‎Понедельник начался как обычно: коридоры центра наполнились запахами бумаги, дешёвого кофе из автомата и чем-то ещё — тёплым, домашним, вроде свежих булочек, которые кто-то принёс на общий стол.

‎Марина стояла у окна с тарелкой, на которой остался недоеденный бутерброд, и наблюдала, как медленно тает первый снег на подоконнике. Она всё ещё ловила себя на том, что мысли возвращаются к тому вечеру, к его голосу и улыбке.

‎Александр Сергеевич сидел в своём кабинете, разбирая электронные письма. На столе остывал чай с лимоном и несколько листов с пометками. Он пытался сосредоточиться, но всё время отвлекался на воспоминания — как она тогда улыбнулась ему в прихожей, как в её глазах мелькнула мягкость.

‎В дверь постучали.

‎— Александр Сергеевич, пришло письмо из департамента, — заглянула секретарь. — Просят направить представителя центра на трёхдневный семинар в Алма-Ату.

‎— Хорошо, — он кивнул. — Соберите всех в переговорной, обсудим.

‎Через десять минут почти весь коллектив собрался за длинным овальным столом. На подносе стояли кружки с остатками кофе и чай с печеньем — утренние следы будничной суеты.

‎— Итак, — начал Александр Сергеевич, пролистывая бумаги. — Семинар по профилактике подростковых кризисов. Формат практический. С пятницы по воскресенье. Нужно, чтобы кто-то поехал от центра.

‎На мгновение в зале стало тихо.

‎Коллеги переглянулись, кто-то неловко закашлялся.

‎— Я не могу, — первой подала голос Ольга Николаевна, старший консультант. — Ребёнок снова простыл, муж в командировке. Если я уеду, всё ляжет на бабушку, а она еле ходит.

‎— У меня дежурство на горячей линии, — добавила Татьяна, поправляя очки. — Переставить некому, Ирина в отпуске.

‎— Я вообще завален отчётами, — пробормотал Константин, крутя ручку в пальцах. — У нас же отчёт по гранту, Александр Сергеевич, вы сами подписывали.

‎— А я… — вмешался Игорь, облокачиваясь на спинку стула. — У меня тренинг в субботу, я веду группу подростков. Отменять нельзя, они на меня рассчитывают.

‎— Удивительно, — сдержанно заметил Александр Сергеевич. — Как всегда, у всех планы, и все — незаменимы.

‎Марина тихо поставила чашку.

‎— Если нужно, я могу поехать, — сказала она спокойно. — Мне будет полезно посмотреть, как там всё устроено.

‎Все переглянулись — будто облегчённо.

‎— Отлично! — оживилась Ольга Николаевна. — Марина у нас ответственная, всё сделает как надо.

‎Александр Сергеевич перевёл на неё взгляд.

‎Она выглядела уверенно, но он заметил лёгкое напряжение в плечах.

‎— Хорошо, — сказал он после паузы. — Поедете вы.

‎Он уже собирался завершить собрание, но секретарь, подошедшая с бумагами, тихо сказала:

‎— Александр Сергеевич, в письме есть пункт… руководитель центра обязан присутствовать лично.

‎Он поднял бровь.

‎— Вот как. Ну что ж, значит, еду тоже.

‎Коллеги зашумели — кто-то попытался пошутить, кто-то что-то сказал про «приятную компанию». Но Александр Сергеевич слушал вполуха.

‎Внутри было странное ощущение — будто всё складывается не случайно.

Утро отъезда

‎На вокзале пахло кофе, мокрым железом и свежими пирожками из буфета.

‎Марина стояла с дорожной сумкой, доставая из термоса чай и откусывая кусочек домашнего пирога, который утром наспех испекла соседка.

‎Она не ожидала увидеть Александра Сергеевича — до тех пор, пока не услышала позади его голос:

‎— Вы, как всегда, пунктуальны.

‎Она обернулась.

‎Он стоял рядом, высокий, в тёмном пальто и с дорожной сумкой через плечо.

‎На его лице отражалась лёгкая усталость, но глаза были тёплые.

‎— А вы… — она немного растерялась. — Вы тоже?

‎— По распоряжению департамента, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Видимо, без меня не обойдутся.

‎— Ну да, конечно, — усмехнулась Марина. — Как же без руководителя.

