Отец зашёлся смехом, слёзы выступили на глазах.

– Так и сказал?- тоже хохоча, спросил Сашка.

– Себя помнишь ли? – не отвечая, задал отец вопрос.

– Как лотошничал?

– Помнишь, вижу. Так ты лотком, а этот бутарку слепил. Вот тебе и прогресс.

– Бать. Правда, что ль?- Сашке не верилось.- Про попку.

– Ещё бы нет. Лёху с тайги вызывали. Еле-еле уговорили. Слово дали на тот год взять в промыв.

– Точно говорят, устами ребёнка гласит истина.

– Это ты к чему?- не понял его отец.

– Да меня всё подмывает Павлу тоже самое сказать, чтобы он не был таким занудным,- Сашка улыбнулся,- да не решаюсь. Брат ведь всё-таки. Ну, а племяшу можно, с него, как с гуся.

– В Павле, может быть, вся желчь, что вам предназначалась, место себе нашла, а вы теперь его безвинно поддразниваете,- укорил отец.

– Может. Ладно, бать, не будем об этом. Как ты?

– Плохо. Всё чаще болеть стал. Лагерь – не курорт. Ноги крутит на погоду, хоть, как волк, на Луну вой, да и по мелочи болячки всякие. Однако, восемь десятков разменяю, не долго уж. Из совета пойду ныне. Не осиливаю ношу. Тяжка.

– Дед как?

– Помер зимой этой. Арсений письмецо прислал. Коротенькое.

– Сколь же годов ему?

– Сто девять должно быть. С шестьдесят третьего он. И то задержался, пожалуй.

– А у него братья были?

– Три брата было и две сестры. Младший, Константин, когда я в Берлинском университете учился, преподавал в горной академии, в Москве. Помогал мне, чем мог. А старший, Николай, консулом был в Мадриде, каждый месяц высылал мне по сто марок, по тем временам, деньги огромные, но видеть мне его не довелось. Ну про нашего, вернее, своего деда ты в курсе. Был ещё один брат у них. От второго брака, их отца, стало быть, по имени как и ты, Александр, но вот где он, кем был – не ведаю. Там родни было: кузины, братья, снохи, блохи…,- отец прыснул смехом,- одним словом, всех не счесть, а глубже копнуть, так вся Европа в родственной крови, включая престолонаследников всех империй.

– К царям-то, бать, в родню не лепись. Рылами не вышли,- подбрасывая поленья в печь, съязвил Сашка.

– Нам их кровность и правда ни к чему, но цари тоже, чай, не с неба, из народа вышли,- отец встал.

– Ага. Как могли в цари лезли. Отрепьеву, пожалуй, только и не повезло.

– Не случилось многим на престол взойти. История про них, и попытки эти, умалчивает.

– Цензура во все века косила людей писавших, а до них, стало быть, певшим за то, что правду слагали, рвали языки да каменья в рот забивали.

– Тут, Сашунька, всё роль играло. Политика, религия, торговля, отношения между отдельными людьми. Екатерина вторая вон со сколькими в переписке была, один Руссо сколь весит, а своим не очень-то волю давала. Хищница была хитрющая. Пантера.

– Рысь.

– Это ещё почему?

– Северная страна у нас, бать. К тому же, она сама рыжая была.

– Кто тебе сказал, что Катька рыжая была?

– А что, чёрная?

– Впрочем, кто её знает,- отец махнул рукой,- пусть рысь. Уговорил.

– Хоть в одном сошлись – и то ладно.

– Сашунь, ты что, ждать кодлу будешь?- уходя, спросил отец.

– Ну их. Час жду. Комелёк согреется – полезу.

– И правильно. Нечего болтовню их пьяную слушать. Я тоже подойду. Разом попаримся.

– Хорошо, бать. Я позову. Иди в дом. Холодно уж.

– Не. Я в катух*. Движок гляну. Подстукивать стал чего-то. Мамке скажи, пусть бельё на меня даст.

– Ладно, бать.

