– Слушайте, – пожала я плечами, – Никто сюда не придет. А если гора не идет к Магомету…

Я сделала внушительную паузу.

Инспектор потер переносицу, устало вздохнул:

– Кто такой Магомет? И почему к нему должна идти гора? Спешу сообщить, горы вообще‑то не ходят, стоят на месте.

Разница в культурном дискурсе, черти ее побери… Однако читать лекцию по устойчивым выражениям моего мира не было ни времени, ни желания.

– Именно, – подтвердила я. – Поэтому если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Я хочу сказать – нам надо самим пойти к деревенским жителям. Соберем товары в короб и отправимся продавать. Раз уж этот их Коляшка умудрялся впаривать местным свечки и бусины, мы справимся не хуже. У нас товары настоящие!

Инспектор задумался, оценивая мою идею. Судя по хмурому лицу, идея ему не нравилась. Я отлично его понимала. Тащиться куда‑то через лес и для меня далеко не самый любимый способ провести досуг. С детства ненавидела походы, да и вылазки на природу с шашлыками меня не прельщали. Мне и без природы хорошо, а шашлык, если уж приспичит, можно заказать в доставке.

– Или придумайте что‑то лучше. Какой‑нибудь магический приманиватель клиентов…

Я смотрела на него с надеждой: ну а вдруг!

Но инспектор лишь покачал головой.

– Боюсь, что и правда придется идти, так сказать, в народ. Только где мы раздобудем короб?

– Сделаем сами! Делов‑то, пара досок, гвозди, молоток…

Инспектор еще раз вздохнул, уже не просто устало, а скорее обреченно, но кинул и закатал рукава, явив моему восхищенному взору крепкие, мускулистые руки.

Я не стала долго пялиться, разве что самую чуточку, и деловито спросила:

– А вы умеете? Ну вот это вот все… с досками и инструментами.

– Нет, конечно. Откуда бы? Но разве у нас есть выбор?

И то правда. У нас в наличии всего две пары рук, и тот факт, что они под плотницкую работу не заточены, ничего не меняет.

Перетаскал он все, выданное шкафом, быстро и обнадеживающе ловко, и, пока я ходила за последней пачкой гвоздей, даже приступил к делу.

– Держите доску ровно, – уверенно скомандовал он.

Я покорно ухватилась за край доски и прикрыла глаза – от греха подальше. Удар молотком вышел мощный и уверенный, но гвоздь все равно предательски согнулся, а доска чуть не выскользнула у меня из рук.

– Гвозди у них какие‑то хлипкие, – кисло прокомментировал инспектор, извлекая гвоздь и с неодобрением его разглядывая.

– Да‑да, конечно. Абсолютно очевидно, что проблема именно в гвоздях.

Инспектор взглянул на меня искоса, явно подозревая ехидство, и протянул молоток мне.

– Может, сама попробуешь? – предложил он.

Я решительно кивнула и взяла молоток. Очень скоро стало ясно, что я несколько переоценила свои плотницкие способности. Гвозди категорически отказывались вбиваться ровно, молоток то и дело съезжал в сторону, а доски будто нарочно скользили и разваливались.

Инспектор со вздохом забрал у меня молоток.

Уже к поздней ночи методом проб и ошибок (в основном, конечно, ошибок), нам все‑таки удалось собрать нечто отдаленно напоминающее короб. Получилось кривовато, но достаточно крепко, чтобы не развалиться от первого же ветерка. Я с гордостью осмотрела результат нашей работы и осторожно постучала по нему.

– Вроде бы держится, – сказала я с облегчением. – А теперь вам нужно его поднять!

Он подошел к коробу и уверенно ухватился за края. Я с любопытством наблюдала, как напряглись его плечи и руки, и уже была готова аплодировать нашей общей победе.

Он поднял короб как культурист штангу, сделал пару шагов, но по его лицу стало понятно: победа явно далась ему слишком тяжело.

Да уж, проблема появилась там, где не ждали. Наш ящик получился таким тяжелым и неудобным, что даже пустым его поднять было непросто. А если загрузить туда товар?

– И как, скажи на милость, тащить его через весь лес? – устало спросил инспектор.

– Никак… – признала я растерянно.

