‎Некоторое время они молчали.

‎Снаружи ветер шумел, снег ударял в стекло.

‎— Не уехал сразу, — вдруг сказала Марина, тихо, не глядя на него.

‎— Да.

‎— Почему?

‎Он пожал плечами.

‎— Интуиция.

‎Она усмехнулась.

‎— У тебя бывает интуиция?

‎— Иногда. Когда речь идёт о людях, которых я не хочу терять из виду.

‎Марина подняла глаза.

‎Он сказал это спокойно, без намёков — как факт.

‎Но эти слова застряли между ними, как тонкий, хрупкий мост, по которому можно было пройти, но ни один не решился сделать шаг.

‎Минут через десять они снова поднялись к двери.

‎Александр достал из багажника отвёртку — как оказалось, в его машине было всё.

‎Через пару минут ловких движений застрявший осколок наконец поддался.

‎Щёлкнул замок.

‎— Есть, — произнёс он, выпрямляясь.

‎Марина выдохнула, с облегчением улыбнулась.

‎— Спасибо… не знаю, что бы я делала без тебя.

‎— Замёрзла бы, — коротко ответил он.

‎— Возможно.

‎Она вставила запасной ключ, открыла дверь.

‎— Зайдёшь? Хоть руки отогрей.

‎Он помедлил.

‎— Нет. Уже поздно.

‎Она кивнула, но что-то в её взгляде — усталость, благодарность, лёгкое сожаление — заставило его остановиться.

‎На секунду они просто смотрели друг на друга в тишине подъезда, где пахло снегом и металлом.

‎— Спокойной ночи, — сказала она.

‎— И тебе.

‎Он ушёл, не оглядываясь, но когда сел за руль, ещё долго не заводил двигатель.

‎Просто сидел. Смотрел, как в её окне загорается свет.

Вечер в центре затянулся. За окнами уже стемнело, а в кабинетах всё ещё горели редкие огни. Марина сидела за своим столом, сосредоточенно внося в таблицу данные студентов из колледжей — потенциальных участников программы поддержки.

‎На столе — кружка с остывшим чаем, стопка папок, монитор, который мерцал мягким светом.

‎Игорь задержался под предлогом помочь — хотя, по сути, просто не торопился уходить.

‎Он облокотился на шкаф с папками, говорил с привычной лёгкостью:

‎— Ты, как всегда, слишком ответственная, Марина. Уже полдевятого, а ты всё с этими списками.

‎— Надо закончить. Завтра Александр просил сдать отчёт.

‎— Александр… — Игорь усмехнулся. — Ну, конечно. Ради него хоть всю ночь можно просидеть.

‎Она подняла взгляд, почувствовала лёгкое раздражение, но ответить не успела — дверь открылась.

‎На пороге стоял Александр.

‎Свет из коридора скользнул по его плечам, выделив строгие черты лица и лёгкую тень усталости под глазами.

‎Взгляд его был спокоен, но в нём промелькнула какая-то оценка, едва уловимая.

‎— Игорь, — произнёс он ровно. — Как раз хотел тебя найти. Есть кое-что срочное по проекту «Город без тревоги». Нужно проверить анкету участников и связаться с координатором. Сможешь сейчас?

‎Игорь будто хотел возразить, но в голосе Александра было то спокойное твёрдое давление, которое не требовало возражений.

‎— Да, конечно, — неуверенно ответил он, собирая свои бумаги. — Тогда позже загляну, Марина.

‎— Конечно, — тихо сказала она.

‎Когда дверь закрылась, тишина будто стала гуще.

‎Слышно было, как в соседнем кабинете выключили принтер, как за окном проехала машина по мокрому асфальту.

‎— Он всегда так… старается помочь, — заметила Марина, не поднимая глаз.

‎— И иногда переусердствует, — сухо ответил Александр, подходя к столу. — Ты не должна одна сидеть до ночи.

‎— Я просто хотела закончить раздел по группе риска.

‎— Тогда помогу, — сказал он просто, сев рядом.

‎Они работали молча.

‎Слышно было только постукивание клавиш, шелест бумаг, редкое перешёптывание по делу.

‎Иногда их пальцы почти касались, когда они вместе пролистывали список имён.

‎От этого случайного прикосновения в груди что-то едва заметно отзывалось — но оба делали вид, что не замечают.