Совет собрался в пятницу вечером и заседал всю ночь и часть субботы. Вопросов было много. Сашка сидел всё время молча. Ему нечего было докладывать и в обсуждении он не принимал участия по причине нежелания говорить. Была ещё и прихоть. Со вторника его экзаменовали. По полному курсу. Сначала наставники, учителя, потом члены совета и старейшины. По очереди он обходил всех, беседуя по три-четыре часа. Спрашивали обо всём. От мелочей до крупных блоков и разделов в науке, технике, языках, психологии. И первый вопрос в решении совета был его. Ставить его в очередность на отправку за границу учиться или нет. Единогласно приняли решение не ставить. Вообще. Посчитали, что объём солидный и хотя в пополнении нуждается, но не за рубежом, там, мол, ему уже нечему учиться. Это было похвально. У отца было счастливое лицо. Сашка даже Ло, мудреца мудрецов, смог обвести вокруг пальца, что в единичных случаях было. Прихоть была в том, что ему не предложили поехать. Он бы всё равно отказался, но ради соблюдения общего принципа, это должны, обязаны были сделать, давая ему право последнего слова. Нет, он не обиделся, но и нарушения правила простить не мог. Поэтому молчал. Самым до Сани молодым, принятым в совет, был Проня. Его принимали в семнадцать лет, в сорок первом, в тяжелейшее время, когда многие были по лагерям, хоть и расположенных рядом, но всё-таки. И Проня "семью" не подвёл. Тянул огромный груз ответственности, прикрыв собой жизни многих. Всю войну и аж до самого сорок девятого года Проня исполнял обязанности главы совета, с сорок девятого его назначили командовать корпусом стрелков, а с шестьдесят четвёртого он снова был избран главой совета и одновременно старшим исполнителем текущих дел. К полуночи отец, уже выведенный из совета, ушёл. Его голос и место в совете получил Сергей, тот, что имел голос Сашки в его год отсрочки. Все главы стрелков по секторам имели голос в совете, восточный же сектор был создан только после происшедших событий, раньше там не держали групп охраны, так как это был самый нелюдимый сектор. Всего совет состоял из пятнадцати человек. К утру, заметив Сашкино неучастие в обсуждении, Ло, задал ему вопрос:

– Александр. Мнение обскажи по переговорщику?

– Не трогать.

– Обоснуй?

– Пусть, как паук, сам сплетает свою сеть,- начал говорить Сашка. Было мнение выйти на него для контакта и не в стране, а за её пределами, если он действительно внешник.- Нет необходимости помогать. Сплетёт – оценим. Не сплетёт – его дело. Контакт даст информацию. Нам она не нужна. Встречаться с ним – лишний повод рисковать.

– Как не нужна?- Терентий, представлявший заграничную часть "семьи" и прибывший день назад, обернулся к Сашке.

– Цена риска при контакте выше, чем цена информации. Если он вообще её имеет,- ответил Сашка,- и потом, кто вам сказал, что прийди вы к нему, он вам всё в момент выложит. Да, тем более, если он сидит где-нибудь в резидентуре. Губы не полопают у вас?

– Это как считать?- Терентий был настойчив.

– Ну, положим, он даст Генерального секретаря, это я в виде примера беру самый верх, ну пусть даже людей Генерального даст, что нам с того?- Сашка пожал плечами.

– Эко ты хватил. Ты уровнем ниже пускай,- брат Игорь, тоже имевший из их семьи голос в совете, был за контакт.

– А если ниже, то речи нет вообще,- резанул Сашка,- при штурме Бутырок меньше шума будет, чем от этого контакта.

– Верно. Точно Александр говорит,- Проня взял сторону Сашки.

– Погодите,- Терентий встал и пошёл к доске. (Заседали в комнате подготовки специалистов при карьере). Стал рисовать схему.- Или я не прав? – закончив, спросил он и обернулся.

– Лучше на стороне купить,- полез в лоб Проня.

– Так связующие теряются,- не уступал Терентий.

– Дались тебе эти связи. Нам что, лицензия нужна на добычу? Нет. Цена более высокая? Нет. Я цели не вижу в схеме этой. А вот зависимость нам от них не нужна. Контакт же именно её и даёт. Он обоюдно нас вяжет. Да ещё под чужим колпаком. Третью сторону впиши в эту графику,- Сашка посмотрел на Проню, чтобы убедиться в правильности сказанного, тот, подмигнув, дал понять, что верно.- Им надо, пусть и приходят сами. Зачем лезть в их болото.

– Вот чудак-человек. Ему про Фому, он про Ерёму,- Игорь тоже подошёл к доске, но продолжить не успел, Сашка произнёс.

– Да понял я вас. Крышу вы хотите чужую на свой дом надеть. А рухнет она? Со слов Сергея, мужик приходивший внешник. Ещё раз слово для вас произнесу: ВНЕШНИК. Его послали посмотреть. Где он сидел до этого? Может, он цепь держал. Может, агентурой ведал или её готовил. Или ещё хуже, "базовый". На нём блох, как у паршивого пса. И вывести ему вас некуда. Разве что в ГРУ.