— Что ты хочешь? — она отступила на шаг, но я уже переступил порог, закрыв за собой дверь. Тишина квартиры вдруг стала густой, осязаемой.

— Тебя! Мы не закончили.

— Это… было ошибкой. Такое больше не повторится. — Её голос дрогнул, а пальцы нервно сжали край рубашки.

Я медленно приблизился. Провел пальцем по её скуле — кожа тёплая, нежная, отзывается на прикосновение едва уловимой дрожью. Внизу живота уже пульсирует жар, каждый нерв натянут до предела.

— Я не считаю это ошибкой, — голос звучит ниже, чем обычно, почти шёпотом. — И уверен, ты тоже.

Пальцы скользят по шее, задерживаются на пульсирующей жилке. Ощущаю, как под кожей бьётся её сердце — быстро, неровно. Потом — к ключице, невесомо, почти неощутимо. Кончиком пальца отодвигаю край рубашки, провожу по ложбинке между грудей. Её дыхание становится прерывистым, а плечи слегка вздрагивают.

— Артём, не надо… — шепчет она, но не отталкивает. Её глаза полны противоречий — страх, желание, растерянность. Это сводит с ума ещё сильнее.

Я подхожу ещё ближе, продолжаю гладить — медленно, вкрадчиво. Кровь стучит в висках, жар растекается по телу, стягивается тугим узлом внизу живота. В воздухе пахнет электричеством, напряжением, невысказанным желанием.

— Мне нравится твоя рубашка. Но уверен — без неё ты ещё красивее.

— Артём… — её голос дрожит, а взгляд мечется между моими глазами и губами.

— Ты меня хочешь. Я тебя хочу. В чём проблема?

— Я тебя не хочу, — говорит она, но её тело предательски реагирует: соски напрягаются под тканью рубашки, а пальцы непроизвольно сжимают мою футболку на груди.

— Твоё тело говорит об обратном.

— Моё тело меня подводит. У меня давно не было мужчины. — Она пытается отстраниться, но я крепче сжимаю её талию.

Я расстегиваю первую пуговицу на её рубашке. Потом ещё одну. Ткань медленно расходится, открывая нежную кожу. Дыхание сбивается окончательно — не только у неё, но и у меня.

— Это же хорошо, — шепчу, глядя, как румянец заливает её щёки, как зрачки расширяются от смеси страха и желания.

— Тебе лучше уйти.

— А то что? Ты не устоишь передо мной? — Я чуть отстраняюсь, но лишь для того, чтобы заглянуть в её глаза. В них всё та же борьба — и именно это распаляет меня ещё сильнее.

Она пытается сделать шаг назад, но я удерживаю её за талию, притягивая ближе. Наши тела почти соприкасаются, и я чувствую, как её дрожь передаётся мне.

— Ты сама знаешь ответ, — шепчу, проводя губами по линии её подбородка. — Знаешь, что произойдёт, если я останусь.

Её дыхание сбивается окончательно, пальцы впиваются в мои плечи — то ли чтобы оттолкнуть, то ли чтобы прижать ещё ближе.

— Я не должна… — пытается она, но голос звучит неуверенно, прерывисто.

— Не должна — что? — Я медленно веду пальцами по её обнажённому плечу, ощущая, как кожа покрывается мурашками. — Не должна чувствовать? Не должна хотеть?

Она закрывает глаза, словно пытаясь спрятаться от собственных ощущений. Но тело предаёт её — выгибается навстречу моим прикосновениям, ищет контакта.

— Посмотри на меня, — прошу я, и когда она поднимает взгляд, вижу в нём то, что так долго искал: неприкрытое желание, смешанное с отчаянием. — Ты прекрасна, когда перестаёшь бороться.

Моя рука скользит ниже, к краю рубашки, и я медленно провожу ладонью по её бедру, чувствуя, как она вздрагивает.

— Артём… — её голос — едва слышный шёпот.

— Скажи это ещё раз. Скажи, что не хочешь меня. — Я наклоняюсь ближе, почти касаясь её губ своими. — Скажи, и я уйду.

Тишина повисает между нами, тяжёлая, насыщенная невысказанным. Её губы дрожат, но слова не звучат.

И тогда я знаю — она сдалась.

Я накрываю её рот своим, погружаясь в поцелуй, жадный, требовательный, долгожданный. Её руки наконец обхватывают мою шею, притягивают ближе, а тело льнёт ко мне, будто пытаясь слиться воедино.

Рубашка сползает с её плеч, и я слышу, как она тихо всхлипывает, когда мои ладони касаются обнажённой кожи.