‎Время тянулось тихо и размеренно, словно весь мир сузился до этого кабинета и двух людей, сидящих рядом.

‎— Осталось немного, — сказала Марина, потирая лоб. — Только вот глаза уже слипаются…

‎— Сделай перерыв, — спокойно ответил Александр, — я допроверю последние анкеты.

‎Он встал, взял папку и направился в сторону туалета.

‎Когда вернулся через несколько минут — Марина уже спала.

‎Когда Александр вернулся в кабинет, свет от настольной лампы ложился мягким кругом на стол, будто охраняя спящий островок посреди темноты.

‎Марина заснула прямо за бумагами.

‎Её голова чуть наклонилась на бок, одна прядь волос сползла с плеча, открывая линию шеи.

‎Лицо было спокойным — впервые за долгое время он видел её без тревоги, без привычной сосредоточенности.

‎На столе стояла чашка с недопитым чаем, из которого уже не шёл пар.

‎Монитор мерцал открытой таблицей.

‎Он остановился, не решаясь подойти ближе.

‎Несколько секунд он просто стоял и смотрел.

‎Сколько раз я видел усталость на людях. Но не такую…

‎В её лице не было показной слабости — только чистая, простая утомлённость человека, который выложился до последнего.

‎Он отметил, как чуть приоткрылись губы, как грудь едва заметно поднимается при дыхании.

‎И вдруг внутри, будто по касательной, возникло ощущение — тихое, но настойчивое: она ему нравится.

‎Мысль, будто чужая, но точная.

‎Он не знал, что с ней делать.

‎Всё в нём сопротивлялось этому — статус, самоконтроль, долг.

‎Но тело не спрашивало.

‎Глаза скользнули по линии её плеч, и он впервые поймал себя на том, что хочет просто — прикоснуться.

‎Отодвинуть прядь волос, коснуться пальцами щеки, убедиться, что она действительно здесь, рядом, живая.

‎Он сжал кулак, будто возвращая себе власть над движением.

‎Нет. Не смей.

‎В тот момент Марина слегка пошевелилась — видимо, во сне.

‎Плечо дрогнуло, рука, на которой она опиралась, ослабла, и она чуть не свалилась со стула.

‎Он шагнул вперёд, чтобы подхватить её, но она резко распрямилась — и в этот миг локтем задела чашку.

‎Послышался звон керамики, плеск.

‎Чай пролился, горячие капли упали ему на ладонь.

‎Он отдёрнул руку, чашка покатилась по столу, Марина вскрикнула.

‎— Господи… простите! — она растерянно схватила салфетки, пытаясь вытереть.

‎— Осторожнее, — спокойно, но глухо произнёс он, придерживая её руку. — Горячо.

‎— Нет, нет, я всё уберу… — она запнулась, заметив, как его пальцы всё ещё касаются её запястья.

‎Контакт был коротким, но ощутимым.

‎Её кожа — тёплая, гладкая, живая.

‎Он почувствовал, как сердце делает резкий удар, будто что-то внутри сдвинулось.

‎Марина отпрянула, но не грубо — скорее растерянно.

‎— Я заснула, — тихо сказала она, не поднимая глаз. — Не заметила, как…

‎— Усталость, — ответил он. — Так бывает.

‎Он взял салфетку, помог убрать пролитый чай.

‎Движения были размеренные, почти деловые, но в каждом — сдержанность, будто между ними повисла тонкая грань, переступить которую нельзя.

‎Она тянулась за тряпкой, и их пальцы снова случайно соприкоснулись — легкое, мимолётное касание, но воздух будто стал плотнее.

‎— Всё в порядке, — произнёс он, отступая на шаг. — Не обожглась?

‎— Нет, кажется, нет, — она посмотрела на него коротко и тут же отвела взгляд.

‎— Тогда собирайся. Я отвезу тебя.

‎— Не стоит, — она попыталась улыбнуться. — Я доеду сама.

‎— Уже поздно, — отрезал он. — Здесь не спорят.

‎Они шли по коридору.

‎Марина натягивала пальто, застёгивая пуговицы неловко — пальцы всё ещё дрожали.

‎Александр шёл рядом, чуть позади, и чувствовал запах её шампуня — лёгкий, травяной, почти домашний.

‎Почему-то именно этот запах застрял у него в памяти.

‎На улице пахло снегом и бензином.

‎Он открыл перед ней дверцу машины, дождался, пока она сядет, включил печку.