— Мамочка, я тебя люблю! — сказал он звонко, на весь зал.

И тогда Руслан, снимая на телефон, не выдержал и провёл рукой по глазам. Никто не заметил — кроме Оли.

После представления воспитатели пригласили всех в группу на чай и сладкий стол. Дети радостно набросились на пирожные и соки, а взрослые перемигивались, обсуждая школу, будущее, новые заботы.

Кирюша, переполненный впечатлениями, вдруг заявил:

— А давайте все вместе пойдём есть мороженое! Все-все! И папа, и мама, и бабушка, и дедушка!

Зал оживился от смеха, а Оля почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она знала, что ребёнку трудно объяснить их отношения, и потому молча кивнула.

— Ну что ж, выпускнику можно, — сказал Руслан, улыбаясь. — Пошли?

И вот они уже сидели в кафе напротив сада: за столиком с разноцветными вазочками, перед каждым — по огромной порции мороженого с фруктами. Кирюша визжал от счастья, бабушка с дедушкой смеялись, а Руслан и Оля сидели друг напротив друга.

Он пытался поймать её взгляд, но она упрямо смотрела в тарелку или на сына.

— Оля, — начал он, тихо, так чтобы слышала только она. — Я знаю, тебе тяжело рядом со мной. Но спасибо, что сегодня… что дала нам всем быть вместе. Для Кирюши это счастье.

Она отложила ложку, посмотрела на него долгим взглядом — усталым, колючим.

— Руслан, давай без разговоров. Сегодня праздник сына. О нём и думай.

И всё. Снова стена.

Зато Кирюша сиял, ел мороженое и болтал без умолку. Для него этот день действительно был самым счастливым. Он держал за руки и маму, и папу — и казалось, что это и есть семья. Пусть ненадолго. Пусть только на сегодня.

Руслан украдкой сфотографировал этот момент: Кирюша между ними, улыбается во весь рот, щёки в мороженом, глаза горят.

И подумал: «Если у меня есть шанс, хоть один, я буду бороться. За него. За неё. За нас».

Утро в кондитерской всегда начиналось одинаково: запах ванили и корицы висел в воздухе, как невидимая вуаль, девочки бегали по кухне с противнями и мешками для крема, за витриной скрипели двери холодильников, а телефон звонил так, будто весь город вдруг вспомнил о сладком именно сегодня.

Оля стояла у стола, ловко отсаживая кремовые розочки на бисквитный торт. Лицо её было сосредоточенным, но под глазами залегли тени усталости. Ночами она спала плохо — мысли не давали покоя. Спасало только одно: работа. Здесь не было времени на слёзы. Здесь нужно было думать о граммах, градусах и улыбке клиента, а не о том, что сердце всё ещё болит.

— Оль, у нас проблема! — вбежала Марина. — Курьер застрял в пробке, а торт на свадьбу надо отвезти через полчаса!

— Значит, поедем сами, — спокойно ответила Оля, хотя внутри всё дрогнуло. — Держи телефон, звони невесте, предупреди. Я сейчас коробку соберу.

Марина унеслась, а в зал вошла вторая девочка — Даша, с мукой на щеке и смехом в голосе:

— А ты знаешь, что у нас холодильник опять чудит? Пахнет так, будто там поселилась мышь!

Оля тяжело вздохнула. Иногда ей казалось, что она держит на плечах не кондитерскую, а целый цирк.

И в этот момент дверь тихо звякнула колокольчиком. Оля даже не обернулась — думала, клиент.

— Доброе утро, — раздался низкий, знакомый голос.

Она застыла. Секунда, и в груди закололо. Медленно подняла глаза — и увидела его.

Руслан стоял на пороге. В руках букет пионов, в глазах напряжённость. Он выглядел немного потерянным, но всё равно уверенным, как человек, привыкший заходить в любые двери.

— Ты что здесь делаешь? — голос Оли прозвучал холодно, как лёд.

— Пришёл помочь, — просто сказал он. — Ты же сама говорила на выпускном Кирюши, что у тебя девочки с ног сбиваются. Я могу разгружать, мыть, таскать мешки, резать ягоды. Я не кусаюсь.

