Ладонь едва заметно вздрогнула, и вдруг – разом погасли все умные приборы и сетевые устройства в радиусе трёх метров.
Потом последовали эксперименты. Оказалось, что эффект распространяется и на очистителей Росы с кибернетическими имплантатами – и главное, никто не мог отследить источник помехи.
Правда, был и минус: батарея садилась стремительно, а сам эффект длился всего восемь секунд.
Как это работало, он не знал. Но одно было ясно – пока что это его лучший козырь в игре на выживание.
Очиститель Росы натянул шлем так низко, что тень от козырька скрыла даже подбородок, прикрывая эмблему клуба – словно боялся, что кто-то на улице его узнает. Он рванул ручку газа, и мотоцикл взвыл, резанув тишину, а потом, резко вильнув, нырнул в тесный, пахнущий сыростью переулок.
Холодный воздух с лёгким металлическим привкусом бил в лицо Илье Синицыну. Ветер цеплялся за ворот, пробирался под одежду, а вместе с ним из глубин памяти поднимались образы – будто старые, чуть выцветшие кадры из забытого кино.
Когда-то он умирал. Рак печени в последней стадии. Счёт шёл на недели, и врачи говорили ровно, без иллюзий. Родители цеплялись за каждую соломинку – уговаривали целителей, пробовали новейшие препараты, тратили последние сбережения, но болезнь лишь сильнее сжимала его изнутри.
В конце концов Илья смирился. Подписал согласие на донорство, чтобы хоть компенсация после его смерти помогла родителям дожить старость без долгов.
А потом… проснулся. Абсолютно здоровым. В другом времени. Другом мире.
Хохлов, старый хозяин антикварного магазинчика, рассказывал: в то утро какой-то нервный мужик пригнал грузовик со всяким хламом и, косо озираясь, сбросил всё почти за бесценок. Старик сразу заподозрил – наверняка контрабанда. В Новоалтайске подобное никого не удивляло.
Разбирая кучи старого железа и тряпья, Хохлов наткнулся на странный цилиндрический контейнер – металлический, чуть потёртый, но герметичный. Похож на что-то из медицинских отходов. Он откатил его к стоку, возился инструментами, пока крышка не поддалась.
Вместе с тусклой, чуть липкой жидкостью наружу вылился Илья.
Сначала старик замер, решив, что перед ним труп, и даже успел подумать, что на органы повезло нарваться целыми. Но "труп" вдруг сел.
Опыт чтения сотен фантастических романов сработал на инстинктах – Илья тут же притворился немым и с "потерей памяти". Лишние вопросы и проверка документов в таких случаях редко заканчивались хорошо.
Теперь он был благодарен Хохлову – ведь тот вполне мог отправить его по запчастям на чёрный рынок, но вместо этого приютил и накормил.
Чувство было странным: не попадание в другой мир, а словно шаг в иную временную линию. Интернет называл его прошлое "Старой эрой". Но если это будущее, то как здесь оказалось его сознание?..
Он так увлёкся мыслями, что почти не заметил, как мотоцикл очистителя нырнул в лабиринт кривых улиц, пустырей и промзон, пока впереди не показалась тёмная громада заброшенной фабрики.
- И на кой чёрт церемонию сюда тащить? – пробормотал Илья про себя. – Или у клуба дела с недвижкой совсем в трубу пошли?..
Он настороженно оглядывался, мысленно прикидывая, можно ли будет рвануть на этом байке, если всё пойдёт наперекосяк.
И тут боковая дверь склада тихо, словно по маслу, отворилась, выпуская в ночь узкий клин жёлтого, пыльного света.
У ворот их встретили двое наблюдателей, холодно скользнув взглядом по лицам и сверив данные с клубным реестром. Лишь убедившись, что перед ними действительно Илья Синицын и его спутник, они пропустили их внутрь.
Внутри царил полумрак. Лампы под потолком редким ожерельем свисали с толстых ржавых цепей, давая тусклый, жёлтый свет, который едва касался бетонного пола. Вдоль стен, словно тени, стояли охранники спортивного клуба полубокса. Их бронежилеты поблёскивали, а из-под шлемов виднелись настороженные глаза.
Склад был огромен – воздух внутри пах пылью, машинным маслом и чем-то ещё, сладковато-металлическим, как у старого железа.
