— Это не «терплю», — ответила она. — Это… правильно. Ты спас мне жизнь. А как счастлив Кирюша, что ты каждый день дома, он от тебя не отходит ни на шаг.

Руслан встал, опираясь на трость, подошёл к ней ближе и тихо добавил:

— Для меня правильно только одно — быть рядом с тобой и Кирюшей. Я люблю вас больше жизни. Я понимаю, что тебе очень тяжело простить меня, но если есть хоть маленькая вероятность, что мы снова можем быть семьей — дай мне знать. Я скучаю по тебе, по объятиям с тобой, по поцелуем, по близости. Меня так ломает, Оль. И я боюсь тебя спугнуть.

Оля замерла, глядя в его глаза. И впервые за долгое время не отвела взгляда.

Руслан не сводил глаз с Оли. В её взгляде ещё он видел сомнения, боль, усталость… но сквозь них пробивался огонёк, который он так боялся потерять навсегда. Медленно, словно боясь спугнуть хрупкое чудо, он протянул руку и осторожно взял её ладонь.

Оля не оттолкнула. Её пальцы дрожали, но не вырывались из его руки. В этой дрожи было всё: страх, воспоминания, нежность, которую она пыталась задавить годами.

Руслан сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Сердце билось где-то в горле, а дыхание стало рваным. Он поднял свободную руку и обнял её за плечи, притянул к себе, вдыхая запах её волос — тот самый, тёплый, чуть сладковатый, такой до боли родной, что у него перехватило дыхание.

И вдруг Оля не выдержала. Она обвила его руками, прижалась к его груди и зарылась лицом в его плечо. Сначала тихо, потом громче, сквозь рыдания вырвались слова:

— Я так испугалась… — её голос дрожал. — Ты лежал там… я думала, что потеряю тебя… Руслан, мне так больно… Я так люблю тебя, — выдохнула она почти криком. — Я не знаю, как всё это пережить, как нам дальше…

Её плечи сотрясались от рыданий. Он гладил её по волосам, по спине, тихо шептал успокаивающие слова, словно мантру:

— Тише, родная… всё хорошо… я рядом. Я не уйду. Я никуда не денусь. Я буду ждать. Сколько нужно. Сколько скажешь. Ты только не бойся. Я не должен быть причиной твоих слёз.

Его голос был низким, тёплым, бархатным. Он словно обволакивал её, заставляя дрожь уходить, а слёзы превращаться в облегчение.

Оля подняла голову, её глаза сияли от слёз, но в них было то, чего Руслан ждал столько лет — любовь, настоящая, живая. Она, дрожа, потянулась и едва заметно коснулась его губ уголком своих.

Руслан замер. Мир вокруг исчез. Казалось, он перестал дышать, сердце остановилось, а время застыло. И только её мягкие губы — реальность.

Прошла секунда. Две. Он не выдержал. С жадностью, с отчаянием, с теми чувствами, что копил годами, он впился в её губы.

Поцелуй был страстным, обжигающим, будто в них обоих вспыхнул пожар, долго прятавшийся под пеплом. Его руки крепко держали её за спину и талию, её пальцы вцепились в его рубашку, будто боясь, что если отпустит — всё исчезнет. Они слились в этом поцелуе, как два человека, слишком долго бежавшие друг от друга, но всё равно встретившиеся в точке, куда вела судьба.

Оля прижалась к нему так сильно, что ему показалось — она хочет раствориться в нём. И он тоже боялся разжать руки, потому что это было бы всё равно что потерять её во второй раз.

Когда они, задыхаясь, наконец отстранились, Руслан прижался губами к её виску и прошептал хрипло, но твёрдо:

— Я никогда тебя не отпущу. Никогда. Куда бы ни пришлось идти — я буду рядом. С тобой. Я тебя очень сильно люблю, Оль. Мне страшно самому от того, что я мог потерять такое счастье — ты и Кирюша. У нас все обязательно будет хорошо, ты только дай нам шанс. Прошу, я никогда больше не обижу тебя. Когда я потерял тебя — то перестал дышать полной грудью. Я хочу быть причиной твоего смеха, радости и улыбки. Хочу делать тебя счастливой каждый день. Я хочу, чтобы ты никогда больше не знала, что такое сильная женщина, потому что твоей опорой буду я. Прости меня, любимая.

— Ты только не обижай меня.

