Через час на космодроме собрались все участники экспедиции, и Дарислав познакомился с теми, кого ещё не знал, запоминая имена каждого. Не было нужды знакомиться только со своими бойцами из «Космического Лиса», первыми заселившимися на фрегат.
Что касается Дианы Забавной, то Дарислав, приветствуя женщину, вдруг заметил в её широко распахнутых, красивого разреза глазах, радостный блеск и ответил улыбкой, подумав, что ему и в самом деле приятно находиться рядом с ксенологом. Мимолётно прошмыгнувшая мысль о таких же чувствах Виктора к женщине спряталась за «толпой» других мыслей, и вспомнил о об этом Дарислав много позже.
Ещё через час «Дерзкий» – исключительно красивая и технологически совершенная махина – «букет» фрактальных переходов (параметрический дизайн космолёта восхищал и внушал уважение) – стартовал с космодрома Плесецк, пройдя весь комплекс формальных процедур. В принципе его руководство не обязано было отчитываться перед федеральными органами и организациями наподобие Федкома, Комбеза и Погранслужбы, но чтобы не возбуждать «партнёров» по осваиванию космоса капитан Бугров доложил о цели похода (поиск Шнайдера, что было недалеко от истины) в Погранслужбу, и фрегат ушёл в пространство, за секунды миновав Луну, потом Марс и Нептун.
Зависнув у планеты, главным цветом атмосферы которой был синий, Бугров объявил о часовой профилактике всех систем корабля, и экспедиционный народ потянулся в кают-компанию на кофе-о-клок. Всем не терпелось поговорить о целях похода и возможном контакте с жителями «пыльной» планеты, которую уже месяц изучала экспедиция Шустова.
Когда Дарислав, обменявшись парой фраз с капитаном Бугровым, зашёл в кают-компанию, там уже расположились все члены экспедиционной группы и кое-кто из бойцов Дарислава, в том числе Виктор Голубев, пристроившийся, естественно, возле Дианы. Волков отметил это автоматически, отогнав колючку ревности (что за ерунда? ну, положил майор глаз на Диану, что в том дурного? хотя не слишком ли демонстративно ухаживает?), и присел за столик, дав знак своему бойцу, лейтенанту Гарику Савостьянову, уступить ему место. И только сев напротив Дианы, понял, что сделал это не менее демонстративно, чем Виктор, как бы подчеркнув, что он тоже не лишний.
Но было уже поздно что-либо менять, хотя вопросительный взгляд Голубева оставил в душе след.
В помещении вкусно пахло кофе, на столах дымились чашки с напитком, и было тихо.
Все слушали Боярского; и, судя по всему, речь шла о космических экзотах, объектах с экзотическими свойствами, обнаруженных астрономами Земли и даль-разведчиками.
– Кроме того некоторые из них настолько массивны, что по сути являются холодными звёздами, хотя термоядерные реакции в их ядрах не протекают.
– О чём разговор? – понизил голос Дарислав.
– О бланетах, – ответно шепнула Диана.
Дарислав кивнул. Новый термин – бланета, означающий «очень большую планету», появился ещё в начале двадцать первого века. Тогда в созвездии Геркулеса астрономы обнаружили экзопланету TrES-4 размером больше Юпитера в два раза. Но вскоре в Галактике были найдены планеты ещё большие, чем TrES-4, и астрофизикам пришлось корректировать теории создания не только планет, но и звёзд.
– Но самая большая на сегодняшний день бланета открыта в созвездии Феникса, – между тем продолжал свою лекцию Боярский, кинув вопросительный взгляд на Дарислава и получив успокоительный кивок. – Это P21b, вращается вокруг недавно открытого красного карлика. Планета представляет собой газовый шар с жидким водородным ядром, она всего в два раза меньше нашего Солнца и при этом не является звездой. Когда-то я мечтал попасть в экспедицию к этому экзоту, но не сложилось.
– Вы говорили, что в нашей галактике есть и более экзотические объекты, – напомнил учёному присутствующий в кают-компании Флавий Корепанов, оператор технических систем. В обслуживании его техника не нуждалась, и он мог себе позволить, с ведома капитана естественно, послушать беседы экспертов вживую, а не посредством видеосвязи.
– К одному такому объекту мы отправимся после похода к Пушистой, – ответил Боярский. – Двойная звезда HV2112. Хотя это очень необычная двойная: вторая звезда – нейтронная, обладающая кварковым ядром, и находится внутри красного гиганта.
– Как это возможно?
