— А как же Лера? почему ее…

‎Он приблизился.

‎— Лера? Забавно, да? — усмехнулся он, — бракованный товар. Ее психика слишком нестабильна. Она должна была умереть, но вы вмешались слишком рано… ошибка.

‎— Ты всегда холодна, — голос был ровный и опасно спокойный. — Я этого не понимал раньше, но теперь вижу: ты можешь быть моей, если захочу.

‎Его слова были попыткой оправдать то, что собирался сделать. Марина почувствовала отвращение — не страх перед незнакомцем, а предательство от человека, которого знала.

‎Он приблизился слишком близко. То «случайное» прикосновение стало настырным. Ладонь резко сжала её плечо, руки стали хватать так, будто удерживали, чтобы заставить замолчать. Каждый его жест не был поиском близости — это была демонстрация права и силы.

‎Марина сопротивлялась инстинктивно: отталкивала, пыталась выкрутиться, произнесла односложно:

— Отпусти.

‎Её голос трясся, но в нём было «нет».

‎Когда он наклонился ближе, чтобы подавить её сопротивление, сознательный рефлекс сработал мгновенно. Марина пальцами вцепилась в руку, а потом укусила — не из желания причинить боль, а чтобы освободиться, чтобы заставить его отшатнуться. Зубы впились, запах железа пролился мгновенно на воздух — и это стало для него достаточным раздражителем.

‎Игорь отскочил, но вместо того чтобы отойти, его лицо исказилось. Он ударил. Раздающийся звук удара и мгновенная пустота в голове — Марина потеряла равновесие и упала. Холодный вкус крови заполнил рот; нос хлынул, лицо пронзило болью. Кровь стекала по губам и капала на бетон.

‎Он стоял над ней, тяжёлое дыхание, глаза без прежней колкости — с налётом злобы, почти удовлетворения. Потом повернулся и ушёл, не смотря назад, оставив её на полу с разрастающейся болью и соскальзывающей сумкой.

‎Марину насильно повели по узкому, тускло освещённому коридору. Каждая секунда казалась вечностью, сердце бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, резким. Она чувствовала, как руки похитителей сжимают её плечи, не оставляя ни единого шанса на сопротивление.

‎— Нет! Отпусти меня! — кричала она, голос дрожал от ужаса. — Я не пойду!

‎Слёзы сами катились по щекам, дыхание сбивалось, горло сдавливалось. Паника росла с каждой секундой: тело дрожало, ноги подкашивались, голова кружилась. Каждый шаг отдавался эхом по стенам, усиливая страх.

‎Мысли метались: «Почему это со мной? Куда они меня ведут? Что они собираются сделать?» Всё тело кричало о спасении, каждый нерв будто на пределе. Она пыталась вырваться, цепляясь за одежду похитителей, но коридор был узким, и пространство для движения почти не оставалось.

‎— Пожалуйста! Остановитесь! — повторяла она, истерично, уже почти без голоса. — Я не хочу!

‎Слёзы смешались с дрожью по всему телу, дыхание стало судорожным. Паника переходила в отчаяние, руки судорожно хватались за воздух, ноги пытались найти опору. Адреналин переполнял тело, сердце казалось, вот-вот вырвется из груди.

‎В голове мелькали обрывки мыслей: «Нужно вырваться… нельзя позволить им сделать то, что они делают с другими… если я сдамся, всё кончено…» Ярость и страх сливались в одну бесконтрольную бурю эмоций.

‎Каждое движение похитителя усиливало ощущение безысходности. Она кричала, рыдала, сопротивлялась всеми силами, но всё было тщетно.

‎И тут в самый критический момент, когда похититель приготовился к действию, раздался резкий шум снаружи — дверь распахнулась.

‎В момент, когда дверь распахнулась,

‎ Марина замерла, едва веря своим глазам. В коридоре стояли люди с автоматами, напряжённо оценивая обстановку. Внутри всё ещё кипела паника, но появилось мгновенное ощущение надежды. Её дыхание было прерывистым, сердце колотилось, руки дрожали, но она уже не чувствовала себя полностью беспомощной.

‎Марина замерла, тело напряжено, сердце колотилось как безумное. Надежда вспыхнула в её глазах. Паника не ушла полностью, но появилась возможность вырваться и надеяться на спасение.

