Покрутив тетрадь, я решила оставить разгадку этой тайны на потом. Снова взяла в руки бабушкино письмо, предполагая, что именно в нем найду все ответы, и не ошиблась.

«Дорогой мой цветочек.

Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом с тобой…»

Я всплакнула. Только бабушка так меня называла — «цветочек». Для меня она всегда была самым близким, самым родным человеком, я думала, что давно смирилась с ее утратой, но нет — эта рана до сих пор не зажила.

«… Если ты читаешь мое письмо, значит, меня уже нет рядом с тобой, и я не могу тебе все объяснить сама. Мне очень жаль, и я надеюсь, что ты уже достаточно взрослая, чтобы справиться со всеми трудностями, которые несет твое непростое наследие. Цветочек мой, ты знаешь, что я не люблю долго ходить вокруг да около, поэтому расшаркиваться не стану. Дядя Михей, домовой, которого я попросила спрятать до поры до времени этот сундук, поможет тебе во всем разобраться, но думаю, к этому моменту, ты и сама кое о чем начала догадываться. Да, я ведьма — потомственная светлая ведьма, и род наш уходит корнями в глубокую древность.

Я родилась в 1900 году в большой дворянской семье. Наш предок был князем Владимиром Вронским, что с сыном своим Даниилом бились против Золотой Орды на святой Суздальской земле в четырнадцатом веке. Под Суздалем в деревне Павловской и было наше родовое гнездо. Там я родилась, там же родились две мои любимые сестры. Я была младшей, самой мелкой и не такой талантливой, как они. Родители были добрыми людьми: отец занимался врачеванием, и мне привил любовь к медицине, а мама управляла поместьем. Моя старшая сестра Маргарита, да, милая, в ее честь я тебя и назвала, была самой талантливой из нас, самой сильной и смелой. Ты очень на нее похожа и внешне, и внутренне…».

Очень сомневаюсь. Бабушка всегда была в отношении меня слишком предвзятой.

«…Ты очень на нее похожа и внешне, и внутренне. Такая же неуемная, не желающая жить по навязанным другими правилам. Как же я ее любила, восхищалась ее внутренней силой, красотой, бесстрашием…».

Говорю же, бабушка предвзята. Я отнюдь не бесстрашна, стесняюсь многого, боюсь, да и живу по инерции, особенно после ее смерти. Скорее я синий чулок, теперь уж точно.

«… Моя средняя сестра Наталья отличалась более мягким, скромным, добросердечным нравом. Она одна из нас в свои восемнадцать была помолвлена и собиралась замуж. Но неожиданно грянула революция, и в нашу семью пришла беда.

Злой маг-чернокнижник увидел Маргариту и возжелал ее, но знал, что пока мы рядом, пока семья держит оборону, ему до нее не добраться. И тогда негодяй разжег огонь ненависти в сердцах наших крестьян.

Они пришли ночью, злые, жестокие, полные гнева. Родители отказались бороться с ними. Отец думал, что они не причинят вреда тому, кто столько всего сделал для них, тому, кто лечил их, обеспечивал деньгами, скотом, зерном, землей и работой. Он слишком верил в людей, он был слишком благородным, слишком светлым и поплатился за это.

Люди не вспомнили доброты, позабыли о милосердии, они превратились в стадо жаждущих крови зверей и убили родителей. Мне тогда чудом удалось спастись, но Наташе, увы, нет. Маргариту же забрал чернокнижник.

Почти год я искала хоть какие-то ее следы, упоминания о негодяе, но они оба как в воду канули. И я отчаялась, бесцельно бродила по миру, от села к селу, от города к городу, пока не встретила светлую ведьму, которую ты знаешь как тетю Нину. Она и вытащила меня из пучины боли и отчаяния, научила всему, что я знаю, познакомила с такими же светлыми ведьмами, как я сама. Они стали мне семьей на долгие годы…»

Я остановилась ненадолго, смаргивая слезы, которые капали мне на руки. Я так боялась, что они попадут на бумагу и размоют драгоценные строчки. Бабушка… разве могла я представить, как много боли она в себе хранила?