Вот так и бьются надежды на лучшее. Моя прекрасная идея оказалась пшиком, пустышкой, и обидно даже не столько за потраченные впустую усилия, сколько за отсутствие любых других идей. Я почти физически ощутила, как уныние наваливается на плечи тяжелым одеялом, окутывает, придавливает к земле. Я опустилась на ступеньки крыльца и уставилась перед собой ничего не видящим взглядом, лишь мельком отметила, что уже темнеет, деревья на фоне вечернего неба превращаются в черные изломанные линии, появляются первые звезды.

Но вся эта красота не нашла в моей измученной душе никакого отклика.

– Еще один прекрасный никуда не годный план, – вздохнула я. – Ничего у меня не получается… Что ни придумаю – ничего не работает. Мы никогда отсюда не выберемся…

Инспектор подошел ближе, по‑простому сел рядом со мной, плечом к плечу. На миг мне показалось, что сейчас он меня приобнимет, погладит по голове, скажет что‑то ободряющее.

С обнимашками – это я, конечно, погорячилась, но пара добрых слов для меня нашлась.

– Выберемся. И идея была хорошая. И вообще, кто нам мешает придумать что‑то еще?

Солнце окончательно село, оставив вместо себя тонкий серпик луны, который тускло подсвечивал верхушки деревьев. Ветерок шевелил ветви ближайших кустов, и этот мрачноватый лес стал казаться почти приятным, даже уютным… Неужели только потому, что инспектор проявил ко мне простое человеческое участие? Идея, говорит, хорошая. А что касается “придумать еще” – так это я запросто!

– А если приделать к нашему коробу колеса… Вы умеете делать колеса?

Инспектор рассмеялся:

– Вот видишь, ты никогда не сдаешься, – и накрыл мою руку своей.

Обычный жест, который означает поддержку или…

…или что‑то большее?

Я замерла, боясь шелохнуться. Ладонь инспектора накрывала мою, и это прикосновение заставило сердце сбиться с привычного ритма.

Тишина разом стала гуще, даже ночные шорохи леса словно притихли. Я не смотрела на инспектора, но физически ощущала его присутствие рядом – крепкое плечо, легкое дыхание.

Теперь мне не хотелось думать ни о тяжелом коробе, ни о том, как отсюда выбираться. Какая разница, если можно просто сидеть рядом и слушать, как шуршит листвой прохладный ветер…

И тут меня осенило. В один миг, словно включили свет в темной комнате, пришло совершенно очевидное и простое решение. Я резко подскочила, едва не опрокинув инспектора.

– Куда ты? – он явно растерялся от моей внезапной активности.

– Я сейчас! – бросила я через плечо и бегом рванула к шкафу.

Разумеется, по пути я споткнулась о кота, едва не грохнулась на пол – но все это такие мелочи, если есть цель.

– Шкафчик, миленький, дай мне готовый короб! Только легкий, складной, чтобы сразу мог превращаться в прилавок, а?

Неужели получится?

Когда я тянулась к створкам и открывала, пальцы дрожали. Я зажмурилась до боли и резко распахнула глаза – здоровенный короб стоял на полке, будто был на ней давным давно.

Рвано выдохнув, я поскорее вытащила его наружу, погладила по лакированной боковушке и тут же (чтобы не обиделся) погладила и шкаф:

– Вот спасибо тебе огромное! – Я облегченно вздохнула. – Спаситель ты мой деревянный!

– Ты с кем там разговариваешь? – раздался за спиной голос инспектора.

Он уже стоял в дверях и вопросительно смотрел то на меня, то на выданную шкафом конструкцию.

– Вот! – радостно объявила я. – Понимаете, я подумала, раз он может выдать доски и гвозди, почему бы ему сразу не дать готовый короб, нормальный и легкий?

Инспектор подошел ближе, присел на корточки, осмотрел мое новое приобретение и тяжело вздохнул:

– А сразу нельзя было так сделать? До того, как я весь день сражался с гвоздями и молотком?

И это вместо того, чтобы похвалить!

– Вы тоже могли бы догадаться, – буркнула я. – Я‑то хоть сейчас сообразила.

Я была права, однозначно права, тысячу раз права! Но какой в этом толк, если мой инспектор хмурится? И вообще, победители могут позволить себе роскошь быть великодушными.