– Да не толкайся ты,- Сашка отстранил руку Игната.- Что ты щипаешься? Мне – хоть негр, хоть жёлтый, любой – лишь бы человек был. Евреи, если Ветхий Завет взять, тоже не ангелы. Ясное дело, в роли народа-мученика жить проще. Американцы вон (я имею в виду Госдеп) каждый год по паре миллиардов им бросают, безвозмездно. И не за красивые глаза. Деньги-то ведь не свои, налогоплательщиков. Прикрываются тем, что это важный стратегический союзник. Почему, собственно, Израиль? Почему не Палестина? Почему не Сирия? Да потому, что в США, в верхах, каждый второй – еврей. Арабов в высшем руководстве американской демократии нет ни одного.
– Зря ты, Саш. Они умный народ,- сказал Игнат.
– Кто? Евреи? Да не зуди ты. Умные. Умные. Чем? Ветхим Заветом? Сородичем Эйнштейном? Рокфеллерами? Кто тебе сказал, что они умней остальной части мира? Библия, кстати (это моё личное мнение) писалась на рубеже старого летоисчисления и нового именно из расчёта возвысить один народ над другими. Что это есть – мы знаем, они сами пострадали от этой идеи. Фашизм – вот что несёт эта книга в народы, которым её предлагают, как средство умиротворяющее. Везде, где она прошла, кровь и трупы, и смрад.
– Вы что, считаете, что не евреям принадлежит Ветхий Завет?- спросил Ронд-Смит.
– Нашелся кто-то умный, лет эдак сто до нашей эры, он, кстати, мог быть и не иудей вовсе, собравший в купу всё окружавшее его. А котёл там был пёстрый, так и родилась эта книга. Святыни же, приписываемые ныне евреями себе, отнюдь не их народа принадлежность. Общая. Только они вот взяли да присвоили себе. С верой, что ты сын Господа Бога, да ещё и изгой, жить слаще, работать надо меньше. Не у одного из оседлых народов, окружавших их на протяжении веков и давших миру пласт великолепной культурной цены (имею в виду египтян, греков, народы Месопотамии) нет ни одного слова о народе иудейском. Чем дальше в глубь веков, тем меньше упоминаний. Вот при Римской империи – да. Есть. А глубже – пусто. Прихватили чужое и слёзы льют.
– Так пристроиться ум-то и нужен,- улыбнулся Игнат.
– Хорошо подметил,- Сашка рассмеялся. Ронд-Смит тоже стал хохотать.- Ладно, оставим эту тему. Она бескрайняя. К прозе вернёмся. Кто нужен был Моссад? Кого конкретно они искали? Группу людей? Одного человека?- Сашка посмотрел на Ронда-Смита.
– Всех, кто исчез. Из причастных к геноциду. Прямых исполнителей. Их больше всего исчезло. Лагеря, в основном, достались Советской армии. Они успели из Берлина после его штурма вывезти почти всё,- ответил Ронд-Смит.
– Ну, положим, то, что русским досталось не так уж и ценно. Хотя отправная точка нужна. Немцы – народ пунктуальный, фиксировали всё. Учёт имели налаженный,- Сашка облокотился о стол.
– Именно- отправная,- Ронд-Смит сел ближе.- Сейчас фото сорокалетней давности мало что даст, но всё же.
– Ты знаешь, сколько в Берлине было после штурма похоронено трупов? И их не опознавали. Похоронные команды сгребали, вывозили в предместья, сваливали и зарывали. Всех вместе, от генералов до солдат. А СС были при штурме советскими армиями Берлина на передовой.
– Об этом я знаю,- Ронд-Смит закивал.
– Часть тех, кто нужен Израилю для возмездия, ушли в землю ещё тогда. И вот ещё что. Многие командиры похоронных команд писали в рапортах, что многие в форме СС были самоубийцы. Одним словом – стрелялись.
– Тоже знаю. Но не все. Большие чины ушли, они имели такую возможность.
– Имели. Через западную зону. Те, что попались в русской зоне оккупации – все встали к стенке. Наши их молча пускали в расход. На этот счёт были специальные инструкции, работали отдельные команды от НКВД и МГБ. Мимо них не мог просочиться никто. Они фильтровали чисто всё население.
– Мог ряд крупных осесть в России, некоторые представляли интерес. И их не расстреливали.
– Конечно, кто говорит, что этого не могло быть? Но если искать эту малость, то только не в России. И европейские страны, входящие в Варшавский договор, по этой части исключаются.
