Вдуплян смотрел на неё открыто, без стыда. Его раздражение к Синицыну, которому она подчинялась, только росло.

"Этот Синицын, может, и важный человек, но внутри – зверь," – пронеслось у него в голове. – "Одеть ученицу так… зачем ещё, как не ради своих грязных прихотей?"

А потом мелькнула ещё более скользкая мысль: "А если он уже "обучил" её?" — и от этого стало только жарче.

Елена почувствовала на себе этот взгляд – липкий, жадный. Она вздрогнула и машинально придвинулась ближе к Синицыну.

Тот молчал. Цуканов, глядя на него, вздохнул и сказал мягче:

– Илья, я всё продумал. Оставим тебе звание синего пояса, а взамен я лично выплачу тебе ежемесячное пособие – к тому, что положено. Так тебе не придётся мучиться с управлением лавкой. Что скажешь?

Он говорил искренне – с уважением. Даже Вдуплян удивился щедрости сделки.

Илья задумался. Лавка всё равно едва держалась на плаву. Старик Хохлов, старожил Белоярской улицы, давно твердил, что плохо кончится, если лавку отберут чужаки. А тут – Цуканов, человек надёжный, свой.

– Если президент просит – я не имею права отказать, – сказал Синицын, наконец подняв взгляд. – Но есть одно условие, которое хотелось бы обсудить.

Услышав согласие своего хозяина, Елена Тихая нахмурилась.

Они только что официально стали учителем и учеником – и уже собираются расставаться? В воздухе магазина, пропитанного запахом дерева и старого воска, повисло тихое напряжение. Где-то за дверью слышался звон колокольчиков на ремнях, а из угла доносился скрип старого пола под шагами Льва Цуканова.

Президент улыбался, глаза блестели от удовольствия:

– Говорите свободно. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.

Илья Синицын, спокойно опираясь на стол, словно ощущая текстуру гладкой древесины под пальцами, ответил:

– Мне всё равно на магазин и товары. Но мой ученик, Елена, должна оставаться со мной.

В лавке не было ничего особенно ценного – только старинная система обороны, тихо поскрипывающая, словно шептала об истории этих стен. Но Елена была редкой находкой – человеком, связанным со Старой Эрой, и тем, кому он мог доверять.

На мгновение Лев Цуканов и Елена Тихая замерли. Только Вдуплян нахмурился, сжав пальцы в лёгкий кулак.

Елена тихо промолвила:

– По крайней мере, у него есть совесть.

"Так, Угольный Босс выбыл? Могу я его оставить?" – послышался задорный голос Безумной Елены.

Лев, слегка удивлённый, не ожидал, что Синицын будет так остро переживать за ученика. Но если подумать, это был его первый ученик – естественно, что привязанность особенная.

– Крепкая связь между учителем и учеником – редкость. Конечно, я исполню твою просьбу, – произнёс он мягко, словно шелест листвы за окном, слегка наклонив голову. Он даже улыбнулся, добавив с лёгкой насмешкой:

– Более того, если захотел бы на ней жениться – это тоже не проблема. Хотя, судя по её наряду, помощь в этом явно не понадобится.

Елена слегка кивнула:

– Да.

Лев Цуканов собирался обсудить детали с Ильёй, когда Елена вдруг выпрямилась, медленно поклонилась, и её ясные глаза, словно чистая роса на рассвете, поднялись к президенту:

– Господин президент, у меня есть вопрос, который я не совсем понимаю. Могу ли попросить разъяснений?

– Хм? Говори, – спокойно, но с лёгкой улыбкой, ответил Лев.

– Мой хозяин сказал, что ты построил империю с нуля, шаг за шагом. Почему же ты не даёшь моему хозяину ту же возможность? Вместо этого ты убеждаешь его сдаться добровольно. Ты думаешь, что он не сможет удержать территорию или сражаться за неё? – голос Елены прозвучал отчётливо, почти вызовом, но без капли страха.

Лев слегка удивился. Девушка не просто задавала вопрос в лицо – она говорила чистую правду. Но он понимал: если сейчас он ответит прямо, Синицын потеряет лицо перед учеником.

Он медленно покачал головой, повернувшись к Илье:

– Синицын, направляй ученика правильно.

Илья, прожевав кусок хлеба, проглотил и спокойно сказал:

– С Еленой, именно так и делаю.

