– А местные власти как к вам?

– Мы ведь на Хабаровской земле-то, не Якутской. До юридических хозяев далеко. Да им до нас и дела нет. Отчуждённая территория. Прописка уже у нас якутская, в Усть-Мае. И то больше, когда выборы. Что тут сказать?

– Станция ваша всё регистрирует? Нашу территорию?

– Всю. Как в режим слежения вышли в зиму семьдесят первого, так без остановки и идём. Как часы.

– Пролёты малой авиации хорошо берёте? Так скажем, по Охотскому району.

– Если имеете в виду внеплановые полёты, то фиксируем. По линии санавиации, в основном. Геологические и другие оформляют заранее. Там погранзона.

– А память у вас хорошая?

– Не жалуюсь, товарищ генерал-полковник.

– В семьдесят первом году осенью военный Ми-10 ходил из Охотска в верховья Урака?

– Был. Но не один. Два их было. И не десятые, а шестые,- спокойно ответил Пешков.

– Как два?- у Панфилова поднялись брови.

– Мы в апреле пустили режим. В мае две наши машины и прошли. Они с камчатской пропиской, с того авиакрыла. Из Магадана перебрасывали геологов. На обратном рейсе из Охотска один упал в море. Я лично связывался с их базой. Мне сказали, что экипаж цел. А второй в Арке базировался.

– Ушёл когда?

– Глубокой осенью. Нет. Вру. Извините. Он в Охотске базировался. Потом несколько дней в Арке. Вот это уже осенью глубокой точно.

– Причины не знаете?

– Санрейсы делал. Там плохо кому-то было. Точно не знаю. Вроде, дизентерия. Это от нас далековато.

– А других полётов в этом районе в тот же период не было?

– Нет. Точно нет. Не сомневайтесь. Район не полётный. Можно данные поднять. В том году не было. Кроме них. Совсем. В Арке с конца лета две 'Аннушки' приписываются, но до первого снега уходят.

– Эти что делают?

– Забой оленей идёт. Вывозят.

– Вы здесь по получению?

– Да, товарищ генерал-полковник. Новое оборудование. Оснащаемся.

– Они к стационарам привязываются, орбитальным, по общей программе, и новое вычислительное на целеуказатели ставят,- добавил Сундук, который был в курсе.

– Так точно. Привязываемся. Сейчас вот грузим на транспортные. И на Югарёнок. Оттуда по Юдоме на санях перетащим.

– Сколько рейсов?

– Четыре. Двумя парами. Одна уже ушла. Это вторая.

– Когда ушла? До десяти утра?- спросил Панфилов.

– Так точно. Ровно в десять вылетели.

– Проверял?- Панфилов уставился на Апонко.

– Нет,- покачал тот головой.

– Посторонних на борт не брали?- Панфилов был в напряжении.

– Никак нет. Оборудование секретное,- Пешков достал взлётные списки.- Вот. Кроме экипажа шесть моих с базы. Два офицера и четыре сержанта. Сержанты по году отслужили, как и положено по инструкции.

– А экипаж не мог посадить кого?

– Только через меня. Я закрываю взлётки.

– Обращался кто-нибудь?

– Офицер подходил. Майор. Пограничник. Спросил, не на Магадан ли. Ответил ему – нет. Он и отошёл. Больше обращений не было.

– Сколько рейсов у вас бывает в год.

– На Усть-Маю два в месяц. А на Югарёнок – первые за последние десять лет. Раньше таскали, а потом не требовалось.

– На Усть-Маю транспортные самолёты берут пассажиров?

– Да. Скрывать не буду. Берут. И туда, и обратно. Особенно летом. Но секретности нет. Груз обычный, продовольствие и взлётка у экипажа. У командира. Свадьба ли, похороны, как не взять?

– Хорошо. Спасибо вам, Виктор Владимирович,- Панфилов встал, давая понять, что тот свободен. – Выполняйте свои обязанности. Наша беседа не станет причиной взыскания и тем более отставки,- и он пожал полковнику руку. Когда Пешков вышел, Панфилов осмотрел присутствующих и сказал:- От места, где нас атаковали, вдоль железной дороги, просекой, пять часов хода. Потом три часа полёта – и ищи ветра в поле,- он был в ярости.- Ловить они собрались. Там вообще мог не Давыдов сигануть. Подстава могла быть. Потому они сейчас бросят снегоходы, и на лыжах выгребут через ваши посты и кордоны, им не привыкать. А вы будете ловить бичей, языки уложив на плечо. Вот так, чувствую, и было.