«…Прошло время, моя боль притупилась, грянула Вторая мировая война. Мы с подругами не могли прятаться в тылу и спокойно смотреть, как гибнут наши мужчины, как жестокий враг попирает родную землю, заливая ее кровью и болью русских людей. Но что мы могли? Только помогать раненым, исцелять, по мере своих сил, чтобы другие, обычные люди, не узнали о нашей природе. Увы, но мои способности оставляли желать лучшего. Я не могла исцелять, как моя подруга Ася, но пыталась соединить крупицы своей магии с земной медициной. Заговаривала бинты, инструменты, облегчала боль раненых. Так я и познакомилась с твоим дедом Андреем. Тогда, в суматохе и горе войны темные и светлые работали на одно общее дело — спасти наш дом, нашу землю от великого зла. А твой дед… я влюбилась в него с первого взгляда. И мне было все равно, что он темный, что нас разделяют законы, природная вражда, сама наша суть… Я просто любила его, а он меня.

Когда я поняла, что беременна, то испугалась. Все противоречия, все наши табу вдруг стали очень важны. Я не знала, что делать, ведь мой ребенок… я боялась, что его не примут, что он станет изгоем, чужим и в моем мире, и в мире Андрея. И я сделала ужасную глупость — я сбежала, ничего ему не сказав. Написала записку, что больше не хочу с ним быть, и уехала подальше от подруг, от него, спряталась от всего мира.

Позже, когда твоя мама, родилась, я узнала, что Андрей женился, и пожелала ему счастья. Постаралась забыть и посвятить всю себя Томе. Нет, я не винила его, сама, глупая, все испортила. Да что теперь говорить, поздно все. Жизнь не возвратить назад, не повернуть вспять.

Тома знала, что она наполовину темная, знала она и об отце. Наверное, если бы она захотела встретиться с ним, я не стала бы возражать, но она не захотела. Мы жили тихо, мирно, спокойно в глухой деревушке на севере, вдвоем и были счастливы.

Тома росла красавицей. Все деревенские парни заглядывались на нее, даже сваты ко мне не раз приходили, но уходили ни с чем. Мою дочь не интересовала ни магия, ни замужество, она хотела стать врачом и долгими ночами штудировала все книги по медицине, которые мы только могли найти. В шестидесятых она поступила в столичный институт, и впервые уехала от меня в город. Я с большой тоской в сердце ее отпустила, но хотела для дочки лучшей жизни, самой лучшей. Я хотела, чтобы она, как и я, нашла свой собственный путь.

В начале 1980 года Тома снова поступила в институт. Поскольку мы стареем очень медленно и можем долго пребывать в том возрасте, в котором нам удобнее всего, то Тамара Вронская перестала существовать и появилась Тамара Рязанцева. Я тоже перебралась из деревни в столицу, устроилась в больницу медсестрой и продолжила любимое дело. Но все это время мне не давали покоя две вещи: судьба моей любимой сестры и то, что Тома так и не встретила за более чем сорок лет жизни настоящую любовь.

Гром грянул через год, когда она, как одна из лучших студенток, поехала от института в Чехию. Через неделю меня вызвали в КГБ и сообщили, что моя дочь пропала в Праге. Описать невозможно, как я перепугалась, задействовала тогда все свои связи, чтобы выехать за границу на ее поиски.

Целый месяц я тайно искала ее. Не могла привлечь ни инквизицию, ни Европейский магический Совет. Я боялась, что меня снова затянет тот другой мир. Слишком привыкла жить среди людей, привыкла не выделяться.

Настоящее чудо помогло отыскать мою девочку, чудо и одна замечательная светлая ведьма с большими связями. Она тоже когда-то отказалась от всего ради любви к обыкновенному человеку, и именно она свела меня с главой Серебряного клана оборотней…»

— Оборотней?! — воскликнула я, оторвавшись от письма. Как такое возможно? Неужели в моем мире не осталось ничего обычного? Никакой опоры, и даже моя всегда такая прагматичная бабушка так легко пишет об оборотнях, словно речь идет о погоде. Как? Как ко всему этому относиться? Нет, мне нужно успокоиться, иначе я просто свихнусь.