— Садись, — сказала она. — Я разогрела борщ.

Через минуту перед ним на столе стояла глубокая тарелка, от которой шёл аромат — густой, насыщенный, домашний.

Руслан взял ложку, попробовал и замер.

— Боже… — он закрыл глаза. — Я так скучал. Оля, это же не борщ, это волшебство. В больнице кормили так, будто я не выздоравливать должен, а наоборот — умирать с тоски. Только твоя еда и спасала.

Оля не удержалась и улыбнулась:

— Прекрати. Обычный борщ.

— Нет, — упрямо сказал он. — Это твой борщ. Самый вкусный на свете. И я, клянусь, скучал по нему так же сильно, как по тебе.

Она нахмурилась, но не ответила. Только поправила полотенце на плите.

После ужина Кирюша устроился рядом с отцом на диване, включил мультики про пиратов. Руслан, хоть и устал, обнял сына одной рукой и слушал, как тот комментирует каждую сцену.

— Пап, вот смотри! Этот пират похож на нашего соседа сверху! — хохотал Кирюша.

Руслан смеялся вместе с ним, чувствуя, как счастье постепенно возвращается в его жизнь.

Оля тем временем ушла в душ. Горячая вода стекала по плечам, смывая дневное напряжение, но внутри её жгло другое. Она вспоминала, как сидела в больнице возле его кровати. Как он говорил, что готов отдать свою жизнь ради неё и сына. И сейчас, слыша его голос в соседней комнате, она понимала: её сердце всё ещё хочет быть рядом с ним. Ей хотелось, чтобы он снова обнял её, как раньше.

Когда она вышла, в квартире было тихо. Кирюша уже спал, устроившись прямо на плече у отца. Руслан аккуратно переложил его и теперь сидел на кухне с чашкой чая.

Он поднял глаза, когда увидел Олю.

— Хочешь чай? — спросил он.

— Я сама, — ответила она мягко. — Тебе нужно беречь себя, а не прыгать по кухне.

Руслан улыбнулся — устало, но искренне.

— Ради любимой женщины я могу уж и чай сделать.

Оля замерла. Эти слова ударили в самое сердце. Она хотела ответить, но ком застрял в горле. