‎Через сорок минут, когда он уже был в такси, он снова позвонил.

‎Голос его был мягче, спокойнее, почти тёплый:

‎— Как ты? Я, возможно, задержусь. Часа два точно. Ты поедешь домой?

‎Мы можем провести вечер вместе, когда я вернусь… если ты не против.

‎Марина улыбнулась почти непроизвольно.

‎— Я не против.

‎— Тогда жди. Я напишу, как выйду.

‎Он сделал короткую паузу.

‎— Береги себя.

‎Вечер. Марина вышла с работы чуть раньше обычного — решила пройтись пешком. Она совсем забыла о человеке, который следил за ней в прошлые дни. Настроение было хорошим, мысли занимали предстоящий вечер, Александров голос, его обещание вернуться.

‎Уже возле своего дома она расслабилась: шаги стали медленнее, она задумалась, достала ключи из сумки…

‎И именно в этот момент почувствовала резкое, холодное прикосновение к плечу.

‎Она едва успела повернуться.

‎Короткий укол. Как будто иголкой.

‎Воздух сорвался с губ, но не успел стать криком.

‎Мир быстро потемнел, расплылся, растворился.

‎Последнее, что она ощутила, — как её перехватывают под руки и тащат куда-то в сторону.

‎Машина стояла неподалёку, в тени. Дверь резко открыли, её тело уложили на заднее сиденье.

‎Кто-то говорил что-то тихо, быстро, по-деловому.

‎Голоса сливались.

‎Дверь захлопнули.

‎Машина стартовала.

‎Марину увозили в неизвестном направлении — туда, где уже много лет скрывали правду о детях, пропавших из детдомов.

‎Она пришла в себя резко — будто кто-то выдернул её из глубины чёрной воды.

‎Сначала ничего не было.

‎Ни образов, ни мыслей — только тяжесть в теле и странное покалывание в руках.

‎Марина открыла глаза.

‎Холодный потолок, грязноватый, с разводами, будто здание давно никто не ремонтировал.

‎Слабая лампа подмигивала, давая неустойчивое, неприятное освещение.

‎Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она лежит не дома, не в кабинете, не в машине — в незнакомом помещении.

‎И только тогда в груди вспыхнуло первое пламя тревоги.

‎Она попыталась вдохнуть — воздух был спертый, с привкусом сырости.

‎Дёрнулась, чтобы встать, но тело словно принадлежало не ей: мышцы ватные, ноги слабые.

‎Марина с трудом поднялась, села на узкой металлической койке.

‎Её взгляд скользил по комнате:‎ стены серые, без единой детали;‎ маленькое зарешеченное окно под потолком;‎ дверь металлическая, с квадратной щелью;‎ в углу — старый стол, пустой, без вещей.

‎Никаких признаков, где она.

‎Никаких звуков с улицы.

‎Только приглушённый гул, как в старых промзданиях.

‎Сердце начало стучать быстрее.

‎Она нащупала карманы — пустые. Телефона нет.

‎— Где я?.. — прошептала она одними губами.

‎Паника подбиралась медленно, но уверенно.

‎Она поднялась, опираясь на стену — колени подогнулись, но она удержалась.

‎Подошла к двери, приложила ладонь — металл был холодным.

‎Марина прислушалась.

‎И вдруг — шаги.

‎Тяжёлые, уверенные. Не спешащие. Они шли прямо по коридору, приближаясь к её двери.

‎Паника теперь ударила по-настоящему.

‎Она сделала шаг назад.

‎Руки задрожали.

‎Шаги остановились…

‎Александр

‎У него с утра было хорошее настроение — редкое, спокойное — пока он не заметил, что Марина не отвечает.

‎Сначала он подумал, что она в душе.

‎Потом — что, возможно, идёт на работу.

‎Но прошло уже сорок минут, и она не перезвонила.

‎Он набрал ещё раз.

‎Тишина.

‎Он сжал телефон так, что пальцы побелели.

‎Позвонил в центр — секретарь ответила сразу:

‎— Марина? Она ушла по расписанию. Всё спокойно.

‎— Точно? — его голос стал резче. — Она выходила одна?

‎— Да. Она сказала, что поедет домой. Никаких проблем не было.

‎Александр отключился почти сразу.

