— Он даже не заговорил со мной, — прохныкал Уксос. — У него не было ни меча, ни чего-либо еще. Только маленькая деревянная коробочка в руках. Он вошел, а потом сразу же вышел. Только позже я заметил, что папоротниковая бумага сгнила в том месте, где он касался двери. Я запаниковал и... — Он снова заплакал. — Я не должен был брать это. Не должен был брать деньги. Но я такой старый. Они не будут держать меня вечно. И после этого я… У меня нет ничего. — Он зарыдал, опустив голову.

— Дин, — тихо сказала Ана. — Твои узы, пожалуйста. Я считаю, что сейчас самое время для их первого использования.

Я нащупал узы на боку, затем опустился на колени и со щелчком надел их на руки Уксоса. Он продолжал плакать, словно не осознавая, что я делаю.

Когда я впервые увидел его, я подумал, что он слишком старый, чтобы быть садовником. Возможно, мне следовало догадаться тогда.

ПОСЛЕ ТОГО, КАК я передал Уксоса арбитрам в офисе Юдекса, я взял немного еды и вернулся к Ане. Мы пообедали в ее маленьком домике, поев жареных бобовых лепешек и выпив чай из яблокодыни.

— Клянусь Святилищем, — пробормотала она. — В следующий раз покупай мясо, Дин. Мне нужны кровь и органы, чтобы функционировать, и чем менее прожаренные, тем лучше. Потроха. Пирог с кровью. Что угодно, только не эти корни и бобы...

— Принято к сведению, мэм, — сказал я, сморщив нос. — И все же, как вы это сделали?

— Что именно?

— Ну, это. Как вам удалось так быстро все это собрать вместе, мэм?

— О, я не все собрала, — сказала она. Она сняла повязку, чтобы поесть, и поморгала желтыми глазами в тусклом свете. — Я до сих пор не знаю, кто убил Бласа и почему. На выяснение этого потребуется время. И я до сих пор не знаю, что Блас давал Хаза. И все же, невозможно предсказать, насколько безумны люди. Придумывать мотивы — глупая игра. Но как они это делают — это вопрос материи, перемещения настоящих предметов в настоящем пространстве. Вопрос о том, как нож был выкован в одном месте, а затем перевезен через всю страну, чтобы быть воткнутым в горло какого-то тупого ублюдка, требует множества осязаемых, определенных фактов. — Она указала на меня. — Ты получишь факты, Дин. Остальное сделаю я.

Я прожевал свой бобовый пирог:

— Да, но... как вы это сделали, мэм? Что...

— А. Какие суффозии мне делали? — спросила она. — Что увеличили? Это?

— Просто любопытно, мэм.

— Любопытно узнать, что делает меня мной. Что удерживает меня взаперти и заставляет валять дурака с повязкой на глазах, среди книг. Вот в чем проблема этой проклятой Империи в наши дни… Все эти самодовольные ублюдки считают, что имеет значение только одно — какой крошечный зверь танцует у тебя в крови, изменяет твой мозг, заставляет тебя видеть, чувствовать и думать по-другому. Человек, которому проводится улучшение, так же важен, как и то, какое улучшение он получает. И у нас есть право голоса в том, что мы за люди, Дин. Мы не слеплены по одному шаблону. Мы меняемся. Мы сами себя собираем.

Я понятия не имел, что это значит, но почувствовал, что она не хочет говорить на эту тему дальше.

— Как мы собираемся действовать дальше, мэм? — спросил я.

— Ну, во-первых, у Бласа наверняка был секретарь, — сказала Ана. — Кто-то, кто занимался его повседневными делами. Нам нужно связаться с ним, кем бы он ни был, и привести его сюда, ко мне. Затем я разберусь с ним. — Она вырвала лист пергамента и начала писать. — Это займет время — я не сомневаюсь, что его секретарь работает в соседнем кантоне, а сейчас сезон дождей, так что инженерам, должно быть, чертовски тяжело, но это необходимо сделать. — Она сунула мне в руки письмо, чтобы я отнес его на почтовую станцию. — И я хочу, чтобы ты связался с апотами. Пусть они проверят трубы в ванной. Яблонетраву могло смыть в канализацию. Я хочу подтвердить это и попросить их осмотреть трубы, если это так.