– Существуют две версии такого звёздного альянса. При сбросе оболочки звезды-гиганта её ядро превратилось в голую нейтронную звезду, получившую ускорение и нырнувшую в соседку – красный гигант чуть поменьше размерами взорвавшегося. Не разрушилась она потому, что состоит из нейтронов, представляя собой по сути каплю жидкого «суперметалла», которую невозможно разбить на части. Законы физики не запрещают такие кульбиты.
– А второй вариант?
– Искусственное происхождение звёздной пары. Возможно, во время межгалактической войны, изменившей ландшафт всей нашей Вселенной пятьсот миллионов лет назад, по двойной системе был нанесён энергетический удар, содравший с меньшей звезды оболочку и загнавший нейтронное ядро в глубь главной звезды. Но есть более оптимистичный вариант: цивилизация, достигшая очень высокого уровня, создала этот объект для каких-то своих нужд.
– А вы к какому склоняетесь?
Боярский улыбнулся, отчего лицо начальника экспертной группы стало по-детски открытым и оживлённым.
– Не хотелось бы бежать впереди паровоза, как говаривали мои предки, но я почти уверен в правильности первого предположения. Если пользоваться известным правилом «бритвы Оккама»[60], то загнать нейтронную звезду в глубь соседки может и естественный процесс.
– Но лучше всё-таки подготовиться к негативному варианту.
– А это задача для наших гарантов безопасности, – кивнул Боярский на Дарислава не без лукавства.
– Они справятся, – весело подхватила Диана его слова, не дав ответить Дариславу. – Я в этом убедилась на Венере. Если бы не наши славные парни, я бы с вами сейчас не беседовала.
– Не преувеличивайте, Дианочка – скромно сказал Голубев. – Ничего особенного мы не делали, просто выполняли свою работу.
– Ну, хорошо, система звезды в звезде действительно интересный объект, – не унимался Корепанов, блондин с белым пушком вместо волос на голове. – Но ведь существуют ещё более необычные нейтронные звёзды. И очень большие, и очень маленькие.
– Вселенная велика, – кивнул Боярский, – и очень разнообразна, хотя мы можем наблюдать только ближний космос.
– Вы имеете в виду Галактику?
– Нет, видимый в телескопы горизонт – до четырнадцати миллиардов световых лет. Что там, за горизонтом, неизвестно, а выяснить хочется – до сердечного спазма! К сожалению, мне не удалось попасть в группу Вересова, которая отправилась за пределы Вселенной на толкиновском Вестнике. Наша Вселенная может состоять из миллиардов таких объёмов, как видимая часть космоса, отличающихся физическими константами.
– Так это теория Мультиверса.
– Я имею в виду только нашу метавселенную, порождённую квантовой флуктуацией, раздутой на гигапарсеки процессом инфляции. А таких фракций может быть множество. Хотя при этом наша Вселенная остаётся пузырём внутри метадомена, то есть континуума, порождённого вечной инфляцией. Что касается нейтронных звёзд, то меня интересуют так называемые «нейтронные хороводы» – ансамбли нейтронных звёзд количеством от пяти и до двадцати пяти, обнаруженные в созвездии Андромеды и в балдже нашей галактики. С удовольствием отправился бы и туда.
– На изучение всех экзотов у человечества не хватит ни средств, ни воли, – ворчливо заметил эксперт в области инженерных технологий Богдан Жнецов, входящий в группу Боярского.
– К сожалению, это правда, – согласился Ипатий Михайлович.
– Можно ещё малюсенький вопросик? – спросил упрямый Корепанов. – План работ для нас свёрстан и менять его никто не будет, но какие экзоты вы стали бы исследовать сами, предложи вам выбор? Кроме нейтронных звёзд?
– Моей жизни тоже не хватит, – рассмеялся Боярский. – Я не участвовал в первой экспедиции к Сфере Дайсона, но с удовольствием отправился бы изучать этот феномен. И пыльная планета в Орионе, убитая сгущением тёмной материи, – вообще супертема! И планета-капля Нимфа. А ведь есть ещё другие галактики, пославшие так называемые FRB-вспышки – импульсы гигантской энергии, которые мои коллеги называют криками умирающих цивилизаций. А голые квазары – источники колоссальной мощности излучений, названные так из-за того, что расположены они не в центрах галактик, а в ячейках пустоты – войдах? А галактика Dragonfly 44[61], почти полностью состоящая из тёмной материи, чем не объект для изучения? Или геоды – «чёрные-чёрные дыры» из тёмной энергии, считающиеся виновниками ускоренного расширения нашей Вселенной?
