– Кажется, мы нашли Вестника.

Несколько секунд по кабине плыла тишина, нарушаемая только дыханием пассажиров катера. Потом заговорили сразу в три голоса, из которых остался один – капитана Бугрова:

– Вы уверены, лейтенант?

– Я – да, – усмехнулся Иван. – Коллеги подтвердят либо наоборот. На нас на глубине восьмисот километров напали ортоконы.

Пауза.

– Причина?

– Считаю, что это своеобразная охрана Вестника. Везём все записи, скоро будем.

Через десять минут катер миновал шлюз транспортного отсека корабля и опустился рядом с вернувшимся раньше шлюпом Вересова.

Их встречали спутники полковника, а также капитан Бугров и второй навигатор, Полонски, бросившийся трясти руку Ивану.

– Ну, вы молодцы! Рассказывай!

– Прошу в кают-компанию, – сказал Вересов. – Обсудим проблемы в спокойной обстановке. Ортоконы сами напали, или вы чем-то их спровоцировали?

– Никто никого не провоцировал, – благожелательно сказал Ядогава. – Ваня-сан действовал профессионально и очень корректно.

Елизавета демонстративно подошла к Ивану и поцеловала его в щёку.

Открытие Вестника озадачило Вересова, но не удивило. Техник-пилот «Дерзкого» Иван Ломакин снова проявил себя как человек с развитой экстрасенсорикой, и оставалось только правильно распорядиться его способностями. Вересов даже пожалел в глубине души, что потенциал Ивана оказался выше, чем у него, хотя до этого момента считал себя большим авторитетом, чем оператор корабля.

По просьбе Вересова капитан Бугров опустил корабль в атмосферу Нимфы до высоты в десять километров, и в океан в районе архипелага, где была обнаружена «раковина мурекса», отправились сразу четыре подводных беспилотника, обладавшие мощной силовой защитой, которая позволяла им не бояться «вакуумных торпед» ортоконов.

– Как вы считаете, капитан, – сказал Вересов, навестив рубку крейсера, – мы сможем противостоять Вестнику, если он вознамерится прямо атаковать нас?

– Не вижу причин, по которым он мог бы пойти на этот шаг, – бесстрастно ответил Бугров. – Если верить Ивану, а я ему, безусловно, верю, Вестники – не обычные автоматы и не совсем машины, они обладают высоким интеллектом и должны безошибочно определять степень угрозы приблизившегося к ним объекта. Я уверен, что уцелевшие Вестники не участвовали в глобальной войне.

– Почему?

– Скорее всего, они не получили приказа работать автономно и не успели запустить стратегические комплексы на планетах хозяев, способные ответно уничтожить агрессора.

– Положение спорное, но его стоит проанализировать, – кивнул Вересов. – Возможно, воспоминания Ломакина помогут нам определиться. Но вы не ответили на вопрос.

– Защита у «Дерзкого» неплохая, к примеру, ядерные взрывы и внутризвёздные температуры ему не страшны. Но ведь война в галактике и за её пределами могла вестись и другими видами оружия, нам не известными.

– На которые у нас может не найтись контраргументов.

– Примерно так. Судя по нападению на катер ортоконов, они обладают свойствами, о которых мы не имели понятия. По сути, каждый «моллюск» представлял собой вакуумную бомбу! Вы можете объяснить мне принципы активации такой бомбы?

– Лично я нет, однако наши специалисты попытаются это сделать. То есть вы считаете, что бояться есть чего.

Каменное лицо капитана Бугрова осталось неподвижным.

– Бояться не надо, стоит надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

Вересов обозначил улыбку.

– Благодарю, Виталий Семёнович, будем готовиться. Ещё вопрос: Ломакин способен утаить какую-нибудь важную информацию? Я имею в виду, вспомнив переданную Вестником Толкина базу данных?

Бугров поднял на Вересова потемневшие глаза.

– Категорически нет!

– Не обижайтесь, я и сам так считаю, но спросить был обязан. Елизавета поможет ему разобраться в материале, лежащем на дне подсознания, и мы будем вооружены лучше.

– Не дёргайте Ивана. Его опыт преодоления экстремальных ситуаций неоценим!

– Обещаю.

