— Этот пережаренный упырь, наверное, не так выразился, — поспешил успокоить меня дядя Михей.

— Я все так выразился, веник ты растрепанный. Госпожа ему жена? Жена. А он ее господин. Он обязан обеспечить ее счастливую жизнь, чтобы госпожа ни в чем не нуждалась и все время улыбалась.

— Да? — заинтересовалась я. — А что жена должна делать?

— Делать счастливым господина, конечно, — сказал Пиус.

Хм. Интересная трактовка брака. Собственно, в идеале она и должна такой быть. Он должен сделать счастливой ее, она его. Все просто, только вот в жизни так редко бывает. Да и само счастье… эфемерно. У каждого оно свое.

— Ладно, заканчиваем разговор. Я на работу. И очень надеюсь, что меня сегодня того — уволят.

Правда, потом мне придется озаботиться новой работой, но это будет уже потом.

А сейчас у меня было еще одно очень важное дело — Леша, к которому я поспешила подняться, пока не передумала. Он был дома, и на этот раз уже я смогла лицезреть его заспанную физиономию, очень, надо сказать, привлекательную физиономию.

— Привет.

— Привет, незнакомка. Ты как? — спросил он хриплым со сна голосом, одним движением утянул меня внутрь квартиры и принялся целовать. Мне стоило огромных усилий сдержаться и не отреагировать, а то под лопаткой опять пожар начал разгораться.

— Я в порядке, Леш, только мне на работу нужно. Я забежала буквально на минуту.

— Жаль, — прошептал он, оторвавшись от меня, но не выпустив из объятий. — Я так тебя хочу.

Ох, да я заметила, как сильно он меня хочет. Прямо весь горит, как я совсем недавно.

— Давай увидимся сегодня. Ты во сколько заканчиваешь?

— В пять, как все.

— Значит, в семь у меня? И на этот раз ты мне расскажешь, на какие продукты у тебя аллергия. Или мы можем куда-нибудь пойти поужинать, а потом вернуться ко мне. Закончить начатое, что скажешь?

Я скажу, что скоро с ума сойду от его предложений, на которые так хочется согласиться. Но…

— Давай я тебе попозже позвоню. Я обещала подругам устроить девичник. Надеюсь, они меня извинят, если я его перенесу.

— Твои подруги… эта Роза… странная, — прошептал он, целуя мою шею. — Прямо цербер, даже в квартиру меня не пустила.

— Прости, она немного… меня опекает… ах, — простонала я, когда он укусил мочку уха, и тут же почувствовала острый приступ боли. Даже глаза заслезились. Слава богу, Леша ничего не заметил и продолжил покрывать мою шею, ухо, подбородок поцелуями.

— Моя сладкая девочка, ты заставляешь меня терять голову.

— Правда?

— А ты сомневаешься? — тихо рассмеялся он, взял за руку и положил мою руку туда, ну… туда. — Это теперь всегда, с тех пор, как я тебя встретил.

— Бедненький, нелегко тебе приходится.

— Марго, останься, прошу. Сейчас. Опоздай.

— Не могу, — простонала я и попыталась вырваться из его железной хватки. Куда там, он настоящий силач, особенно когда чего-то хочет. А хотел он меня. — Правда, не могу.

— Мне кажется, если я тебя сейчас отпущу, то навсегда потеряю.

— Какая глупость, — фыркнула я и впервые сама его поцеловала, не знала только, что через секунду он перехватит инициативу, и я уплыву на волнах наслаждения, но всего на миг. — Я никуда не денусь.

— Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулась я, и только тогда он меня отпустил, почти отпустил. Сначала долго целовал, обнимал, и всячески убеждал остаться.

Только в лифте я смогла успокоиться, тихом, мирном, исправном лифте. Вау, кажись, полоса моего чудовищного электрического невезения закончилась. Ну, хоть в чем-то же мне должно было повезти.

А вот распрекрасное настроение от встречи с Лешей чуть не испортилось, едва я вышла из подъезда, почти столкнувшись с дядей Толей, мужем тети Глаши. Пользуясь моментом, я поинтересовалась, как там его жена поживает, однако ответ не порадовал.

— Ох, девонька, пришлось нам ее положить.

— Что? Так сильно сердце прихватило? — испугалась я.

— Да с сердцем-то все нормально, а вот с головой у нее беда. Глашенька говорит, что в лифте на нее обезьяна напала, мохнатая, зубастая и говорящая.

