‎Температура жгла кожу, воздух казался слишком сухим.

‎Часы на тумбочке показывали семь сорок пять.

‎Работа. Опоздаю.

‎Марина машинально потянулась к телефону.

‎Экран едва различим через пелену в глазах — три пропущенных звонка от коллеги и одно сообщение:

‎ «Ты сегодня будешь? Клиент перенесён.

‎Она с трудом поднялась, опираясь на край кровати.

‎Ноги подгибались.

‎Пол казался мягким, как будто под ним — не паркет, а зыбкая земля.

‎Она пошла на кухню — шаг, второй.

‎Кружка, чайник, звук воды — всё будто из другой жизни.

‎Попыталась налить себе чай, но рука дрогнула, горячая вода пролилась на ладонь.

‎Она не почувствовала боли, только странную слабость, будто тело отдалялось от неё.

‎В зеркале — бледное лицо, губы почти бесцветные, под глазами — тень.

‎Марина провела рукой по щеке, удивилась, как холодна кожа.

‎— Ничего, — прошептала. — Просто день тяжёлый. Надо идти

‎Она натянула пальто, шарф, взяла сумку.

‎Дверь закрылась тихо, но звук отозвался эхом в голове.

‎На улице воздух обжигал.

‎Мороз щипал щёки, глаза слезились.

‎Она шла, не замечая, как снег липнет к сапогам.

‎Каждый вдох давался с усилием, как будто лёгкие наполнились стеклом.

‎Утро было непривычно пустым — редкие машины, тусклое солнце за тучами.

‎Город будто вымер.

‎Лишь шаги по снегу и собственное дыхание.

‎Сначала закружилась голова.

‎Потом темнота подступила со всех сторон — медленно, как туман.

‎Она попыталась дотянуться до ближайшего фонарного столба, но пальцы скользнули по металлу.

‎Только бы не упасть… сейчас пройдёт…

‎Но не прошло.

‎Звук — будто снег стал ватным, шаги растворились.

‎Мир тихо оборвался.

‎Последнее, что она почувствовала — холод.

‎С самого утра день пошёл не так.

‎Телефон не умолкал, клиенты звонили чаще обычного, несколько сотрудников опоздали, и атмосфера в центре была напряжённой. Александр чувствовал — что-то назревает.

‎Он вошёл в кабинет, бросил пальто на вешалку и только потянулся к чашке кофе, как дверь распахнулась — на пороге стояла секретарь, растерянная, бледная.

‎— Александр Сергеевич… — она запнулась. — Марина Крылова не пришла.

‎— Почему?

‎— Не отвечает на звонки. Я пыталась ей писать, но… тишина. Клиенты уже ждут.

‎Он сжал губы.

‎— Кто возьмёт её расписание?

‎— Никто не может, все заняты.

‎Александр откинулся на спинку кресла. Тишина натянулась, как струна.

‎— Всех в переговорную.

‎Через десять минут в комнате было душно. Сотрудники переглядывались, кто-то нервно теребил ручку.

‎— Объясните мне, — голос Александра звучал спокойно, но от этого только страшнее, — как так получилось, что один день отсутствия человека парализует работу всего центра?

‎Молчание.

‎— Вы перекладывали задачи на неё, потому что знали, что она не откажет. Она помогала всем — и вы этим пользовались.

‎Он резко положил папку на стол. — Это не команда. Это бардак.

‎Кто-то попробовал возразить, но он поднял руку.

‎— Сегодня до вечера все отчёты должны быть готовы. Кто не справится — ищите новое место.

‎Он вернулся в кабинет и закрыл дверь.

‎В груди гулко отозвалась злость — на всех и в первую очередь на себя.

‎Монитор мигнул уведомлением.

‎Он собирался открыть почту, но раздался стук в дверь. Та же секретарь, теперь с дрожащим голосом:

‎— Александр Сергеевич… я только что звонили из больницы. Нашли женщину. Без сознания. У неё не было документов. Нашли телефон, и ваш номер был единственным в контактах. Они попросили, чтобы вы приехали. Судя по документам в папке которая была с ней, она работает в нашей компании и мы предлагаем что это…

‎Он поднялся.

‎— Что?.

‎Он стоял секунду, как будто не слыша.