— Вот так, — шепчу между поцелуями. — Вот так правильно…

Моё тело лихорадит от одного только её вида. Воздух между нами наэлектризован до предела, каждый нерв натянут, как струна.

Наклонившись, я резко хватаю её за ягодицы, приподнимая. Она инстинктивно обхватывает меня руками и ногами, прижимаясь всем телом. Её пальцы впиваются в мои плечи, а дыхание обжигает шею.

Она кусает меня за губу — не больно, но ощутимо, с какой‑то дикой, необузданной страстью. Этот жест окончательно лишает меня остатков самоконтроля. Я перехватываю её ягодицы обеими руками, сжимаю крепко, почти до боли, чувствуя под ладонями горячую, нежную кожу.

Она слегка вскрикивает — звук тонет в нашем прерывистом дыхании. Этот вскрик пронзает меня насквозь, разжигает огонь ещё сильнее.

Её волосы рассыпаются по плечам, глаза потемнели от желания, губы припухли от поцелуев. Каждый её вздох, каждое прикосновение сводят меня с ума. Я теряю счёт времени, забываю обо всём, кроме неё — её тепла, её запаха, её тела, прижатого к моему.

— Ты… — начинаю я, но слова теряются, когда она снова припадает к моим губам, на этот раз ещё жаднее, ещё отчаяннее.

Я несу её к дивану, не разрывая поцелуя, чувствуя, как её ногти оставляют едва ощутимые следы на моей спине. Всё вокруг перестаёт существовать — есть только мы, наше дыхание, наши тела, сливающиеся воедино в этом безумии.

— Артём, стой! Остановись!

Её резкий голос врезается в пелену страсти, как ледяной клинок. Она отталкивает меня — ладонь твёрдо упирается в грудь, отталкивая с неожиданной силой. Я едва удерживаюсь на ногах: голова кружится, дыхание тяжёлое, рваное, каждое нервное окончание горит огнём.

— Стой! Мы не должны… не надо… тебе лучше уйти.

Я пытаюсь сфокусировать взгляд. Она уже вскочила с дивана, торопливо застёгивает пуговицы на рубашке, пряча от меня то, что ещё минуту назад принадлежало только нам. Её пальцы дрожат, но движения резкие, решительные.

— Ты прикалываешься? — мой голос звучит глухо, почти хрипло. В висках стучит: «Не отпускай. Не дай ей уйти».

— Нет. Не прикалываюсь. Уходи.

Её слова бьют наотмашь. Я делаю шаг вперёд, но она отступает, выставив руку в предостерегающем жесте.

— Что ты… что ты хочешь от меня? Что ты творишь? — голос срывается на полушёпот, потом вновь взлетает. — Хочешь, чтобы извинился? Я могу сделать это еще раз! Прости за обидные слова. Мне было больно, когда я подумал, что ты выбрала его. Хотел сделать больно тебе в ответ — это была ошибка.

Я сжимаю кулаки, пытаясь удержать рвущиеся наружу эмоции.

— Что ещё ты хочешь? Давай сходим на свидание? В кино? Цветы? Что ты хочешь от меня?! Если хочешь, я не буду давить. Просто скажи — что ты хочешь, чёрт побери!

В комнате повисает тяжёлая тишина. Слышно только наше прерывистое дыхание — моё, всё ещё лихорадочное, и её, сбивчивое, нервное.

Она смотрит на меня — глаза блестящие, полные противоречий. В них мечутся страх, желание, растерянность.

— Я… — начинает она, но голос дрожит, прерывается. Она закрывает лицо руками, плечи вздрагивают. — Я не знаю, чего хочу. Всё слишком сложно…

И в этот момент я понимаю: она тоже борется. С собой. Со мной. С тем, что между нами.

Я медленно опускаю руки, делаю глубокий вдох, пытаясь унять бешеный ритм сердца.

— Хорошо. Я уйду.

Разворачиваюсь, делаю шаг к двери. Каждый мускул напряжён до предела, словно я несу не себя, а груз всех невысказанных слов и оборванных надежд. Рука уже ложится на холодную металлическую ручку, когда слышу её голос — тихий, дрожащий, будто лист на ветру:

— Подожди…

Замираю. Сердце пропускает удар, потом бьётся с удвоенной силой. Не оборачиваюсь — боюсь, что если увижу её лицо, то потеряю последнюю каплю самоконтроля.

— Зачем? — мой голос звучит глухо, почти безжизненно.

Она молчит несколько секунд. Слышу, как она глубоко вдыхает, словно набирается смелости.

— Я не хочу, чтобы ты уходил… так.