— Не хочешь рассказывать, — вздохнула Юля, но без раздражения, скорее с лёгкой грустью.

— Я не хочу об этом говорить, — мой голос дрогнул, и я поспешно отвернулась к окну, будто там можно было найти спасение.

В этот момент зазвонил телефон — и я буквально схватила его, как спасательный круг. Сердце подскочило от облегчения: наконец‑то пауза, передышка от этого допроса.

Я ответила на звонок. Звонила моя сестра.

— Привет.

— Привет. Как дела?

— Хорошо. Сидим с Юлей у меня.

— Понятно. А ко мне ты не хочешь в гости приехать?

— Эм… Надо? Да? — я запнулась, пытаясь скрыть замешательство.

—Просто… думала, может, ты по мне хоть немного скучаешь.

— Скучаю, конечно, — поспешила я ответить, чувствуя укол вины.

— Тогда приезжай сегодня. Олег на выходные уехал в командировку. И мне так одиноко без него.

Приехать к ней — значит увидеть Артёма. А я этого не хочу. Воспоминания о нашей последней встрече, о его ледяном взгляде и ядовитых словах всё ещё жгли изнутри.

— Может, ты ко мне приедешь? — попыталась я выкрутиться.

— Лучше ты ко мне. Поплаваем в бассейне, попаримся в сауне, выпьем вина. Давай? — её голос звучал так тепло, так приглашающе, что отказать было почти невозможно.

— Хорошо. Только я Юлю с собой возьму, — я бросила взгляд на подругу, которая внимательно следила за разговором.

— Да, конечно! — тут же откликнулась Аня.

Я положила трубку, чувствуя, как внутри нарастает тревожное волнение. Ладони стали влажными, а в груди поселилось неприятное ощущение, будто я шагаю в западню.

— Куда мы едем? К Ане? — Юля приподняла бровь, в её голосе звучало игривое любопытство.

— Да, — я ответила коротко, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия.

— О! Наконец‑то познакомлюсь с твоим племянником, который затуманил твой разум, — Юля улыбнулась, и в этой улыбке было столько понимающего лукавства, что мне стало не по себе.

— Что? О чём ты? — я попыталась изобразить недоумение, но получилось неубедительно. Щеки предательски запылали.

— Да ладно тебе. Думаешь, я не заметила, как ты изменилась после ночёвок в том доме? — она наклонилась ближе, понизив голос. — Я не буду спрашивать, что там произошло — захочешь, сама расскажешь. Но не отрицай, что это из‑за него.

Мне хотелось закричать: «Да, из‑за него! Из‑за его слов, из‑за его взгляда, из‑за того, что он до сих пор не выходит у меня из головы!» Но вместо этого я выпалила:

— Он плохой человек. Гадкий тип. Я его обидела. А он потом наговорил таких гадостей, которые я никогда не смогу ему простить. Вот и всё. И между нами, ничего не было, если ты на это намекаешь. И быть не может!

Слова прозвучали резко, почти злобно — так, будто я пыталась убедить не Юлю, а саму себя.

— Ясно, — Юля вздохнула, но в её взгляде читалось: «Я всё понимаю, просто не хочешь признаваться». — Давай тогда собирайся, поедем.

Мы выехали. С каждым километром, приближавшим нас к дому Ани, сердце билось всё чаще. Ладони стали влажными, в горле пересохло. Я теребила край юбки, снова и снова прокручивая в голове возможные сценарии встречи с Артёмом. Что скажу? Как посмотрю в глаза? Что, если он опять скажет что‑то ранящее?

«Надо взять себя в руки. Срочно!» — мысленно приказала я, но руки всё равно слегка дрожали.

Аня открыла дверь — сияющая, с тёплой улыбкой, от которой обычно становилось легче на душе. Но сегодня даже её приветливость не могла заглушить тревогу, стягивающую грудь тугим узлом.

— Привет, сестрица! Я рада тебя видеть. Привет, Юля, — она обняла нас обеих, её объятия были крепкими, искренними. — Переодевайтесь и пойдём в бассейн, потом попаримся.

Мы прошли в дом. Я старалась не смотреть по сторонам, но взгляд невольно скользил по коридорам, дверям, аркам — искала его. И не находила.