— Никогда, слышишь? Я осознал этот горький урок и заплатил сполна.

Оля снова уткнулась в его грудь, сжимая его так, будто хотела убедиться, что он настоящий, что это не сон.

И в этот момент она поняла — теперь всё будет по-другому. Да, будет трудно. Да, впереди ещё много боли и сомнений. Но она больше не одна. Они снова вместе.

А Руслан чувствовал её тепло в своих руках и знал: ради этого стоило пройти через всё — боль, операцию, тьму и страх. Потому что именно в эту минуту он вновь обрел её.

— Ты сможешь простить меня, Оль? — спросил он едва слышно.

— Я тебя простила, правда. Когда я увидела и осознала, что ты готов отдать свою жизнь ради меня, что ты готов бороться за наши отношения. Увидела, как расцвел Кирюша вновь. Я тоже хочу быть любимой. Я думала о том, что со мной что-то не так, раз мужчины позволяют себе так со мной обращаться.

— Оля, нет, даже не думай, это полностью моя вина. Я растворился в работе, мне в какой-то момент стали проекты важнее семьи. Наверное, я думал, что никогда вас не потеряю, что раз один раз добился, то можно и расслабиться.

Он берёт ее руку и целует тыльную сторону, затем ладошку, пальчики. По щекам Оли бегут слёзы, а Руслан стирает их своими пальцами и нежно сцеловывает. Ему хотелось самого себя ударить в лицо со всей дури, потому что его любимая опять плакала из-за него. Его смелая, храбрая, сильная, но в тоже время такая хрупкая и нежная девочка. Именно девочка, которую он должен оберегать от всех бед и невзгод. Ей и так досталось в жизни от бывшего мужа.

— Все будет по-другому, я обещаю. Ты ни разу не пожалеешь, что дала нам второй шанс. Я всегда буду выбирать семью, чтобы не происходило.

Оля кивнула, слегка улыбаясь, и вновь нырнула в его объятия. Она знала, какой он тактильный, что он готов часами ее обнимать, гладить, целовать, заниматься с ней любовью. Ей не хватало всего этого.

Утро пришло тихо, словно само не хотело нарушать покой, который так редко появлялся в их жизни. В окно пробивались мягкие золотистые лучи, ложились на стены, на белые занавески, на тёплый воздух комнаты. Всё вокруг дышало спокойствием.

Оля проснулась первой. Она не сразу поняла, что происходит: сердце ещё хранило воспоминания вчерашней ночи, поцелуя, его рук, его слов. Несколько секунд она лежала, вслушиваясь в тишину квартиры, и только потом повернула голову.

Рядом, на диване в гостиной, полулежал Руслан. Он спал, чуть нахмурив брови, словно даже во сне боролся с какими-то внутренними тенями. Его грудь поднималась и опускалась медленно, дыхание было глубоким. Оля смотрела на него, и внутри у неё всё дрожало от смеси нежности и боли.

Она осторожно наклонилась ближе, коснулась пальцами его руки. И в ту же секунду он открыл глаза.

— Доброе утро, — тихо сказал Руслан, улыбнувшись уголком губ.

— Ты не спишь? — она смутилась, убирая руку, но он перехватил её пальцы и сжал.

— Если рядом ты, я всегда чувствую, — ответил он. — Даже во сне.

Оля покраснела, отвела взгляд. Ей казалось, что внутри неё живёт сразу две женщины: одна — сильная, холодная, которая всё эти годы выживала, строила стены; и другая — настоящая, живая, которая сейчас так хотела остаться в его руках и больше никуда не уходить.

Руслан подтянул её ближе, и их лбы соприкоснулись.

— Спасибо, что не отвернулась, — прошептал он. — Для меня это важнее всего.

Их идиллию прервал звонкий топот босых ног. Кирюша, ещё взъерошенный, в пижаме с машинками, выскочил в гостиную.

— Ма-а-ам! Папа! — радостно закричал он, и в его голосе было столько счастья, что оба взрослых не смогли сдержать улыбки.

Он кинулся к Руслану, обнял его за шею.

— Папа, ты сегодня со мной мультики будешь смотреть?

— Конечно, доктор, — серьёзно сказал Руслан, прижимая сына к себе. — У меня же теперь главный врач дома живёт.

— Ага! — Кирюша засмеялся и гордо посмотрел на маму. — Мам, я буду следить, чтобы папа не баловался.