Марина и Даша переглянулись, и у обеих на лицах появилась одинаковая хитрая улыбка.

— Ооо, босс, а это случайно не тот самый Руслан? — протянула Даша.

Оля закатила глаза:

— Девочки, за работу!

Но они уже прыснули со смеху и убежали на кухню, громко шепчась.

Руслан поставил цветы на прилавок.

— Это не извинение. Это просто… ну, пусть у тебя будет красиво здесь.

Оля сжала губы. Она не хотела, чтобы сердце снова дёрнулось. Но оно дёрнулось.

— Ладно, — вздохнула она. — Если уж пришёл, бери коробки и переноси в машину. Торт вон там.

Он послушно закатал рукава, и в этот момент Оля поймала себя на том, что смотрит на его руки — сильные, привычные к тяжёлой работе. Когда-то они так же легко держали её.

Стоп. Хватит.

Через полчаса Руслан уже таскал ящики с фруктами, протирал витрину и даже умудрился разрядить ситуацию, когда у Даши из рук выскользнул противень с эклерами.

— Дашка, да ты почти изобрела новый стиль — эклеры «под нога», — подхватил он, и девчонки заржали так, что уронили половину ложек.

— Слушай, Оль, оставь его нам, — сказала Марина, подмигивая. — Мы не против, если он будет дежурным грузчиком!

Оля только покачала головой:

— Работайте, болтушки.

Но в глубине души она чувствовала странное облегчение. Как будто с приходом Руслана в кондитерской стало светлее, веселее. Девочки перестали бегать в панике, стали чаще смеяться. Даже торт для капризной клиентки собрался быстрее обычного.

К обеду они все вместе сидели за большим столом, ели свежие слойки с клубникой и пили чай. Руслан уселся рядом, и Кирюша, которого привезла бабушка, устроился у него на коленях.

— Пап, представляешь, я сегодня получил наклейку «Молодец» на подготовке! — гордо сказал мальчик.

— Ну конечно, — Руслан поцеловал его в висок. — Ты у меня всегда молодец.

Оля смотрела на них и понимала: вот оно, чего ей так не хватает. Этот смех, эти глаза ребёнка, сияющие, когда рядом отец.

Но сразу же всплывали воспоминания. Тот день. Те слова. Боль, которая всё ещё жгла изнутри.

Она встала, собрала кружки и ушла на кухню. Руслан встал за ней.

— Оль, — тихо сказал он, — я буду просить прощения каждый раз. Ты и так знаешь это. Позволь мне хотя бы быть рядом. Помогать.

Она резко повернулась:

— Руслан, это кондитерская. Здесь нужны руки, а не обещания. Если хочешь — оставайся грузчиком. Но сердце моё ты уже не разгрузишь. Оно разбито.

И отвернулась.

Руслан сжал кулаки, но промолчал. Он понял: каждое его слово сейчас только хуже. Значит, надо доказывать делом.

А вечером, когда девочки снова засмеялись над какой-то его шуткой, Оля поймала себя на мысли:

А ведь с ним действительно легче. Как бы я ни злилась, но он умеет создавать ощущение семьи. Хоть на час. Хоть на день.

День клонился к закату, и над городом висел тяжелый, почти медный свет. Лето уже входило в силу: асфальт дышал жаром, воздух был густой, липкий, но в нем витала предчувствие грядущей прохлады — вот-вот включат фонари, и вечер станет мягче, спокойнее. Люди спешили домой, улицы шумели, дети визжали на площадках, где-то за углом играла гармошка уличного музыканта.

Оля закрыла кондитерскую позже обычного. День был особенно изматывающим: три торта на юбилей, срочный заказ для ресторана и капризная клиентка, которой «слишком мало клубники». Казалось, она отдала сегодня все силы без остатка. Спина ломила, ноги ныли, и хотелось только одного — дойти до дома, умыться и упасть лицом в подушку. Кирюша гостил у родителей Руслана, поэтому сегодня можно было не заморачиваться с ужином, а просто лечь спать.