Большинство спонсоров уже выбрали себе учеников и разошлись. Остались лишь несколько человек, сбившихся в небольшую группу возле президиума, где вёл разговор глава спортивного клуба.
Звук двигателя мотоцикла эхом прокатился по бетонным стенам, и те, кто остался, обернулись почти одновременно.
- Синицын, в этот раз ты и правда успел в самый последний момент, – голос был хрипловатый, но уверенный.
К ним шагнул мужчина лет пятидесяти с крепким, ещё не утратившим силу телосложением. На нём было тёмно-голубое одеяние практикующего Дзюпосле, мягко шелестящее при движении. Вместо правой руки – искусственная конечность из углеволоконного материала, в которой при свете ламп мелькали золотые узоры, тонкой резьбой складывающиеся в извивающихся драконов. Там, где у обычного человека был бы глаз, у него горела крошечная ало-рубиновая точка – высококлассный лазерный имплант, который смог бы распознать лишь опытный специалист.
Это был Лев Цуканов, президент спортивного клуба полубокса.
Илья коротко кивнул в знак приветствия:
- Господин президент, извиняюсь за опоздание. Дорога вышла длиннее, чем этого ожидал. Но всё же… почему церемонию на этот раз решили устроить в таком глухом месте?
Лев, не говоря ни слова, развернулся и указал на тяжёлую железную дверь сбоку. Металл её был покрыт матовыми пятнами ржавчины, а массивный замок казался старше самого здания.
- Поймёшь, как только войдёшь, – Цуканов чуть прищурился, и его лазерный глаз едва заметно вспыхнул алым. – Остальные уже сделали свой выбор. То, что осталось – твоё.
Илья Синицын так и не разобрал, что за игру затеял президент, но, обменявшись короткими рукопожатиями с другими спонсорами, направился к двери.
За его спиной в локальной сети уже ползли зашифрованные реплики, едва заметно дрожавшие в воздухе, как комариный писк, но Илья делал вид, что их не слышит.
- Опять этот щенок, – скользнула сухая насмешка. – Молодой, красивый, но кожа, как у броневика. Ни одного ученика за всё время, а церемоний не пропускает.
- Да он мастер-нахлебник, – добавил другой голос. – Какой там ученик? У него и костюм для совершенствования – посмешище. Еле на уровне стабилизации фундамента, админа из нашего отеля и то вряд ли уделает, а место занимает.
- Ладно тебе. Всё же свой. Хотя… слышал, кто-то уже приглядывается к его лавке.
Илья не обратил внимания. Подойдя к тяжёлой железной створке, он коснулся её рукавом. Замок, тихо щёлкнув, поддался, и дверь нехотя распахнулась, скрипнув низким, хриплым тоном, будто кашлянула.
За ней открылась просторная, но мрачная комната.
Вдоль стен, в строгих рядах, стояли с три десятка юношей и девушек – все в сине-белых полосатых робах, чуть потёртых на локтях и коленях. На шее у каждого поблёскивал тонкий чёрный ошейник – глянцевый, холодный, с крошечными индикаторами, мигающими зелёным.
Едва они заметили Синицына, спины выпрямились, руки сомкнулись за спиной, и зал наполнился ровной, почти строевой тишиной. Сине-белая форма была слишком узнаваема – тюремная, для тех, кто отбывал срок за лёгкие преступления в новоалтайских колониях. Чёрные ошейники – устройства слежения и сдерживания, невидимая верёвка, которая могла в любой момент дёрнуть за горло по приказу системы.
Одного взгляда хватило, чтобы Илья понял, почему место выбрали столь потаённое. Спортивному клубу полубокса явно не хватало людей. Раз они полезли за рекрутами в тюрьмы, значит, дела шли туго. Видимо, Цуканов смазал нужные ладони и выбрал крепких, здоровых заключённых, у которых в графе "срок" значились мелочи – кражи, драки, незаконные модификации.
Ведь с частными колониями было просто договориться: деньги там ценились куда больше, чем кодексы. А для самих зэков такой шанс был почти чудом – корпорация или гильдия могла дать им крышу, статус и новую жизнь переработчика Росы.
Когда они синхронно приветствовали его, Илья ощутил на себе десятки взглядов. Настороженных, но полных надежды. Он молчал, неторопливо скользя глазами по лицам, будто император, оценивающий новых наложниц.
