— Я вас и не обвиняю, лейтенант, — сказал я. — Это была очевидная подстава.

Крапивин явно мучился чувством вины, всё-таки это он не уследил за происходящим на станции. Что конкретно там произошло, я, кстати, до сих пор и не знал в точности.

— Всё равно… Это моя вина, — сказал Крапивин.

Его щёки горели румянцем, уши покраснели. Наверняка он заново переживал в мыслях те несколько часов, что провёл за решёткой в компании нижних чинов.

— Расскажите хоть, что там вообще было, — попросил я. — А то я до сих пор не в курсе.

— Рапорт я писал, сдал всё вовремя! — воскликнул он.

До его рапорта я пока тоже не добрался.

— На словах, кратенько. Рапорт я чуть позже гляну, — сказал я.

— Кратенько? Сидели в баре. Подошли двое, зацепились, толкнули оператора Якубчука в грудь. Первые начали, понимаете? — начал рассказывать замполит.

Остальные офицеры всё это уже слышали и не раз, поэтому сидели с равнодушным видом, а мне вот было интересно.

— Та-ак, — протянул я, и Крапивин продолжил.

— Якубчук в ответ толкнул, ну и завертелось. Местные потом подскочили, навалились толпой, безопасники… И ведь не то что разнимать, сами по роже двинуть норовили, — сказал он.

— Ну вы-то хоть без боя не сдались? — усмехнулся я.

— Никак нет! Вломили им всем как следует, — хмуро произнёс Крапивин.

— Ну хоть так… Якубчук… Это который стрелок ПКО? Скрепка, запиши ему благодарность в личное дело, — сказал я. — А вам, господин лейтенант, выговор.

— Есть выговор… — протянул тот.

— Понимаете, за что? — уточнил я.

— Так точно… За драку… — сказал он.

— Неправильно. За то, что попались, — сказал я.

Офицеры в кают-компании засмеялись, начали наперебой подшучивать над молодым Крапивиным. Замполит молча ждал, когда поток шуточек про перевод в пехоту иссякнет, но я прервал его чуть раньше.

— Тише, господа, — поднял я руку. — На месте лейтенанта мог быть каждый. Даже я.

Все тут же заткнулись.

— Отдохнули, пока меня не было? — перевёл я тему.

— Как же… Отдохнёшь тут… Лаптева все мозги съела, — пожаловался старший лейтенант Цыбара. — То не так, это не так.

Зам по вооружению работать вообще не умел и не любил, и я с большим удовольствием избавился бы от такого подчинённого. Жаль, возможности отправить его на повышение или на другой корабль пока не представилось. Лучший способ избавиться от неугодного — отправить его на повышение. С другой стороны, так и выходит, что до самых высоких постов добираются сплошь мрази и идиоты.

— Не давала расслабляться? — усмехнулся я. — Это правильно. Они с Магомедовым тоже не расслаблялись. Нужен ещё один вахтенный. Есть желающие?

Желающих не оказалось. Все прикинулись ветошью, кто-то тихо пробормотал про собственные обязанности, кто-то вообще тихонько направился к выходу. Вахта на мостике это не только почётно. Это ещё и огромнейшая ответственность, в первую очередь, за жизнь всей команды. А кроме того, для допуска нужно сдавать тест. Я-то его сдал ещё в Академии, перед тем, как выходить на первые учебные полёты, а здесь офицерам придётся попотеть, чтобы выучить всё необходимое.

— Смелее, господа, — сказал я. — Рано или поздно кому-то всё равно придётся учиться. Если дослужитесь. Раньше начнёте, больше будет опыта.

— Ну, я могу попробовать, — неохотно пробасил лейтенант Козлов, наш новый старший артиллерист.

Похоже, это становится традицией. Переводить артиллеристов на мостик.

Я встал и снова пожал лейтенанту Козлову руку.

— Благодарю, господин лейтенант, — сказал я.

Все остальные заметно расслабились, выдохнули. Козлов открывшимся перспективам был, по всей видимости, не рад. Я, наоборот, втайне ликовал. Даже если Козлов будет нести вахту раз в неделю, это уже здорово разгрузит и меня, и моих помощников.

— Ну, надо же расти как-то там, — пробормотал Козлов.

