— Иммунис Долабра, — объяснила Вашта Файязи, — желает только лично побеседовать с вами и вашими сотрудниками, чтобы попытаться выявить угрозу. Это чисто предупредительная мера.
— Однако прежде, чем я задам какие-либо вопросы, — сказала Ана, — я хотела бы еще раз изложить все, что нам известно об обстоятельствах на данный момент — о ходах Джолгалган, вашего отца, Кайги Хаза, и даже коммандера Бласа, поскольку за последние несколько дней я узнала много нового. Только после того, как будет установлен характер этих преступлений, вам станет ясна угроза, мадам. Это приемлемо?
Файязи посмотрела на своих сотрудников. Оба кивнули.
— Это приемлемо, — сказала Файязи.
Ана усмехнулась:
— Отлично. Давайте начнем.
— Я НЕ БУДУ беспокоить никого из вас обзором смерти коммандера Бласа, — сказала Ана. — Я решила это несколько недель назад, и теперь мы знаем, что убийцей была капитан Киз Джолгалган из апотов, ныне покойная. Вместо этого я перейду ко дню приема в залах Хаза, поскольку это волнует нас больше всего. Есть ли у нас какие-то протесты?
Файязи снова обратилась к своим подчиненным. Они пожали плечами. «Мы не видим здесь никаких проблем», — сказала Файязи.
— Очень хорошо! — Ана встала, сцепив руки за спиной. — В это время Джолгалган уже находилась на территории усадьбы Хаза. Креклер Дителус уже поднял решетчатые ворота, позволив ей проскользнуть внутрь и спрятаться в небольшом углублении, расположенном в нескольких дюжинах спанов от заднего патио дома. У нее был яд — яблонетрава — и она собиралась его использовать. Когда она, наконец, услышала звуки приема, она встала, выскользнула из дыры, переоделась и присоединилась к толпе, и никто ничего не заметил. — Она подняла палец. — Но здесь мы подходим к первой необычной вещи в Джолгалган — она уже была хорошо знакома с территорией, с домом, с комнатами и коридорами. Потому что она бывала здесь раньше. Много раз, на самом деле.
— Джолгалган? — фыркнула Файязи. — В нашем доме? Я думаю, что это в высшей степени маловероятно...
— Боюсь, что это не так, — сказала Ана. — Я уверена, что вы совершенно не знали обо всем этом, мадам Хаза, но ваш отец практиковал очень распространенный и отнюдь не исключительный институт патронажа — подбор и поощрение ключевых офицеров в иялетах. — Файязи открыла рот, чтобы возразить, но Ана прогремела: — Это, конечно, не противозаконно. Законов, запрещающих это, нет. И, как я уже сказала, это очень распространено, особенно здесь, в Талагрее. Что ж, я полагаю, что даже коммандер-префекто время от времени удостаивалась внимания знати...
— Я слышала уговоры, — холодно ответила Вашта, — но довольно давно.
— Конечно, — ответила Ана, кланяясь. — Кайги Хаза в этом отношении был похож на многих джентри. У него был небольшой круг офицеров, с которыми он встречался, которых поощрял и которым иногда делал подарки — и Джолгалган тоже была одним из таких офицеров. Ибо как еще она могла узнать о его ванной? Как еще она могла так легко ориентироваться в коридорах для прислуги и знать, какой дверью воспользоваться? Ответ таков: Кайги Хаза приводил ее туда раньше, вероятно, много раз — как друга. — Ленивый взмах руки, подтверждающий ее точку зрения. — Теперь, когда Джолгалган была в усадьбе, она использовала свои знания и измененное зрение, чтобы пробраться по темным коридорам без света и подняться на крышу. И там она нанесла смертельный удар, бросив яблонетраву в котел над парилкой. В этот момент ее цель была достигнута. Джолгалган присоединилась к приему и ушла вместе с толпой. Кайги Хаза после приема отправился попариться, а затем, к сожалению, ему суждено было умереть еще до наступления утра.