‎В голове уже собирались куски вчерашних разговоров, её тревоги, его собственное ощущение, что кто-то следил.

‎И ещё — информация от Максима о детдоме, дети, вещества…

‎Он коротко выругался и сразу набрал друга.

‎Максим ответил сразу:

‎— Ты уже дома? Всё нормально?

‎— Нет, Макс. — Голос Александра был низким, напряжённым. — Марины нет. Я не могу её найти. Она не берёт трубку. Она не пришла домой.

‎Пауза. Острая, тяжёлая.

‎— Ты уверен? — голос Максима стал другим — рабочим, собранным.

‎— Я был у подъезда. Соседи не видели её вечером. Максим… Я думаю, это связано с тем детдомом… Тем же, где пропадали дети. Марина — из той же системы, Макс. Я только вчера понял связь по документам Леры.

‎Максим взорвался:

‎— Чёрт побери, Саша! Почему ты не сказал мне ЭТО сразу?!

‎Ты осознаёшь, что это ключевой факт?!

‎— Я понял слишком поздно, — Александр сжал переносицу. — Марина не рассказывала. Я не имел права копать без неё…У нас были догадки, но никаких официальных оснований, пока я вчера не получил информацию от тебя.

‎— Какое теперь право?! — Максим резко выдохнул. — Если они нашли её…

‎Он оборвал себя, затем сказал уже другим тоном — спокойнее, чётче:

‎— Ладно. Слушай. Не паникуй. Мы будем действовать.

‎Я подниму всех, подключу связи, позвоню в полицию лично.

‎Мы найдём её. Слышишь? Найдём.

‎Александр стоял на обочине дороги, сжимая телефон, и чувствовал, как внутри поднимается волна, с которой он еле справлялся.

‎— Макс… помоги. Я прошу.

‎Голос друга смягчился.

‎— Помогу. Уже еду к тебе. Слушай: мы её найдём. Я тебе обещаю. Но теперь действовать будем жёстко.

‎Они полезли туда, куда не следовало — в экспериментальную программу. А таких людей просто так не остановить.

‎Александр выдохнул:

‎— Я не дам им её забрать. Никогда.

‎— Тогда собирайся. — Максим резко оборвал разговор. — Начинаем охоту.

‎Александр отключился — и впервые за много лет почувствовал настоящий, хищный страх.

‎Не за себя.

‎За неё.

‎Марина

‎Дверь резко распахнулась, и в проёме появился он — Игорь.

‎Не спрашивая разрешения, он вошёл в комнату, его взгляд был холодным, почти безжалостным.

‎— Ну вот и ты, — сказал он ровным голосом, — наконец-то дома. Пора идти к тому, кому ты принадлежишь.

‎Марина замерла, сердце колотилось, дыхание прерывистое.

‎— Что… что ты имеешь в виду? — едва выдавила она, стараясь сохранять спокойствие.

‎— Когда ты была ребёнком, — начал он, шаг за шагом, — с тобой упустили один важный момент. Мы искали «идеальных» людей для эксперимента, детей с определёнными способностями и устойчивой психикой. Тех, кого считали «неподходящими», оставляли или убивали, если вмешиваться не успевали.

‎Марина вздрогнула, но он продолжал:

‎ Ты же… ты была упущена. И теперь, когда тебя нашли, пришло время завершить программу.

‎Он приблизился чуть ближе, но держал дистанцию.

‎— Детей забирают из детских домов, вводят специальные вещества, которые частично отключают сознание, чтобы можно было манипулировать их мозгом. Их учат выполнять команды, подавляют самостоятельность, превращают в послушных «роботов». Потом этих детей используют, продают, продают как рабов. Это система, которая существует много лет, и мы доводим её до конца.

‎Марина побледнела.

‎— Почему я? — выдавила она, пытаясь найти опору.

‎— Потому что ты подходишь под критерии, которые нам нужны, — холодно сказал Игорь. — Программа проверена. Ты должна быть послушной. Ты станешь частью того, что мы называем идеальной линией.

‎Он сделал шаг назад, слегка коснулся её руки, чтобы подчеркнуть контроль.

‎— Попробуй сопротивляться — и последствия будут непредсказуемыми. Но не сопротивляйся — и тебе легче перенести процесс?