Вересов кивнул, бросил взгляд на сверкающую арку Кольца Невесты, зависшую над горизонтом казавшейся бесконечной водной глади. Два десятка зондов, запущенных в Кольцо, шныряли среди его ледяных глыб и крошева, однако присутствия какого-либо подозрительного объекта до сих пор не обнаружили. И это обстоятельство укрепляло мнение экспертов группы в том, что «раковина мурекса» на самом деле является Вестником Нимфы, проспавшим в глубинах суперокеана планеты полмиллиарда лет.

– Какие будут указания? – спросил Бугров, проследив за взглядом начальника экспедиции.

– Ждём возвращения дронов, – ответил Вересов.

Зашёл в кают-компанию, ни Ивана, ни Елизаветы не увидел. Постучался в каюту оператора, ответа не получил, поколебался, но всё же свернул к каюте ксенопсихолога.

Догадка оказалась верной: Ломакин находился у Елизаветы Клод-Сантуш.

Она открыла дверь.

Иван сидел у столика в удобном кресле, держа в руках чашку с каким-то пенистым напитком. На лице молодого человека читалось смущение.

Вересов в очередной раз подумал, что техник корабля – очень искренний человек и работать с ним легко.

Елизавета, сидевшая напротив, выглядела оживлённой, и, встретив её взгляд, Вересов понял, что присутствие Ивана женщину не только не тяготит, но радует.

– А мы тут готовим программу нейтрализации психологических барьеров, – сказала она, – чтобы утонувшие в глубокой психике сведения от Вестника начали всплывать в сознании не только в формате снов.

– Можно войти? – вежливо спросил Вересов.

– Да, конечно, – спохватилась Елизавета.

Иван встал.

– Ничего, сидите, я на пару минут, – сказал Вересов.

– Все уместимся. – Елизавета вырастила из стены ещё одно кресло.

Вересов сел.

– Есть идеи?

Хозяйка и оператор переглянулись.

– Необходимо возбудить подкорку… – неуверенно начал Иван.

– Существуют методы когнитивного ускорения, – перебила его Елизавета, – увеличивающие вероятность снятия фрустративных блоков. Без медицинской аппаратуры не обойтись, но это не прямое пси-сканирование, а энцефалоскопия, настройка, так сказать, нейронных связей.

– Последствия?

– Не должно быть никаких. Если получится – увидим сразу. Мне нужно пооперационно расписать процесс активации, и можно приступать.

Вересов перевёл взгляд на Ивана:

– Не возражаете?

– Нет! – поднял вверх стакан с напитком Иван.

– Тогда готовьтесь. Вернутся зонды, проанализируем их записи и проведём разведрейд всей командой. Возиться с вашей памятью начнём после того, как вернёмся.

– Хорошо.

Вересов встал.

Дверь каюты вдруг открылась сама собой. За ней стоял Курт Шнайдер. Он по инерции сделал шаг вперёд и остановился, не ожидая увидеть начальника группы. Горящий взгляд оператора обежал помещение, остановился на сидящей Елизавете, потом на Иване. Губы гостя искривились.

– Я так и думал…

– Вы что-то хотели, Курт? – поднял брови Вересов.

– Хотел поговорить с… – Шнайдер запнулся, кивнул на Ломакина: – с Иваном.

– Заходи, – предложила Елизавета.

Вересов покосился на неё.

– В общем, я вас понял, леди и джентльмены, работайте. Будьте готовы к рейду.

Шнайдер посторонился, пропуская начальника экспедиции. Дверь за ним закрылась.

Вересов неторопливо прошагал до своей каюты, оценивая поведение оператора, помедлил, взвешивая решение, и вернулся к каюте ксенопсихолога. Показалось, что из-за двери слышится какой-то шум, явственно донёсся вскрик Елизаветы.

Вересов ударил ладонью в дверь.

Дверь отползла в сторону, словно испугалась удара.

Мужчины боролись, захватив руки и плечи друг друга, как борцы вольного стиля, топчась между столиком и креслами. Елизавета с пылающим лицом пыталась их разнять. Оглянулась, когда в каюту шагнул Вересов.

– Стоять! – металлическим голосом рявкнул Вересов. – Смирно!

Иван послушался, отпуская противника, и получил удар локтем по подбородку, отбросивший его на кресло.