— Но! — сказала Ана. — На этом история не заканчивается. У Кайги Хаза в тот вечер были другие дела — второй прием, поменьше. Частное мероприятие, которое он намеревался провести для офицеров, которым оказывал покровительство, — тот же круг офицеров, в который когда-то входила Джолгалган. — Она продекламировала вслух: — Это были… принцепс Атха Лапфир, сигнум Мисик Джилки, принцепс Кесте Писак, капитан Атос Корис, капитан Килем Терез, принцепс Донелек Сандик, принцепс Кисе Сира, принцепс Алаус Вандуо, сигнум Суо Акмуо, сигнум Джинк Ловех. Десять погибших инженеров. Позже все они пришли в залы Хаза, чтобы... отведать кулинарные изыски этого дома. А залы Хаза, конечно же, предлагают несравненные блюда...
Файязи застыла на месте. Ее фиалковые глаза метнулись ко мне, затем снова к Ане. Я видел, что она хотела возразить еще что-то, но воздержалась из страха перед тем, что Ана может сказать дальше; она, конечно же, не хотела раскрывать перед Ваштой своих собственных, весьма незаконных куртизанок.
— Это увлекательная история, — наконец сказал Файязи. — Но вы не упомянули ничего предосудительного или опасного. Например, вы не дали никаких указаний на то, как были отравлены десять инженеров, если они вообще были в моем доме, и как все это может угрожать мне.
— Я рада, что вы спросили, — сказала Ана, улыбаясь. — Этот вопрос ставил меня в тупик. Но потом я поняла… Мы уже знали, что отравление инженеров отличалось от смертей Кайги Хаза и коммандера Бласа. Они умерли гораздо позже, в разное время, и их соцветия появились из разных частей тела. Это говорит о том, что они были отравлены по-разному. — Она повернула ко мне лицо с завязанными глазами. — Дин, конечно, видел ответ. Он просто не понял.
Все посмотрели на меня. Я просто нахмурился, потому что понятия не имел, что она имела в виду.
— Мадам Хаза, — сказала Ана. — Я правильно помню, что у вашего отца был украшенный драгоценными камнями кувшин, из которого он любил пить вино?
— Да, — неохотно призналась Файязи. — На самом деле у него их было несколько.
— Понимаю. И часто ему нравилось пить вино, — тихо спросила Ана, — пока он принимал ванну?
Молния пробежала по моим костям, и в памяти всплыло воспоминание: там, в ванне старика, каменный выступ, а вдоль него множество выцветших красных колец от множества прошлых кубков с вином.
— Он... он пил... — сказала Файязи.
— Так я и думала, — сказала Ана. — В ту самую ночь, принимая ванну, Кайги Хаза наслаждался вином из своего любимого кувшина, в то время как воздух был полон пара и спор яблонетравы. Кувшин, из которого он пил, был выставлен на всеобщее обозрение и теперь был испорчен. И этот же кувшин позже использовался на тайной встрече любимых инженеров Кайги Хаза, чтобы наливать вино всем молодым людям, которые пришли побаловать себя. А потом они выпили. Они пили, не подозревая, что то, что вытекало из такого сосуда, теперь несло с собой саму смерть — неизбежную, мучительную и кошмарную.
НАД ЗАЛОМ СУДЕБНЫХ заседаний повисла ужасающая тишина.
— Это правда? — спросила Вашта, пораженная. — Вы действительно думаете, что из-за этого началась такая трагедия?
— Я почти полностью уверена, — сказала Ана. — Это объясняет, почему инфекции потребовалось так много времени, чтобы — как это называется? — расцвести. Ведь инженеры, вероятно, употребляли меньше спор, чем сам Кайги Хаза, и те, кто пил больше вина, умирали быстрее. Но ни один из них не впитывал споры и не вдыхал их, как это сделал старший Хаза. Я также подозреваю, что споры больше преуспевают в легких, чем в желудке. Но, в конце концов, им это удалось. И все десять погибли.
Файязи посмотрела на своих сублимов, которые молча уставились на нее в ответ. Молчание длилось и длилось, и Ана позволяла ему нарастать, ожидая подходящего момента, чтобы его нарушить.
— И, если бы все сложилось слегка по-другому, — сказала она, — совсем слегка по-другому, у нас на руках были бы просто десять погибших инженеров, и ничего больше. Трагедия, конечно, но не катастрофа. Однако двое из этих инженеров просто случайно устанавливали неподходящую опору в стенах в неподходящее время... и, таким образом, пролом и бесчисленные жертвы. — Она какое-то время молчала. — Это действительно прискорбно, не так ли, мадам Хаза?