«Артёма нигде видно не было. Фух. Это радует. Надеюсь, его нет дома. И мы не встретимся», — мысленно повторяла я, пытаясь унять бешеный ритм сердца. Но где‑то в глубине души понимала: если он здесь, встреча неизбежна. И чем дольше я буду прятаться от этой мысли, тем больнее окажется удар.

Мы лежали на шезлонгах возле бассейна, лениво потягивая коктейль. Солнце щедро разливало по саду золотистые лучи, воздух дрожал от зноя, а лёгкий ветерок приносил свежесть и едва уловимый аромат цветущих кустов. Аня включила ненавязчивую музыку — мягкие ритмы плавно вливались в атмосферу, и постепенно моё напряжение начало таять.

Юля, расположившись рядом, с улыбкой рассказывала о парне, с которым недавно ходила на свидания:

— Ничего серьёзного, честно говоря. Встретились пару раз — просто для настроения. Поняли, что не подходим друг другу, и спокойно разошлись. Без драм, без обид.

Мы с Аней рассмеялись, и на пару минут стало легко и беззаботно. Но потом Аня, словно невзначай, перевела разговор на меня:

— А ты как, Лен? С Игорем всё складывается? Мы с Олегом так рады, что вы вместе пришли в ресторан. Вы так гармонично смотрелись!

Я резко поставила бокал на столик. Внутри снова поднялась волна раздражения — не на Аню, конечно, а на саму ситуацию, на эти вечные ожидания, которые все вокруг так старательно на меня проецируют.

— Между нами ничего нет, — ответила твёрдо, глядя ей в глаза. — Совсем.

Аня не сдавалась. Её голос звучал мягко, но настойчиво: — Но он такой надёжный, такой внимательный… Ты только посмотри, как он о тебе заботится: цветы, звонки, приглашения. Он явно заинтересован.

Я глубоко вздохнула, подбирая слова. Не хотелось обидеть Аню — она ведь от чистого сердца, — но и притворяться я больше не могла.

— Аня, он действительно хороший человек. Серьёзный, ответственный, умеет ухаживать. Но… он меня не интересует. Совсем. И дело не в нём — дело во мне.

Она слегка нахмурилась, будто пыталась понять, что скрывается за моими словами.

— Ты же знаешь, как мы все переживаем за тебя. Хочется, чтобы ты была счастлива. Чтобы рядом был человек, который будет тебя ценить, беречь…

— Я счастлива, — перебила я, и в этот раз мой голос прозвучал тише, но твёрже. — По‑своему. Мне хорошо одной. Отношения… они сейчас не входят в мои планы. И я не раз об этом говорила.

Юля молча слушала, наблюдая за нами. В её взгляде читалось понимание — она знала, что за моей уверенностью прячется что‑то большее, но не стала лезть с расспросами.

Аня вздохнула, но улыбнулась: — Ладно, сестрёнка. Я просто хочу, чтобы ты знала: мы всегда на твоей стороне. Даже если ты выбираешь идти своим путём.

Я кивнула, чувствуя, как в груди теплеет. Спасибо ей за это — за то, что, несмотря на все её попытки «устроить моё счастье», она всё же уважает мой выбор.

Мы снова замолчали, наслаждаясь солнцем и тихим шелестом листвы. Музыка плыла в воздухе, коктейль грелся в бокале, а я пыталась убедить себя, что всё в порядке.

Но где‑то на краю сознания всё равно маячил образ — тот самый, от которого я так упорно бежала.

Я сделала глоток коктейля, пытаясь сосредоточиться на вкусе — сладковатом, с лёгкой кислинкой, — но мысли снова и снова возвращались к тому, о ком я не хотела думать.

«Почему он не выходит из головы? — мысленно спрашивала я себя. — Ведь всё ясно: он груб, эгоистичен, не ценит ничьих чувств. После его слов в тот вечер… Как можно вообще вспоминать о нём?»

Но память предательски воскрешала другие моменты: его смех, когда он действительно был искренен; взгляд, в котором на секунду проступала уязвимость; жесты, говорившие больше, чем слова. И от этого противоречия становилось ещё тяжелее.

Юля, будто почувствовав моё состояние, тихо спросила:

— Всё в порядке?

Я кивнула, не глядя на неё:

— Да. Просто… жарко.

Аня, к счастью, переключилась на другие темы — рассказывала о планах на отпуск, о новых идеях для бизнеса Олега. Её воодушевление было таким искренним, что постепенно я начала расслабляться, втягиваться в разговор.

Но тут мы услышали голоса.