Это было так… ну так… странно. Я все понимала, все-все, а была, как пьяная, и кажется, я хотела этого демона. Не так, как в прошлую ночь, или в ту, другую, а как-то особенно, как обычная женщина хочет обычного мужчину, только вместо мужчины был рогатый, крылатый и совсем уже не страшный демон. И этот демон вдруг прошептал:

— Как же я тебя хочу.

Только шепот обернулся рыком, а у меня словно струна какая-то внутри лопнула, и я вдруг прошептала в ответ:

— Возьми.

А дальше был поцелуй, еще более жаркий, чем раньше, кое-кто нетерпеливый растерзал мою майку, зацеловал шею, лицо — все, куда падал его алчущий взгляд, но оба понимали, что этого мало, а хочется чего-то такого… феерического, настоящего, и обязательно здесь и сейчас. Правда, ложиться нам было некуда, в спальню идти некогда, а то вдруг желание пройдет, и мы оба останемся такие разочарованные и неудовлетворенные. Поэтому пришлось изучать стоячие позиции. Но с демоном, тем более таким обжигающим и сильным демоном, никаких проблем не возникало. Наоборот, у меня к его губам был полный доступ и обзор, чем я беззастенчиво пользовалась, а он стонал или рычал, демон ведь, и мне это безумно нравилось — заставлять его так дрожать от нетерпения, желания, восторга. Для меня его стоны звучали, как музыка, самая возбуждающая на свете.

Заминка случилась на расстегивании брюк. Сдержанностью мой демон не страдал, поэтому просто рванул пояс, и пуговицы на джинсах были попросту оторваны, а у него, у него вместо пуговиц и молний завязки были, и мне так хотелось самой их развязать. Так хотелось, что я случайно завязала их в тугой узел. Рассмеялась, еще раз поцеловала, и когда мой демон хотел разодрать завязки… наступил облом. Полный и бесповоротный. Мама-демон заявилась с какой-то теткой в тюрбане, и обе с таким ужасом на нас смотрели. Словно демона в первый раз увидали.

— Джулиан! — вернув дар речи воскликнула Кларисс и бросилась ко мне с еще большим ужасом в глазах. — Марго, милая, он тебя обидел? Надругался, что?

Меня спустили на пол, поправили остатки одежды, и Кларисс накинулась уже на сына.

— Как ты мог? Она же… ты же… Несдержанный мальчишка!

Другая тетка все еще пребывала в ужасе, а я стояла рядом с демоном, пунцовая, сжимала его руку и пыталась сказать:

— Он не виноват, это я… я на него набросилась.

Но меня никто не слушал. Мама-демон пребывала в гневе, Джулиан в ступоре, тетка в ауте. Балаган прекратил подоспевший Демаин. Ему, как ни странно, хватило одного взгляда, чтобы все понять, сложить дважды два и вклиниться в поток ругательств женушки.

— Кхм-кхм, милая.

— Что? — рявкнула злая мама-демон.

— Ты глазки-то разуй, душа моя.

— Что?! — возопила Кларисс.

— Глазки, говорю, разуй. Девушка разве плачет? В истерике бьется? Нет. Так чего ты кричишь? Эксперименты они ставят, эксперименты. Нас припомни. Тебе ведь в демонском обличье тоже нравилось. И кстати, младшенький наш после такого вот эксперимента и появился.

Кларисс, собиравшаяся разразиться новой тирадой, возражать передумала, захлопнула рот и посмотрела на все еще пунцовую меня и все еще не вернувшего былое обличие сына.

— А, ну ладно. Вы когда это… закончите, в столовую загляните. Ламия хочет с Маргошей побеседовать.

С этими словами она развернулась и отправилась к выходу, супруг последовал за ней. Тетенька в тюрбане еще секунд пять глазами хлопала и шустренько ускакала вслед за любителями экспериментов, а мы… переглянулись и захохотали. Причем увидеть как демон смеется — зрелище вообще немыслимое и непередаваемое. Я так и вовсе чуть не описалась, уткнулась в черное плечо и ржала, как конь или кобыла. Долго смеялась, аж слезы на глазах выступили, а когда отсмеялась, да на Джулиана взглянула, смеяться разом перехотелось. Потому что его человеческая ипостась меня пугала куда больше, чем демонская. И он это понял.