Лев Цуканов, сделав глоток коньяка, чуть не поперхнулся. Вино обожгло горло и оставило тёплое послевкусие.

"Синицын, ты мерзавец… действительно умеешь направлять людей, – подумал он с лёгкой насмешкой.

Илья не бездельничал – он просто не хотел усложнять жизнь президенту. На улице Белоярская редко встречались люди, которые искренне заботились о других. А сейчас, согласившись, он оставлял себе обязательство перед Левом Цукановым. Чем хуже он представлял своё положение, тем ценнее эта услуга.

Елена понимала это. Она видела силу Ильи – пусть пока лишь один приём, но даже высокоуровневый Очиститель Ци в Сфере Очистки Ци не смог бы повторить его движения. Она знала: учитель просто сдерживается.

Она заговорила, потому что знала, что Синицын не слишком заботится о репутации. Но даже она не ожидала, насколько дерзким будет его ответ.

Видя, что президент колеблется, Елена продолжила, тихо, но уверенно:

– Президент, теперь я понимаю. Если мы докажем способности моего хозяина, сможем ли сохранить магазин?

– Елена! – с лёгким изумлением воскликнул Вдуплян.

Синицын хотел было остановить её, но Лев Цуканов махнул рукой:

– Пусть продолжает.

– Если я смогу добиться высокого рейтинга на турнире по самосовершенствованию, достаточно ли этого, чтобы доказать способности моего хозяина и позволить ему сохранить магазин?

Безумная Елена фыркнула: "Она ещё безумнее меня. Пытается отплатить ему за набор "Энергоканалов культивации"?"

– Не совсем, – ответила Елена Тихая тихо, словно шёпот ветра между старых стеллажей. – Я знаю, что Учитель намеренно сдерживается. Но если президент согласится, он обязательно нас чему-нибудь научит. И тогда не придётся рисковать самому.

Молодая девушка вдруг заявила, что собирается участвовать в Турнире самосовершенствования. До старта оставалось каких-то два месяца – смешной срок, чтобы готовиться к такому безумству. Неудивительно, что весь Новоалтайск вздрогнул так, будто по крышам прошёлся рассерженный дух местной бани.

Илья Синицын, наблюдая, как эта ослепительная красавица буквально идёт навстречу собственной гибели – и всё ради своего совершенно бесполезного Хозяина, – никак не мог этого понять. Но, как честный человек и синий пояс, всё же осторожно напомнил ей:

– Елена Тихая, ты же понимаешь, что все ученики, которые лезут в Турнир, – старшие братья и сёстры, пришедшие сюда на пару лет раньше нас? У некоторых и энергоканалы сияют, как новогодние гирлянды, а кое-кто уже дорос до нижней ступени формирования ядра.

Стабилизация Основы, Очищение Росы, Формирование Ядра, Золотое Ядро, Зарождающаяся Душа… Столкнуть человека на Стабилизации Основы с тем, кто уже формирует ядро, да ещё за два месяца подготовки? Это не шутка – это такой анекдот, что даже стены в Бекетова Холл покраснели бы от смущения.

Лев Цуканов поднял руку, будто останавливал упрямую козу на рынке, глянул на Елену с благодарностью, смешанной с недоверием, и спросил:

– Ты слышала? Всё ещё не боишься лезть?

А Елена даже глазом не моргнула.

– Ученик знает, что разрыв огромный, но проигрыш и сдача – совершенно разные вещи.

Илья Синицын заморгал. Вот уж была неожиданность. С чего это её сегодня понесло? Вчера эта девочка едва не пряталась за шторы, а сегодня – цепляется за честь Хозяина так, будто тот спас ей жизнь на пожаре. Ну надо же – носит его в сердце, как талисман.

Лев Цуканов, услышав такое, аж смягчился – прямо на глазах. Ещё чуть-чуть, и слезу пустил бы.

Его, видавшего виды мастера, буквально лишают территории, а его ученица, которая даже к самосовершенствованию толком не приступала, встаёт грудью, готова вот так, на голом энтузиазме, ввязаться в невозможный Турнир ради него.

Лев Цуканов когда-то в юности выбил себе дорогу сам, а теперь, войдя в солидный возраст, становился только более сентиментальным. Решимость Елены пробрала его до самой глубины – аж пахнуло старой школой, где уважение и смелость стояли дороже любой московской гривны.