— Говорящая? — вытаращилась я.

— Ага, она все Глашеньке шептала, чтобы та ее к себе позвала, да на спину посадила. Говорила, что они друзья.

— С обезьяной? — решила уточнить я.

— С обезьяной, — тяжело вздохнул дядя Толя, — вот как в жизни-то бывает. Была моя Глашенька и умом тронулась.

— Да, бывает, — глубокомысленно изрекла я и поспешила ретироваться.

Ну, надо же! Значит, шушера с тетей Глашей еще и говорила? То-то мне показалось, что в шипении ее что-то человеческое проскальзывало.

На работу я шла полная радости и свежих сил, и даже не по проулку, а по главной улице. Пялилась на витрины магазинов, уже предвкушая, что на обратном пути я смогу в них зайти. Правда, моих сбережений на фирменные тряпки не хватит, но кто сказал, что нельзя просто посмотреть, или примерить. К тому же, для таких, как я, обделенных лишними средствами, есть Остин или Нью Йоркер. Пусть там все китайское, зато дешевое, а мне столько всего надо купить. Вся одежда теперь велика, даже белье, ну, кроме бюста. Здесь уменьшение веса сыграло в мою пользу: на фоне худосочности грудь стала казаться большой и аппетитной. И кое-кому даже понравилась на вкус.

От воспоминаний утреннего рандеву я слегка покраснела, и под лопаткой, так некстати, засвербело. Блин, ну разве я виновата, что мне нравится Леша, а не какой-то там мифический возлюбленный, который даже меня не спросил, когда демонову метку ставил. А может, и спросил, но я ведь не помню. Да и сколько лет-то прошло уже. Можно было бы и забыть.

Кстати о забытом: мне пришлось, чуть ли не с боем, продираться мимо нашего вездесущего охранника Василича и доказывать, что я — это я, а не мошенница, укравшая у настоящей Маргариты ее пропуск. И думаете, убедила? Хрена с два! Пришлось назад поворачивать и воспользоваться запасным ходом, ведущим прямо в архив. Благо, Василич ключ-карту не успел отобрать, а я вовремя смоталась.

А уж когда я на рабочее место наконец добралась, пришлось еще и тетю Валю убеждать, что я не чернокнижник, не метаморф и не кракен, надевший личину внучки ее дорогой подруги. Она ну никак не хотела меня признавать.

— Риточка, что же ты с собой сделала? — ошарашено выдала коллега-ведьма, чуть ли не с ужасом меня разглядывая.

— Это я с собой сделала? — с обвинением в голосе хмыкнула я. — Ну да, ну да. А вы все, с моей бабушкой во главе, получается совсем не причем?

Ответом мне стал горестный вздох и покаянный вид.

— Прости детка, не могли мы твою бабушку ни остановить, ни упредить. Ее выбор то был — тебя подальше от нашего мира держать.

— А вы тоже умеете, как тетя Нина, молодой становиться? — полюбопытствовала я. Уж очень интересовал меня этот вопрос.

— А то ж, — подмигнула тетя Валя и через секунду преобразилась. От пожилой женщины не осталось и следа, а на ее месте стояла красивая девушка — точная копия с фотографии двадцатых годов.

— Интересно, а я через сто лет тоже так смогу? — спросила, любуясь тетей Валей, хотя какая она теперь тетя, просто Валя.

— Ты еще лучше сможешь, — рассмеялась светлая. — Риточка, ты такая красивая стала.

— Демонская кровь мне к лицу?

— Бабушкина кровь тебе к лицу, бабушкина. И взгляд у тебя другой.

— Какой?

— Уверенный. Сильный. Ты так Раечку напоминаешь, и глаза у тебя ее. Раиса хоть и не кареглазая была, но точь-в-точь, как ты сейчас смотрела. Как ты, милая?

— Надо же, вы первая меня об этом спрашиваете.

— Потому что я тебя давно знаю. А еще знаю, что непросто тебе было с судьбой своей смириться.

— Непросто, вы правы. Бабушка все от меня скрывала.

— Прости ее, милая, она боялась.

— Чего?

— Ни чего, а за кого. За тебя она боялась, что не убережет, как Тому, а после той истории с демоном…

— Вы и об этом знаете?

Нет, умом я понимала, что он реален, клеймо не уставало мне об этом напоминать, но почему-то глупо и по-детски надеялась, а вдруг ошиблась?