— Надо с Ламией поговорить, — возвестил он, утирая заблудившиеся на моих щеках слезинки.

— Ага, — обижено вздохнула я, не на него — на родственников. Вот гады, такой эксперимент испортили.

— Значит, демон тебе нравится? — после получасовых расспросов о моей жизни и чувствах, наконец, сподобилась спросить Ламия.

— Ну, в общем, да, — с сомнением ответила я. — Не то, что нравится, скорее не противен.

— А Джулиан не нравится? — продолжала пытать демонша в тюрбане.

— Ну, я бы так не сказала, но в целом…

— Все понятно. На лицо личностный диссонанс, причем направленный как на себя, так и на него.

И что бы сие значило? У меня раздвоение личности?

— У нее раздвоение личности, — вдруг повторила тетенька.

Замечательно. Поехала крыша.

— Это что же, болезнь? — испугалась Кларисс, и я вместе с ней. Ничего себе диагноз.

— Нет, нет, что вы. Скорее, ей так легче примириться с реальностью. Себя она все еще воспринимает человеком, от того не может примириться со своей демонской сутью. То же касается и вашего сына. Джулиан — человек вызывает отторжение, потому что именно на человека она возложила всю вину за свою прежнюю боль. Но бессознательное я знает, что принадлежит ему, поэтому при поцелуе вырывается наружу, а сознательному легче воспринимать демона, чем человека.

Лично я вообще ничего не поняла, а вот Кларисс внимательно внимала. Джулиан торчал снаружи, в ожидании приговора жрицы. А вообще, она мировой теткой оказалась, все так терпеливо выслушивала, с неподдельным сочувствием и даже предложила мой феномен исследовать. Я так поняла, она тут местный психолог для девственниц, переживших первый опыт «общения» с демоном, ну и лекарь заодно. А еще она роды принимает и сложные беременности сопровождает. Так что ей было предложено погостить до родов Веры, а мне приезжать в Абервуд три раза в неделю. Я вроде как была не против, надо же разобраться со своим внутренним диссонансом. Кларисс даже предлагала остаться, но тут уж Ламия высказала свое категорическое нет. Причем не только мне.

Закончив разговор со мной, она пригласила, наконец, Джулиана и заявила все в той же категоричной форме:

— Чтобы Маргарита примирилась с собой и начала воспринимать вас целиком, а не по отдельности, вы должны расстаться.

— Что? — взревели мы все трое. Я… не знаю, почему я. Из солидарности, наверное. А вот Джулиана приговор ни капельки не устраивал.

— Это невозможно!

— Вы не дали времени ей понять, осознать, принять все это.

— Десять лет, достаточный срок, чтобы все понять и осознать.

— Для вас, но для нее все случилось совсем недавно. Вы слишком давите на нее. Отпустите ситуацию, позвольте ей побыть одной, иначе вы ее сломаете.

Джулиан угрюмо замолчал, я тоже. Не то чтобы я хотела побыть одной, в разлуке, так сказать, но… мне совсем не хотелось причинять боль Джулиану, ни тому, что сидел рядом сейчас, ни другому, грозному и жестокому, но такому ранимому.

— Хорошо, сколько нужно времени?

— Столько, сколько понадобится. Но все может получиться, только если вы полностью прекратите встречи — ни взглядов, ни звонков, ничего.

Джулиан скривился, но промолчал.

— Она должна сама к вам прийти, запомните — сама. И да — Маргарита рассказала, что до вас ей нравился другой. Позвольте ей встретиться с ним, сходить на свидание, и даже…

— Провести ночь?! — взревел ревнивый демон. Не, реально демон. Трансформация была такой стремительной, что вот еще секунду назад рядом лежала вполне человеческая рука, а миг спустя — черная с когтями. И я почему-то этой руке заулыбалась и даже накрыла своей.

Рык тут же стих, как и гнев. Особенно когда я начала эту руку гладить, а когда она стала обычной — отдернула.

— Ладно, — процедил Джулиан в изрядно потрепанном костюме, я бы даже сказала изодранном в клочья. — Пусть сходит.

— Да не хочу я никуда идти, — возразила я, — вы только этого — черненького верните.

Ой, что-то я не то сморозила. Но ведь хочется черненького, с когтями, крылатенького. Эх, продолжить бы эксперимент.