значения.

Теперь же он вспомнил, что Матвей Костромской водил дела с ростовским.

Выходит, что заказчик действовал в связке с ростовскими ворами, иконы, которые должны были быть изъяты комитетскими как вещественные доказательства, были слишком ценны и ушли на чёрный рынок.

Антиквара, как свидетеля и организатора, грохнули, наняв его, Рашпиля. А теперь должны были грохнуть самого наёмного убийцу в Горьком.

— А как зовут твоего заказчика в «конторе», ты его знаешь? Кто заказал «уборку» антиквара?

Рашпиль утвердительно кивнул.

— Комиссаров? — я надеялся услышать другой ответ, но Рашпиль улыбнулся.

— Он самый. Виктор Иванович.

Зэк подробно описал его внешность.

— Охренеть!

— Теперь ты понимаешь, какое кино получается?

— Получается, что я должен довезти тебя сюда, в Горький. Ты убиваешь меня, а потом этот седой старик, Матвей Костромской, убивает тебя? И дело с концом?

— Ну почему дело с концом? Мы ещё повоюем. Не ссы, Сантей.

Каналья, выходит, что мы с Рашпилем встали поперёк горла не только ростовским ворам, КГБ, но и Ватикану?

Комиссаров решил таким образом двух зайцев убить? От меня, который сорвал кассу на ипподроме. И избавиться от Рашпиля, знающего много лишнего про него.

— Почему ты думаешь, что Матвея Костромского нанял тот ростовский?

— Ну а кому же ещё я нужен, раз тебе сказали про иконы.

— А Ватикан?

— Не. Они бы сюда не полезли. Им якшаться с людьми типа Костромского западло. Там другого полёта птицы. Это твой любимый Комиссаров.

— А почему они тебя не пробовали убить в зоне, откуда ты сбежал?

— Зона красная. Ворам туда хода нет. А «комитетским» не с руки. Кум-то всё про меня знает. Это только кажется, что в зоне «комитетские» имеют власть.

— Не имеют? А кто имеет?

— Кум. Начальник зоны. А у него свои расклады. Мы с ним вась-вась. Понял?

— Не очень.

— Короче, нет у Комиссарова возможности меня по-тихому в зоне грохнуть. Всё в зоне через Кума делается. А через Кума у них облом.

— Поэтому он организовал тебе побег? Чтобы убить за пределами зоны.

— Верно. Им нужно было меня выцепить. Я-то думал, что у них новый заказ. А оно, видишь как: заказ есть, но не мне, а на меня.

Детали стали складываться в общую картину. Пока я думал, Рашпиль полез здоровой рукой за спину, за ремень и достал оттуда пистолет.

— Вон к нам гости едут. Сам справишься? — он кивнул в сторону дороги, ведущей от трассы к дачному посёлку.

По грунту быстро ехал тот самый «Форд», поднимая за собой облако пыли.

— Ни фига себе, как они нас нашли?

— Догадайся с трёх раз, — ответил Рашпиль и положил ствол рядом на ступеньку.

— Давай-ка в машину, наша больница переезжает.

Я подошёл и помог ему подняться. Им ехать ещё минут пять.

— Дальше я сам, — он довольно бодро встал и заковылял к сараю, за которым стояла «Волга».

Я же бросился в дом, сгрёб в медицинский саквояж инструменты и наскоро замёл следы нашего пребывания на этой даче.

Закинул барахло в багажник.

А дальше я выскочил садами к перекрёстку, к которому приближался «Форд». Я бежал изо всех сил, прикрытый соседними домами.

Они меня пока не видели. Это позволило мне удачно запрыгнуть в сухую канаву, оставаясь незамеченным.

Тяжело дыша, я проверил оружие. Всё в порядке.

Через минуту я выпустил в «Форд» из засады три пули. Одну в радиатор и две в покрышки. Шум иномарки, движущейся по грунтовой дороге, заглушил звук выстрелов.

Они даже не поняли, что по ним стреляли.

Проехав метров десять, «Форд» остановился. Из-под капота раздавалось шипение, и валил густой белый пар.

Водитель выскочил из машины и разразился многоэтажными матерными проклятиями.

С пассажирского сиденья вылез второй.

Он пока ещё не знал, что кроме радиатора, у него проблемы с резиной.

Пора делать ноги.

Я, пригибаясь и не оглядываясь, рванул обратно тем же путём.

Благополучно добравшись до «Волги», я запрыгнул в салон и завё̈л двигатель.

— Спасибо этому дому, поедем к дому другому.

— Ну что, завалил?

— Нет, зачем? Обездвижил. Погнали!