— Старпом поменяет вам расписание, понаблюдаете, как работаем я, Лаптева, Магомедов, — сказал я. — У всех свои методы, но в целом всё примерно одинаково. Учебные пособия тоже отправим.

— Готовься, Миха, экзамен сдавать, — гоготнул Цыбара.

Лейтенант Козлов кисло улыбнулся, остальные тоже сдержанно посмеялись.

Я таких, как Цыбара, никогда не понимал. Каким образом он дослужился до старлея — тоже для меня оставалось загадкой. Старший лейтенант службой пренебрегал и увиливал от неё как только мог, ненавидел брать на себя ответственность и постоянно старался где-то загаситься, спрятаться. Будь у меня возможность выписать на корабль нового офицера, я бы уволил Цыбару без малейшего сожаления. Но в наш коллектив недавно влился лейтенант Крапивин, и рассчитывать на милость штабных было бы глупо.

— Зря смеётесь, господа, не все же хотят всю жизнь на одной должности сидеть, — сказал я. — А с артиллерийской палубы в адмиралы не попадёшь.

— Только в адмирала можно, — пошутил кто-то тихонько.

— Да хоть бы и так, — фыркнул я. — У кого есть амбиции, те что-то делают, а не сидят ровно. У кого нет… Ну, кто-то должен и эту работу выполнять.

Пустую чашку я убрал, помыл за собой, несмотря на то, что в кают-компании ежедневно наводил порядок дневальный из нижних чинов. Ещё раз окинул кают-компанию пристальным взглядом, заглянул в лица присутствующих. Офицеры «Гремящего» меня, кажется, побаивались, но уважали. Особенно после случая на станции.

— Развлекайтесь, господа, — сказал я напоследок и вышел.

Козлов последовал за мной.

— Господин старший лейтенант! Разрешите прямо сейчас на мостик подняться? — попросил он.

Похвальное рвение. Ну или он посмотрит на работу лейтенанта Магомедова и сбежит, убоявшись ответственности и сложности, хотя с помощью виртуального помощника с управлением эсминцем справился бы абсолютно любой.

— Разрешаю. Скажешь ему, что от меня, — кивнул я. — Молодец, Михаил. Так держать.

Он кивнул, исполнил воинское приветствие и быстрым шагом отправился к командирской рубке, я проводил его взглядом. Должен осилить, внутренний стержень в нём определённо есть. Пусть мы с ним и не особо дружили, скорее даже наоборот, но офицером он был толковым. Своевольным и своенравным, этого не отнять, но и опереться можно только на то, что сопротивляется.

«Гремящий» висел в абсолютной пустоте, на миллионы километров вокруг не было не то что живой души, не было даже кусочка камня. Висел почти неподвижно, гравитация звезды хоть и продолжала воздействовать, но в гомеопатических количествах. Показания на приборах пусть и не замерли, но обновляться почти перестали. По сути, корабль находился на очень высокой орбите, с чудовищно большим периодом обращения.

Почему-то это вынужденное безделье напоминало мне о временах, когда эсминец неделями висел без движения на орбитеU-681, не занимаясь ни ремонтами, ни боевой подготовкой, ни чем-то ещё. Но если тогда мы бездельничали исключительно из-за нерадивого капитана, то сейчас просто должны были вести себя тихо.

Любая активность может привлечь ненужное внимание, и пусть мы находимся за пределами действия станционных сенсоров, риск быть обнаруженными всё равно существует. А мы тут в режиме тишины, всё-таки, замаскировались под блуждающую комету или что-то вроде того. Обнаружить нас можно только если точно знать, где искать.

Я отправился в каюту номер один, по распорядку у меня сейчас свободное время. Каждый распоряжался свободным временем по-своему, просиживал в кают-компании, играл в игры, смотрел видео. Кто-то занимался простыми хобби вроде рисования или музыки, кто-то тратил это время на спорт. Я разделся, сделал небольшую разминку. С нашей службой, большая часть которой протекает в кресле пилота, движение жизненно необходимо, и я каждый день делал зарядку и такую вот разминку из приседаний, отжиманий и пресса. Мелочь, казалось бы, но времени занимает немного, а польза определённо есть.

После разминки зашёл в душ, ополоснулся. Ещё одно преимущество капитанской каюты, отдельный санузел. Небольшой, но свой собственный. Вышел, лёг на койку. Заняться было решительно нечем.