‎И тут, вопреки всем предостережениям, в комнату ворвался Александр. Его взгляд был полон ярости и ужаса одновременно. Он бросился к Марине, не думая о риске для себя. Его сердце сжималось от боли, когда он увидел её измученное лицо, разбитый нос, слёзы, которые не переставали катиться.

‎— Я с тобой, малышка, — тихо прошептал он, бережно обнимая её. Его руки охватывали её так, чтобы дать максимум поддержки и защиты.

‎Марина, чувствуя его силу и уверенность, позволила себе расслабиться. Она дрожала в его объятиях, слёзы смешались с лёгкой дрожью по всему телу. Каждое его прикосновение было одновременно защитой и утешением. Она прижалась к нему всем телом, позволяя себе на мгновение забыть страх.

‎Александр осторожно поднял её на руки, держа близко к себе. Он прижимал её к себе, шепча успокаивающие слова:

‎— Тише… всё закончилось… я с тобой… ты в безопасности…

‎Марина почувствовала тепло его дыхания на лице, тихое биение его сердца, его руки, крепко, но нежно удерживающие её. Постепенно напряжение в теле стало отпускать, дыхание выравнивалось, а слёзы текли уже не от ужаса, а от облегчения.

‎— Я думала… всё кончено… — тихо пробормотала она, прижимаясь к нему.

‎— Нет, всё закончилось, — ответил Александр, целуя её щёку, ободряюще поглаживая волосы. — Я здесь. Всё будет хорошо.

‎Её тело, наконец, расслабилось полностью, и она почти провалилась в сон прямо на его руках. Его взгляд был полон тревоги, любви и лёгкой усталости. Он аккуратно взял ее на руки и понёс на выход. Каждое его движение было продиктовано заботой и желанием защитить её.

‎Марина, чувствуя эту заботу, впервые за долгое время позволила себе почувствовать, что она в безопасности. Слёзы постепенно перестали течь, дыхание стало ровным, а тело расслабилось. Её глаза закрылись, и она погрузилась в долгожданный сон, полный облегчения и тепла.

‎Он принес ее в машину, они расположились на заднем сидении.

‎Александр остался рядом, не отпуская её, чтобы она могла спокойно отойти в сон. Он сидел рядом, наблюдая за каждым её движением, и впервые позволил себе ощутить всю силу своих чувств к ней — смесь ярости, любви, тревоги и нежности.

‎Максим вел машину осторожно, каждое движение плавное, чтобы Марина, находящаяся в руках Александра, не почувствовала лишнего движения. Она уже спала уткнувшись лицом в его грудь, а его руки крепко поддерживали её, словно боясь отпустить. Время от времени он шептал тихо:

‎— Спокойно… я рядом… всё хорошо…

‎Свет уличных фонарей мелькал за окнами машины, отражаясь в стеклах, но он не обращал внимания ни на дорогу, ни на прохожих. Вся его сосредоточенность была на ней — на её дыхании, мягком тепле и том, как её тело постепенно расслабляется.

‎Когда они подъехали к дому, Александр аккуратно поднял Марину на руки, и она вяло облокотилась на него, даже не просыпаясь. Он медленно открыл дверь и вошёл внутрь, следуя за ним Максим, который ненадолго задержался у входа.

‎— Спасибо, друг, — сказал Александр, и Александр кивнул, в глазах у него была искренняя благодарность. Максим похлопал ему по плечу в ответ сказал:

‎ — "Береги её. Я позвоню, сообщу, как все будет ясно". Развернулся и пошел в машину.

‎Александр донёс Марину до гостиной, аккуратно уложил на диван. Её голова была слегка запрокинута на подушку, тело расслаблено, дыхание ровное, почти сонное. Он слегка коснулся её волос, погладил их рукой, а затем нежно поцеловал её в висок, не ожидая ответа, зная, что она спит.

‎— Спокойной ночи… — тихо прошептал он, и его губы едва коснулись её лица.

‎Когда убедился, что она в безопасности, Александр направился в душ, чтобы смыть с себя весь стресс и напряжение после спасения. Вода шумела, обдавая тело теплом, но его мысли постоянно возвращались к ней — к её слабости, к тому, как она доверилась ему даже во сне.