– Если бы вы сказали, что вы славянского рода-племени, вопрос исчерпан. Но сдаётся мне, что такого рода-племени, от которого пошло название русские, не было. Были вятичи, поляне, древляне, дреговичи, радимичи. Рось, племя такое было, так они и ныне есть живы, частью в Закарпатской области, частью в Румынии, частью в Венгрии, также в Югославии. Кто вас в русские записал я, правда, не ведаю, но сдаётся мне, что я прав,- Сашка сплюнул.

– Молодец. Рубит, что надо,- похвалил секретарь Сашку,- нет, действительно, название народа нашего собирательно. Хотя мы больше подходим под наименование славян. А русские, как общность, сложились на рубеже 17-18 веков, причём в довольно небольшом ареале обитания. В древности так называли себя не все – жившие в Киеве при Олеге люди. Потом, когда основательно окрепло Московско-Владимирское княжество, то и они стали называть себя так. Я исторический заканчивал, вопросами этими вплотную занимался. Верно говорит. Коль такое знаешь, уверен – не пропадёшь в тайге. Звать-то тебя как?

– Мать кличет, а вам ни к чему. Человек,- отговорился Сашка,- да и не изменит это ничего.

– Андрей Сергеевич, тут дело не в родне. Речь о собаках,- полез в спор начальник районной "Союзохоты".- Ты обоснуй, почему они не чистопородные, докажи?

– Что доказывать. Кобель ваш бело-рыжий от Ленки, сучка Игната Климовича, в Усть-Мае живёт. Так?

– Точно. У него брал,- кивнул тот.

– А папашка у него чей, один Бог ведает. Прорва ещё та. Одно слово – сучка. То, что умна она, спору нет. Но не всегда у умной матери умные дети. Ленка же, хоть Климович и задирает ей хвост, не чистая. Мать её с немецкой овчаркой случали, в вольере, без посторонних. Ленка одна и вышла в мать статью и умом. Остальной помёт гнилой. Да и Ленка не принесла ни одной умной псины, вот разговоров о её уме много.

– Так, стало быть, ты Усть-Майский,- спросил прокурор.

– Зачем. Не был ни разу,- ответил Сашка.

– Тогда о родословной этой Ленки откуда знаешь?- прокурор хотел-таки дознаться, из какого Саня посёлка.

– Так ведь вся тайга о ней знает, потому что язык хозяина – что помело,- уклонился Сашка.

– Твой, стало быть, умён ибо ты так хочешь. Не похож ли ты на того болтуна?- язвительно произнёс начальник районной 'Союзохоты'.

– Пса я своего не хвалил. Не надо напирать. Не было о нём разговора. Тем более о его родне. А ум его при нём. Принеси из ручья бутылку водки,- сказал Сашка Плутону.

– Не смеши, парень, народ,- промолвил усатый мужик,- не полезет он в ручей.

Плутон встал и, лизнув Саньку в ухо, замер.

– Нет, умерь гордыню,- произнёс Сашка и подтолкнул Плутона. Тот побрёл к ручью. Все притихли, наблюдая, что же будет. Бело-рыжий кобель, чуть выждав, побежал вслед, настигнул Плутона уже у ручья; успев набрать скорость, он попытался сбить Плутона сзади, но в момент удара Плутон лёг вдруг ничком. Нападавший бело-рыжий кобель споткнулся и полетел в воду, где раза два кувыркнулся.

– Во даёт!- восхитился усатый мужик.

– Ничего. Сейчас вылезет, увидим, чья возьмёт,- начальник районной "Союзохоты" привстал, чтобы лучше видеть.

Но бело-рыжий, выскочив из воды метрах в пяти ниже Плутона, так как снесло течением, отряхнулся и побежал к палаткам, где и улёгся. Плутон вошёл в ручей, закусил горлышко бутылки зубами и принёс к сидящим, встал подле Сани, не выпуская её.

– Поставь на стол,- приказал Сашка, и бутылка стала на постеленное покрывало донышком.- Иди. Свободен,- Саня потрепал его по загривку,- гуляй.

Плутон преобразился. Он пошёл спиралью, перемечая территорию, всё по пути обнюхивая и вскоре исчез в кустах.

– Это специально так обучили. Для циркового показа. И медведя на мотоцикле ездить можно надёргать,- упрямствовал начальник районной "Союзохоты".

– Я не дрессировщик. Вы тоже не директор цирка. Собака – необходимость в тайге. Держать же подле себя невесть что, слишком дорогая цена. Думайте, что хотите,- ответил Саня.

