Операторы приготовились взять меня под локотки, но я посмотрел ефрейтору в лицо.

— Я сам, не надо, — произнёс я, и дежурный кивнул.

Арест так арест. Будет время отдохнуть от монотонной службы и бесконечной корабельной рутины. Не думаю, что кормить будут хуже, чем сейчас.

Отдельного помещения для содержания арестованных на «Гремящем» не было, всё-таки в космосе каждый сантиметр пространства важен, и лучше бы использовать его с умом. Арестованных содержали просто и бесхитростно, в одном из отсеков трюма, и меня отвели туда.

Я запросил у Скрепки свой статус.

Уровень доступа: ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН

Ожидайте дальнейших указаний

Ещё и связь мне заглушили. Ожидаемо.

Конвоиры мои, кстати, меня считали абсолютно правым в этой ситуации.

— Мы за вас, господин лейтенант, — признался мне ефрейтор, когда мы вышли в коридор. — Вжарили вы этим обезьянам, как следует.

— Так точно, — добавил рядовой. — Наконец-то хоть кто-то тут это самое…

Вот именно, это самое. Иначе и не скажешь.

Меня закрыли в трюме, в тесном крохотном отсеке, где можно было только сидеть на корточках. Или на заднице, но без возможности вытянуть ноги.

Превосходная будет запись в личном деле. Но безупречность личного дела беспокоила меня меньше всего. Куда важнее для меня было то, отправится мой отчёт дальше, в штаб сектора или же капитан попытается всё замять. В любом случае, отправку по таймеру я не отменял, но есть некоторая разница, от кого поступает отчёт с подобной информацией.

В любом случае, переполох поднимется что надо. Растормошил я это болото.

Сидеть и бездельничать пришлось немного дольше, чем я ожидал. Зато было время всё обдумать.

Дверь открылась внезапно, на пороге показался капитан Сахаров в сопровождении незнакомого майора и двух операторов. Я поднялся, разглаживая и поправляя форму. Похоже, гости со станции. А гостей надо встречать со всем почтением.

— Здравия желаю, господин майор, — произнёс я.

— Здравия желаю, лейтенант, — синтезированным ровным голосом ответил майор.

Похоже, ещё один ветеран, отправленный дослуживать в относительно спокойное местечко.

— На выход, — раздражённо бросил Сахаров.

Я и сам был рад покинуть своё тесное узилище. Вообще, система доступов позволяла закрыть меня и в моей каюте, но это было бы слишком комфортно для меня, и сидеть пришлось в трюме, где от пугающей и холодной пустоты космоса меня отделяла только тонкая переборка.

— Майор Игнатов. Четвёртый отдел, — прогудел безжизненный механический голос майора. — Вы переводитесь на станцию U-681 до особых распоряжений командования.

Четвёртый отдел? Разведка? Что-то новенькое.

— Есть, — произнёс я.

Мне позволили забрать документы и личные вещи, а затем мы с майором перебрались в челнок. Капитан незримой тенью сопровождал нас везде, и, казалось, выдохнул с облегчением, когда шлюз сомкнулся за нашими спинами.

Станционный челнок, гораздо более тесный и маленький, нежели тот, что был приписан к эсминцу, мягко выскользнул из захвата и полетел к станции.

— Я читал ваш отчёт, лейтенант, — произнёс вдруг майор.

В салоне мы были с ним вдвоём, и арестованным я себя не ощущал. Игнатов сопровождал меня, а не конвоировал, это чувствовалось по его отношению. Конвоиры всегда напряжены, всегда наготове. Майор вёл себя так, будто провожает старого знакомого.

— Значит, вы понимаете, что у меня не было другого выбора, — сказал я.

— Выбор есть всегда, — прогудел он.

Равнодушный синтетический голос слегка затруднял восприятие. Даже Скрепка в общении чувствовалась более человечной, нежели майор Игнатов.

— Думаю, если бы я пропустил корвет к станции, это понравилось бы вам гораздо меньше, — сказал я.

— Верно, — ответил Игнатов.

Больше он не произнёс ни слова до тех пор, пока мы не прибыли на станцию. Челнок прилип к одному из многочисленных шлюзов, мы вышли в коридор. Из грузового отсека несколько станционных медиков вывезли на каталке сперва Рахима, а затем Ахмеда. Похоже, к ним тоже возникли вопросы у наших особистов. В принципе, ожидаемо.