— Понял, мэм.

— Мне также нужно, чтобы ты забрал материалы у Геннадиос, — сказала она. — Все даты визитов Бласа. Те, кто убил его, точно знали, когда он приедет сюда, поэтому они наблюдали за ним в течение некоторого времени. Более серьезная проблема в том, что, бьюсь об заклад, Блас проводил много времени у морских стен в соседнем кантоне — Тала. Очень занятом кантоне, со своим собственным подразделением Юдекса и собственным расследователем. Наши возможности дотянуться туда и начать пинать ногами камни ограничены, если только мы не найдем что-нибудь действительно интересное.

— Что-нибудь действительно интересное?

— Да, что-то действительно веское, указывающее на то, что Блас распространял зло на Талу. Но я предполагаю, что это так. Блас был в одной постели с Хаза... а у Хаза определенно есть опора в столице кантона, в Талагрее. Если мы будем следовать этому пути до конца, это может привести нас к успеху. Я просто не уверена, когда именно.

Я наблюдал за ней. Теперь на ее лице была странная свирепость.

— Есть ли что-то личное между вами и семьей Хаза, мэм? — спросил я.

— Я решительно безразлична ко всем людям, Дин, — сказала она. — Это облегчает задачу, когда мне приходится отправлять их на эшафот. Но Хаза, на самом деле — это сборище гнилых ублюдков. Я была бы не прочь увидеть, как все их потомство гниет в земле, как кучка гребаных дохлых собак.

— Я... — я закашлялся. — Понятно, мэм. Мне просто интересно, не поэтому ли вы попросили меня привести Геннадиос.

— О, отчасти. На самом деле мне не нужно было, чтобы она подтвердила мою догадку. В основном я хотела, чтобы ты привел ее, чтобы я могла испортить ей день. Она показалась такой ужасной занудой.

— Тогда почему вы также попросили привести служанку, мэм?

— Не знаю. Мне нужно было, чтобы Уксос чувствовал себя комфортно, когда придет. И трое — это лучше, чем двое, так?

— А как же ваше заявление о том, что вы послали двух охранников Юдекса проверить хижину Уксоса? Я не верю, что вы просили меня это организовать.

— Ах, это была просто ложь, — сказала она. — Я просто хотела, чтобы он задвигался. И он начал действовать! — Она торжествующе улыбнулась. — Как это здорово, когда все получается!

ПОСЛЕ ТОГО, КАК мы закончили, я собрался уходить, чтобы представить свой официальный отчет в Магистрат Юдекса. Я заметил, что Ана выглядела очень расслабленной и гораздо менее сумасшедшей, чем в последние несколько недель, и прокомментировал это.

— Конечно, я чувствую себя лучше, — сказала она, надевая повязку на глаза, чтобы проводить меня. — Возиться с чем-то интересным — очень воодушевляющее занятие. И это убийство оказывается довольно интересным.

— Я думал, мэм, — сказал я, стоя у нее на крыльце, — что наша цель — вершить правосудие. Легион защищает живых. Юдекс защищает мертвых и обиженных.

— Не будь таким моралистом, Дин, это скучно. И правосудие — сложная штука. Я имею в виду, Блас показался тебе дерьмом, так?

— Не таким, чтобы заслуживать убийства, мэм. Особенно такого.

— Пока, по крайней мере. Мы узнаем больше.

Я остановился на пороге ее дома:

— У меня остался еще один вопрос, мэм...

Она устало вздохнула:

— Да, Дин?

— Что случилось с кантоном Ойпат? Тем, который был уничтожен яблонетравой?

— О... Апоты и инженеры пытались придумать способ спасти его, насколько я помню. Но они слишком долго колебались. К тому времени, когда они выработали план действий, было уже слишком поздно. Апоты применили ожог — не обычный, а ожог пальмовым маслом. Тот, который они используют, чтобы избавиться от трупов левиафанов. Весь кантон сейчас непригоден для проживания, он оцеплен инженерами, и жители кантона стали беженцами. Они живут среди нас то тут, то там, в небольших поселках и кланах. И, я полагаю, у них, должно быть, есть какие-то сложные вопросы на уме.