– Не могу спорить. А вот такой вариант мог быть: кто-то всё же попал в Союз, и не был ликвидирован потому, что более ценного специалиста по Германии невозможно было найти?
– Ты не о той категории говоришь. Специалистов по убийствам и строительству лагерей в Союзе было предостаточно и без немецкого опыта в этом вопросе. Мы ведь речь ведём о прямых исполнителях. По европейским законам, кстати, принадлежность к СС – ещё не факт совершённого преступления.
– Но вы всё равно не исключаете, что так могло быть?
– Нет. Не исключаю. Прямых исполнителей у нас находят до сих пор. Только это не немцы, а служившие у немцев в наёмниках представители других рас, и ранг их мал. Как правило, это чины не выше унтер-офицера.
– Да, я тоже так предполагаю. Слишком много времени утекло. И вы, безусловно, правы, и я, пробыв в Союзе десять лет и многое тут узнав, тоже вижу, что поиск крупных наци – невыполнимая задача.
– Ронд, я не против, что кто-то ищет, чтобы свершилось справедливое возмездие. Наоборот. Хорошо, что их, этих ублюдков, и спустя сорок лет разыскивают. Достойный пример. Нам это не подходит, имею в виду Союз, мы ведь убивали сами себя, и если сейчас воздать всем по заслугам: и тем, кто стрелял в затылок, и тем, кто пытал в застенках, выбивая нужные признания, и тем, кто писал доносы – то половину страны надо посадить, может меньше. Для нас это неприемлемо.
– Убивать своих – плохо, но наказывать – надо.
– Слабая мера наказания за преступления в нашей стране – глупость, сильная – маразм. Определить же, что было первично – система или исполнитель – не дано.
– Это я понял. Это так.
– Игнат,- Сашка повернулся к положившему голову на руки Игнату – было впечатление, что тот уснул.- Спишь?
– Нет. Слушаю,- Игнат поднял голову и стал тереть щеку.
– Подбери в нашем архиве по наци что-нибудь. То, что Давыдов упал к нам, хозяева Джона знают, мы им данные сбросим технично, в подтверждение того, что их человек добрался к нам.
– Это можно,- Игнат снова положил голову на руки.
– У вас есть данные по наци?- Ронд посмотрел недоверчиво.
– Джон. В эту игру я вас пущу. Там секретов почти не осталось.
– Что, и по крупным?
– Наивный вы человек. Из крупных до сего дня жив, пожалуй, только Гесс. Сидит в Западном Берлине. В Советском Союзе – ноль.
– Вы тоже их копали?
– Мы делали это, но не для обнародования. Для внутреннего пользования. Ещё, чтобы научить своих умению искать по давностям далёким. Вас я тоже пущу до определённого предела.
– А в чём там риск?
– Это не риск. Там смерть. И сделают это ваши.
– Свои не пойдут на такое.
– Джон. Вот вы сидите передо мной, вам интересно пока, не совсем, ибо вы многого не знаете. Там в делах высших наци – банки. И очень серьёзные. Они сунуться к себе не дадут.
– Золото партии?
– Не золото. Капитал партии.
– Значит, есть эта подпольная организация бывших нацистов?
– Её нет. Капитал есть. Как вы думаете, на чьи средства строился Израиль?
– Все государства давали.
– Всего, что мир скинулся для строительства государства, хватило, ну, в лучшем случае, на проезд евреев в Палестину. Израиль строился на средства нацистов.
– Хотите сказать, что наши высшие руководители знают об этом?
– Ещё как.
– Выходит – в прошлой войне немцы убивали евреев, а разбогатели на этом тоже евреи?
– Ход твоей мысли точен. В банковском деле тогдашнего мира лидировали евреи.
– Ведь это кощунство.
– Потому и смерть. Сильные мира сего не любят, когда правда об их прошлом и прошлом их капиталов становится достоянием гласности.
– Может, вы и о судьбе Валленберга знаете?
– И о судьбе знаю и о том, что делал в Европе. И поэтому его утащили в Союз.
– Здесь отрицают, что это дело их рук.
– Не потому, что стыдно. Опять банки.
– Он же спасал евреев. Помогал им выбраться.
– Такую работу он делал, но она была не основной. Так, мелочь. И с его стороны пацифистская прихоть. Он спасал от газовых камер только богатых евреев, и то не всех, а выборочно. Но чтобы это не бросалось в глаза, к богатым добавляли простых, взятых из тюрем, куда те попадали после облав. Эти простые и сделали из него героя. Джон, мне не хочется вас разочаровывать, но он героем не был и, переправляя евреев в другие страны, ничем не рисковал.