‎Потом коротко сказал:

‎— Адрес.

‎Дорога до больницы слилась в белое пятно.

‎Снег хлестал по стеклу, дворники метались из стороны в сторону. Он не помнил, как вышел из машины, как оказался в приёмном покое.

‎Врач принял его сразу — молодой мужчина в очках, усталый, с тихим голосом.

‎— Вы её начальник?

‎— Да. Что с ней?

‎— Тяжёлая пневмония, осложнение после вируса. Видимо, ходила больной, на ногах. Организм истощён. Сейчас под кислородом, без сознания.

‎— Прогноз? — голос прозвучал хрипло.

‎— Пока рано говорить. Мы сделали всё необходимое. Ей нужно время и покой.

‎В палате стоял сухой запах лекарства и тишина.

‎Марина лежала неподвижно, бледная, с кислородной маской.

‎Он стоял рядом, не двигаясь, глядя, как поднимается и опускается её грудь.

‎Почему я не увидел, что она уже сгорает? Почему позволил этому случиться?

‎Ответ был очевиден. Потому что был занят. Потому что слишком часто думал, что «все справятся».

‎— Родственников у неё нет? — спросил врач, вернувшись.

‎— Насколько я знаю, нет.

‎— Тогда оформите документы как временно ответственное лицо.

‎Он подписал бумаги. В графе «контактное лицо» вывел своё имя медленно, будто оно было чужим.

‎Коридор был длинным и холодным. Он сел на пластиковый стул, открыл ноутбук — привычное движение, попытка вернуть контроль.

‎Письма, отчёты, звонки. Всё шло как обычно, только внутри всё гудело.

‎Он делал вид, что работает. На самом деле — просто не мог уйти.

‎Позже подошёл врач, тот самый, молодой. Сел рядом.

‎— Вы можете поехать домой. Здесь всё под контролем.

‎— Я останусь.

‎Тот кивнул, поправил халат.

‎— Я понимаю. У меня сестра погибла два года назад. Мы ехали с ночного дежурства, я был за рулём. Заснул на секунду…

‎Он не договорил.

‎— С тех пор я слишком хорошо знаю, каково это — сидеть рядом и не мочь ничего исправить.‎

‎Александр опустил взгляд.

‎Сестра… — словно слово вспыхнуло в памяти.

‎Тот самый поворот. Воспоминание, которое он гнал годами.

‎Ощущение вины, неугасшее, как тихий жар под кожей.

‎Он сжал руки, чувствуя, как трещит внутри всё накопленное за эти дни.

‎Работа требовала решений, отчёты ждали, но сейчас — впервые за долгое время — он не знал, что делать.

‎Он просто сидел в коридоре, слушая ровное шипение кислородного аппарата…

‎Дни потянулись вязко, будто зима сама решила замедлить время.

‎Александр вставал по утрам, когда небо ещё темнело, варил кофе в старой турке — по привычке, хотя вкус давно не ощущал.

‎На кухне стоял холод, в углу тикали часы.

‎Он ел на ходу, пролистывал письма, потом — звонки, совещания, отчёты.

‎Всё шло по плану, как будто ничего не произошло.

‎Но стоило отключить экран ноутбука, в груди появлялась тяжесть.

‎К вечеру он неизменно садился в машину и ехал к больнице.

‎Туда, где не нужно было говорить о финансах, графиках и жалобах.

‎Где можно было просто… быть.

‎Работа тем временем катилось своим чередом — и с каждым днём всё требовательнее.

‎Замдиректора звонила по мелочам, пересылала запросы от клиентов.

‎Коллеги старались держаться ровно, но все чувствовали: начальник стал жёстче, тише, сдержаннее.

‎После недавнего выговора в воздухе повисла настороженность — никто не знал, когда он взорвётся снова.

‎Но Александр больше не взрывался.

‎Он просто выгорал — медленно и тихо.

‎Он управлял всем дистанционно: корректировал расписания, проверял отчёты, выслушивал жалобы.

‎Иногда даже шутил в рабочем чате, чтобы снять напряжение.

‎Но стоило нажать «завершить звонок» — взгляд сам падал на часы.

‎И он уже знал: снова едет туда.

‎Больница стала частью его маршрута, как раньше — спортзал или офис.