‎— Вот именно, — он кивнул. — А кроме того, мне кажется, у нас получится неплохая команда.

‎Поезд тронулся.

‎Марина устроилась у окна, достала из контейнера бутерброд с сыром и огурцом и предложила ему.

‎— Хотите? Я взяла лишний.

‎Он чуть удивился, потом взял.

‎— Спасибо. Вы предусмотрительная.

‎— Нет, просто голод быстро делает меня злой, — улыбнулась она.

‎Он впервые за утро рассмеялся — тихо, почти неслышно.

‎И пока за окном медленно тянулись заснеженные поля, между ними стало чуть меньше расстояния.

‎Поезд глухо постукивал колёсами, раскачиваясь в полутьме. Вагон был полон запахов — кофе из пластиковых стаканчиков, дешёвых бутербродов, сигаретного дыма, тянущегося из тамбура. В окне — только чернота и редкие отблески станционных огней. Марина, уставшая от долгого дня, встала из купе. Хотелось немного пройтись, размять ноги, привести в порядок мысли.

‎В коридоре было тихо, только за тонкими перегородками кто-то вполголоса смеялся. Она остановилась у окна, глядя в своё отражение. Холод стекла приятно остужал лоб.

‎— Девушка, вы куда такая красивая одна? — услышала она вдруг за спиной.

‎Двое мужчин стояли у прохода. Один высокий, с небритым лицом, другой — низкий, в мятой рубашке. От них пахло алкоголем.

‎— Просто вышла подышать, — ответила она спокойно, стараясь не показывать тревогу.

‎— Ну и подышим вместе, — усмехнулся тот, что повыше, делая шаг ближе.

‎Марина отступила, но коридор был узким, и спиной она упёрлась в стену.

‎— Пропустите, пожалуйста, — сказала она, чувствуя, как пальцы дрожат.

‎Мужчины переглянулись и начали с притворной вежливостью тянуть разговор. Внутри у неё всё похолодело. В одно мгновение — будто снова вернулась та давняя сцена из детства: коридор детского дома, крики, страх, когда никто не пришёл защитить. Всё повторилось — теснота, чужие глаза, ощущение беспомощности.

‎— Слушай, не бойся, мы просто… — начал один из них, но не успел договорить.

‎Позади послышался тяжёлый, уверенный шаг.

‎— Отойдите. — Голос Александра Сергеевича прозвучал спокойно, но так, что мужчины сразу сбавили тон.

‎Они что-то пробурчали, но отошли в сторону и вскоре исчезли за поворотом. Марина осталась стоять, не двигаясь. Всё внутри дрожало. В висках пульсировала кровь. Воздух будто стал слишком густым.

‎Александр подошёл ближе, но осторожно.

‎— Всё в порядке? — тихо спросил он.

‎Она кивнула, но губы не слушались. Сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Слез не было, просто испугалась.

‎— Я… просто… — прошептала она и не договорила.

‎Он хотел положить руку ей на плечо, но остановился.

‎— Всё хорошо, я рядом, — сказал он.

‎Эти слова будто прорвали стену внутри неё. Марина сделала шаг к нему — и вдруг, не выдержав, обняла. Сначала неловко, словно боясь, что он отстранится. Но он не отстранился. Его руки осторожно, почти неуверенно, сомкнулись у неё на спине.

‎Она уткнулась лицом ему в грудь. Чувствовала биение его сердца, тепло ткани, запах — что-то спокойное, домашнее, противоположное тому холоду, что был внутри неё.

‎— Всё… всё хорошо, — повторял он тихо, почти шёпотом, как будто успокаивал ребёнка.

‎Она не слышала слов — только ритм его дыхания и равномерный стук сердца.

‎— Прости, — прошептала она наконец.

‎— Не за что, — ответил он.

‎Несколько секунд — или, может, минут — они стояли так, пока шум колёс глухо напоминал, что жизнь продолжается. Потом Марина отстранилась, вытерла ладонью глаза и попыталась улыбнуться.

‎— Спасибо, — сказала она, едва глядя на него.

‎— Всегда пожалуйста, — ответил он коротко.

‎Когда они вернулись в купе, вагон уже погрузился в вечернюю дрему. За окном мелькали редкие огни станций, а в полумраке лампочки над дверью всё казалось ближе, чем на самом деле. Марина молчала — в глазах всё ещё отражался след испуга, который она не пыталась скрыть.