Курт Шнайдер занимал сразу два места: его энергетическое тело (суперпозиция тонких полей) как семечко в яблоке размещалось внутри сложной комбинации элементарных частиц и силовых линий, а дубль – тело физическое, хотя и насыщенное энергией, металось по залу пирамидальной формы, представлявшему, очевидно, главную систему координации военных баз создателей Вестника, куда сводились все каналы контроля и периферийные нервные окончания «мурекса».

Елизавета тоже находилась в зале. Она в оцепенении наблюдала за тем, как «дубль» Курта избивает Вересова, каждым ударом отправляя его в полёт к стенам зала. Полковник ещё держался, умело группируясь и увёртываясь от выпадов противника, но силы были неравны: Курт нашёл способ накачки мышц энергией и представлял собой больше сгусток полей, чем материальную структуру.

Конечно, Иван видел их не так, как человек, пользующийся естественным бинокулярным инструментом визуального обзора – глазами, но система видения Вестника обладала гораздо большим диапазоном локации, воспринимая практически все виды излучений, поэтому ощущения Ивана были богаче. Он даже читал мысли людей в глубинах «раковины мурекса», что позволило ему оценить ситуацию феноменально быстро.

Преимущественными чувствами Елизаветы были страх и гнев.

Вересов сражался со стоическим ощущением обречённости, но главными его переживаниями были холодный расчёт вариаций боя и желание найти у противника уязвимое место. Полковник был хорош, и если бы Шнайдер не был накачан энергией, как живой аккумулятор, он справился бы с оператором в два счёта.

Курт ударил.

Подставивший плечо Вересов снова улетел в угол зала.

Посохин, выбравшийся из «голема», мужественно бросился на оператора сбоку, но тот, не оглядываясь, выбросил ему навстречу руку, и биолог экспедиции отправился в другой угол зала. Врезался головой в стену, затих.

– Эй, супермен! – позвал Иван победителя, безошибочно находя канал связи с «мурексом».

Шнайдер недоумённо вскинул голову, ища источник голоса.

Его «электронный визави» в модуле управления раскинул вокруг «мурекса» многодиапазонные щупальца охранных систем.

– Это ещё кто высунулся? – осведомился Курт. – Неужели капитан Бугров вернулся?

– Ломакин говорит, – ответил Иван, снимая защитное поле вокруг вселенолёта. – Здесь я, оглянись.

Лучи радаров «мурекса», обтекавшие до этого момента защитный кокон Вестника, что делало его невидимым, обнаружили конкурента.

– Вот это сюрприз! – изумился Курт-«мурекс». – Мертвец ожил! Неужели он тебе согласился служить?

– Согласился же нимфианин служить тебе. Предлагаю разойтись мирным путём. Ты возвращаешь наших мужчин и Елизавету, я отпускаю тебя живым.

Произнося последнее слово, Иван тут же пожалел о сказанном. С Куртом надо было разговаривать иным языком, не с позиции силы и не языком угроз и оскорблений. Потому что предложение соперника он воспринял именно как оскорбление.

– Что?! – надменно и презрительно каркнул Шнайдер. – Ты отпустишь меня?! Доннерветер! Да кто ты такой?! Тюремный надзиратель?! Судья?! Может быть, демиург?! Забыл, что здесь я повелеваю, кому жить, кому умереть?! Это мне решать, отпустить тебя или закопать на ядре Нимфы! Хочешь жить – беги!

– Отпусти! – медленно выговорил Иван заледеневшими губами. – Будь человеком! И мы навсегда уйдём отсюда.

– Человеком?! – расхохотался Курт-Вестник. – По-твоему, это позитивная оценка разумной особи? Вспомни историю, сколько в ней было человеческой мерзости! Я теперь интеллектуальная сущность высшего порядка! Повелитель Вселенной, если хочешь! И мне плевать на мнение человека с интеллектом муравья!

– Отпусти!

– Как же ты мне надоел! Прощай, Ломакин, и все, кто с тобой! Больше не увидимся!

К веретену вселенолёта прянул столб сизого «дыма», сплетенный из мириад струй и молний: таким увидел Иван разряд «тёмноэнергетического» излучателя. Инстинктивно отбил выпад «щитом» такого же «дыма».