— Вы, наверное, не в курсе. Но эта история уже во всех газетах и новостных пабликах, — произнёс вдруг майор. — И первыми её запостили «Известия Альянса Свободных Систем». А вторыми — «Официальная Газета Объединённого Турана». Есть предположения, каким образом?

Я удивлённо вскинул брови. Внезапно.

— В последнее время здесь пасётся слишком много иностранных кораблей, — пожал я плечами. — Они могли видеть бой. Либо заранее знали, что сюда прилетит корабль, набитый беглыми рабами, и что мы его расстреляем.

— Точно, — сказал майор. — Или, если бы не расстреляли, он врезался бы в станцию, якобы случайно. Ошибка пилота.

Опять международный скандал, ети его мать. Сахаров прав. У меня просто какой-то дар притягивать неприятности.

— Так я за это арестован или нет? — спросил я, пока мы шагали по коридорам станции, заходя в неприметные двери и поворачивая туда, куда я бы сроду не подумал зайти.

— Не торопи события, лейтенант, — сказал Игнатов.

Пришлось молча шагать за ним, гадая о своей будущей судьбе. Туранцев везли другой дорогой, очевидно, в медицинский блок.

— Кхм… Господин майор… Мне бы заскочить на минутку в одно место… — сказал я. — В трюме не знаю сколько просидел, сами понимаете…

— Точно. Сейчас зайдём, — равнодушно сказал Игнатов.

Он, однако, не оставил меня одного даже в туалете, подождал на пороге. Я тем временем проверил связь. По прежнему отключён. Доступы, естественно, тоже закрыты.

Я помыл руки, вышел, снова пошёл за майором. Идти оказалось недалеко, и вскоре мы оказались в небольшом пустом кабинете, где стояли только стол и два стула.

— Садись, — приказал Игнатов.

Я сел, стараясь сохранять спокойствие и бодрость духа. Будут допрашивать, не иначе.

Нетрудно было догадаться.

Игнатов сел напротив, демонстративно достал планшет, включил запись.

— Представьтесь, — попросил он.

Я на мгновение опешил, но приказ есть приказ.

— Мясников, Алексей Михайлович, — громко и внятно произнёс я. — Лейтенант космического флота, второй помощник, малый эсминец «Гремящий».

Назвал дату и место рождения, фамилию, имя и отчества родителей, состав семьи, дату поступления в Академию космофлота, дату выпуска. Майор Игнатов сыпал вопросами как из пулемёта, перемешивая их в случайном порядке и регулярно сбивая меня с толку внезапной переменой темы. Звание, имя и отчество преподавателя тактики. Место работы родителей. Дата назначения на «Гремящий». Употреблял ли я когда-нибудь наркотики. Как вычислить координаты гиперпространственного коридора. Как я отношусь к Альянсу. Дата первого полёта в космос. Есть ли у меня родственники в иностранных колониях. И так далее, без всякой системы и логики.

К допросу я, естественно, был готов. Но не к такому. К счастью, наркотиками меня не пичкали и пятки дубинкой не отбивали, просто задавали вопросы, на которые я правдиво отвечал под запись.

— Есть хочешь? — спросил вдруг майор после вопроса о семейном положении моего двоюродного брата.

— Не откажусь, — сказал я.

Допрос прервался, Игнатов через планшет вызвал к нам двух сотрудников службы безопасности, которые принесли нам поесть. Разогретые полуфабрикаты, естественно, но всё же лучше, чем на корабле.

Майор ел вместе со мной, и мне почему-то подумалось, что это ещё одна уловка, чтобы наладить со мной контакт, хотя я и так максимально шёл на сотрудничество. Мы всё-таки были на одной стороне, на стороне Империи. Игнатов делал свою работу, а я делал свою. В горле после долгого диалога пересохло, и я с удовольствием пил порошковый морс со вкусом смородины.

После обеда допрос продолжился. Игнатов задавал одни и те же вопросы по кругу, слегка их изменяя по форме, но не по содержанию, и когда я заметно утомился, наконец перешёл к событиям с корветом. Я отвечал на все вопросы так же, как писал в отчёте, иногда тоже перефразируя ответы.