– Так сейчас они вернутся, пощупаем?- сказал Потапов.

– Это не у бабы по грудям шарить. Идите, смотрите, и быстро, что они грузят. Какие там пошли "Аны"?

– Есть,- ответил Апонко.- Двенадцатые. Без хвостовых пушек. Сняты.

– Вот там скорее всего и летели. И без взлётки,- Панфилов махнул рукой.- А вообще-то, я хотел бы посмотреть, как старик в восемьдесят лет прыгает с поезда при скорости семьдесят километров в час. Это кем же надо быть, чтобы не убиться?

Все сидели, понурив головы, прекрасно понимая, что им, по карточной терминологии, всучили ловленный мизер, который они проглядели. Проглядели уж слишком явно.

До сборного пункта под Кабактаном Сашка добрался первым. И двое суток отсыпался, нежась в тепле. Вторым пришёл Игнат.

– Ох, Саня, и пройдоха же ты,- обнимая его, засмеялся он.

– Когда увидел?

– Да вот переодевались недалеко от бичей – бомбарей. Дед-то где?

– Уже в Европе, наверное.

– До Сковородино, значит, доехали и там тихо сошли.

– Нет. В Облучье. Там наши встречали.

– Ну и набегались мы. Там облава, волчий загон. Погода прояснилась. Со всех сторон вертолёты, десантники роем, только звука охотничьих рожков и не хватало. Все тамошние бичи попались, вместе с базами подмели и техникой. Весь сброд. Поголовно. У каждого дерева часовой. Как ты?

– На коньки встал и прикатил. Даже парус натягивал. Там с нашими тремя ещё один выпал, их с границы завернули. Должны, по идее, вот-вот быть. До как?

– Малый молодец. Толковый. Четвёртый – это с дедом этим. Тот его с собой потянул. Без него не хотел. Кто – не знаю. Вот ему и пришлось сигать. Придут – узнаем.

– Игнат! Сигналы были?

– Один. Там навесил. На ель. Когда переодевались, ещё один снял. Потом покажу. Я его в свинец залил. Как думаешь, не возьмёт?

– Обложат – увидим.

– Саш, не мог я его кинуть. Новое что-то.

– Три тонюсеньких лепестка?

– И выпуклость на них с обеих сторон. Уже видел?

– Слышал. Действительно, новая гадость. Идёт прямиком на спутник.

– Вот до чего дожили! Нас уже через спутник ищут?- произнёс саркастически Игнат.

– "Носатый" парил?

– Видел. С него засекали?

– Пригнали срочно. Спутник перестал у них работать. Отключили его ровно в восемнадцать часов. Самолёт и прибыл.

– Я думал: снимает или корректирует, или штаб оперативный. Всё ждал, когда тяжёлая авиация пойдёт бомбить,- Игнат расплылся в улыбке.

– Бичи им помешали. А потом там было шестнадцать разных причуд, мы ведь тоже ушлые. Они, не бойся, скорее всего, купились.

– Озлятся, Саня, нам не поздоровится.

– Могут. Ой, Игнат, могут. У них арсенал – сам видишь какой, и методы крутые. Это не опер с корочкой да пугачом. Этих злить плохо. У них пятимиллионная армия под рукой, хоть и с пьяными офицерами, но тьма. Загон такой могут устроить…

– Чего ж полез?

– Выбора не было. Никакого. Они деда этого ни на шаг не отпускали за последние два месяца. И это лишь начало. Возьми они его за жабры – он бы им не дал ничего. Сдох бы. Потому и давили, думали, что знает он нас. А он действительно рядом был, и вот-вот мог выйти.

– Они-то чего на нас выплыли?

– Комитет облажался. Сильно. Кто-то сделал переориентацию. На них. Вот эти и роют, и весело так. Но, думаю, не для себя, а на "дядю".

– Кто-то собирает команду?

– Именно. Теперь, сам понимаешь, эти – не прежние "голыши", с ними в казаки-разбойники играть – дорого станет.

– Может, эти невидимые начальники связи с нами хотят установить?- Игнат снимал с себя унты.- Или что ещё.

– Я, Игнат, не провидец, не Господь Бог. В эту контору лезть мне не с руки. Был один мужик, да весь вышел, а в прямую идти – лучше совсем убраться. Это они сейчас добрые, пока их не давят особо. А начнут сокращать да бить по голове? Это не гнилая ментовка, не политсыск Комитета, эти в перевороты пойдут, у них есть чем.