Короткая дурнота погасила человеческое сознание, но другая половина мыслесферы, принадлежащая Вестнику, выдержала сотрясение пространства, и общий контроль ситуации Иван не потерял.

Вселенолёт всё-таки отнесло от «раковины мурекса», примерно на сотню километров, но ни одна из его систем не была повреждена, и он вернулся к месту поединка за долю секунды, обойдя угрюмую гору-гребёнку нимфианского монстра.

– Отпусти!

– Доннерветер! Ты ещё жив?!

Новый «туманный луч» ударил по вселенолёту, отбрасывая его на этот раз вдвое дальше. Но и этот выпад не повредил корпус веретена, через мгновение вернувшегося обратно, как боксёр, получивший удар в корпус, но не потерявший сознания и начавший ответную атаку.

Иван не стал пользоваться таким же оружием, какое использовал Курт, хотя толкиновский Вестник имел нечто подобное в своём защитном арсенале. В тело вселенолёта были встроены и другие виды оружия, в том числе гравитационные генераторы, и Иван на выпад Курта-нимфианина ответил «дубиной» гравитационного разряда, не способного пробить корпус «мурекса», но действующего не хуже дубины реальной, только намного более внушительных размеров.

На этот раз отнесло в сторону «раковину мурекса».

– Дер тойфель! – озадаченно отреагировал Курт. – Ну, держись!

Иван, реакция которого в этот момент не уступала, наверно, реакции компьютера, успел послать ментальный импульс Елизавете и Вересову, не понимавшим, что происходит.

«Лиза, Даль Данилович – в «голем»! Быстро! Запакуйтесь!»

«Мурекс» нанёс мощный гравитационный удар.

Волна тяжести, хотя и значительно ослабленная расстоянием и силовой защитой вселенолёта, отозвалась в голове и во всём теле Ивана волной сплющивания.

Иван-человек едва не заорал от мышечной боли, в глазах померк свет, сердце остановилось на несколько мгновений.

Иван-Вестник легко перенёс перегрузку, ответив противнику каскадом ударов, чередуя гравитационные, электромагнитные и ослепляющие лазерные импульсы, заставляя Курта защищаться.

К удивлению Ивана, Ядогава переносил схватку стоически, не теряя сознания и внимательно следя за действиями грозного противника. Видимо, давала о себе знать закалка мастера единоборств. На вопрос Ивана: «Как самочувствие, Ядогава-сан?» – он ответил бодро: «Живой!»

Таким образом схватка двух «машин судного дня», принадлежащих разным цивилизациям, продолжалась до тех пор, пока Курт не выдохся.

– Хунд митглид! – выругался он. – Ты меня достал! Если не перестанешь скакать туда-сюда мартышкой, я убью Елизавету и выброшу в космос! А потом полечу на Землю и сделаю из планетки красивое астероидное кольцо.

Гнев ослепил на мгновение. Но Иван уже понял, как надо разговаривать с больным человеком.

– А слабо – как мужик с мужиком, один на один? Без оружия и инопланетных прибамбасов? Ты ведь бывший чемпион Немецкого Халифата по боям без правил? Гроза детей африканского континента? Супербоец? Я тоже кое-что в этом смыслю. Давай посоревнуемся? Выиграешь ты – мы все в твоей власти. Или боишься?

Уловка сработала. Курт реально считал себя бойцом экстра-класса и принял вызов, полагая, что легко справится с каким-то там русским космическим техником, неизвестным спортивной общественности, которого надо было проучить и не просто убить, а унизить перед глазами любимой женщины.

– Иди сюда! Седлай катер и рысью!

– Предлагаю другой вариант встречи: входим на своих вселенолётах в атмосферу Нимфы, высаживаемся на один из островов, и ты показываешь свой класс. Так будет честно, исключаются преимущества чужой территории. Если мы будем бороться внутри «мурекса», выгода твоя, если внутри моего Вестника – моя.

– А потом?

– Кто победит, тот и завладеет обеими машинами. Ты сомневаешься или таки боишься?

– Следуй за мной, самоубийца! – рявкнул Шнайдер.

«Раковина» мурекса, зависшая у верхнего пояса Кольца Невесты, стремительно понеслась к поверхности океана Нимфы, наметив один из архипелагов, острова которого на самом деле представляли собой следы выстрелов обитателей планеты-капли.