– А что он у тебя ещё может?- спросил, заинтересовавшись, секретарь.

– Всё. Его с соски выкармливали. Учили реагировать на человеческий голос. Он, может, чего-то и не умеет, ведь лапы – не руки-ноги, но понимает всё, если правильно говорить,- Сашка поднялся,- ну, бывайте. Спасибо за чай. Удачи в охоте. Пойду. Дел много.

Мужики вразнобой попрощались.

Сентябрьские заморозки стали перерастать в ночные морозы, сковывая поверхностный слой земли, образуя вдоль берегов ручьев припай. Тайга, отжелтев и опав листвой в яркий ковер, шуршащий под ногами, замерла в ожидании предстоящей зимы и снега. Три дня Сашка жил на одной из заимок Михаила. Он написал отчёт обществу о проделанной работе, о том, что ему необходимо осуществить и что для этого надо. К отчету он прилагал взятые на территории Михаила деньги, свои, выигранные в стрельбе, а также золото, песок и самородки, собранные по перекатам и намытые из разведочных шурфов. Золота было около четырехсот грамм. Так же Санька просил дозволения остаться зимовать и прислать с оказией книги. Обвязав Плутона кожаной корсеткой, он уложил в сумки отчёт, деньги и золото и, отдав ему команду "домой", наблюдал, как пёс взял верный курс на посёлок.

Сутки спустя, ближе к обеду, на заимку притопал контрольщик, ранее Сашке неизвестный. Он назвался и передал Сане послание от семьи. В депеше Сашке сообщали, что если что найдено, то есть необходимость в детальном обследовании.

– Что, Александр! Нашёл что-нибудь?- спросил контрольщик, дождавшись, когда Сашка прочитает послание.

– Есть два места,- наливая чай, ответил Сашка.

– Тогда сделаем так,- предложил контрольщик,- зима вот-вот грянет. Ждать нет времени. Час на сборы и в путь. Сколько топать? Меня Матвеичем зови.

– К утру дойдем,- сказал Сашка, и после паузы добавил,- Матвеич.

– Приткнуться есть где?

– Да. Рядом пещерка. Сухая.

– Лучше быть не может,- довольно крякнул контрольщик,- годится. Готовься. Я в сборе. Что у тебя лишнего есть, тяжелое, давай.

– Кайлуха вот, коврик рифленый,- назвал Сашка.

– Тогда подсобери харчей, перекурим и в путь. Чего тянуть,- доставая кисет, сказал Матвеич.

На другой день утром они вышли на первое из намеченных Сашкой мест. Топали всю ночь безостановочно, стояло полнолуние. Сбросив в пещерке поклажу и захватив пилу и топоры, двинулись на рекогносцировку. Оглядев опытным взглядом местность, Матвеич буркнул:

– Принимается. Валим два ствола, те, что поближе. Я буду спать до обеда. Ты шкуришь и готовишь к распилу, костришь землю, где рыть наметил, и пожрать сварганишь между делом. Солнце упрет на полдень, буди.

Спилив две сосны, Матвеич нарубил веток на подстилку и ушёл спать, оставив Сашку делать свою работу. Он должен был отдохнуть после почти трёх суток пути. К обеду Санька разбудил его, приготовив суп из вяленого лосиного мяса и клубней иван-чая. К ночи из распущенных стволов увязали проходнушку* и сладили тачку, оттащив всё в нужное место.

– Что ж, Александр,- готовясь ко сну, молвил Матвеич,- утречком, чуть свет, приступим. Проверим твоё чутьё. Но, похоже, глаз у тебя верный. Лотковать не будем, некогда. Шлихи потом отмоем. Пара дней до снега осталась. Как меркуешь?

– Вам видней. Но снег, точно, на подходе.

– Тебе бы раньше весточку дать. Успели бы и там пошарить.

– Не мог раньше. Пса за сутки до вашего прихода пустил. Бродили тут гости кое-какие,- недовольно произнёс Сашка.

– Знаю. Первый хотел бучу раздуть, но ему толково всё объяснили. Вообще-то, говорят, мужик вроде неплохой. Он тебе как показался?

– Да ничего, вроде. Сначала в амбицию полез. Потом прокурор встрял. Уладилось. Но гонор есть, пожалуй.

– Без гонору в такую должность не влезть. А гонористый он только с простым людом. С начальством более высоким у него другой вид – лакейский. Эх!- Матвеич стал ложиться, укрываясь,- давай, Александр. Мостись. Поздно уж.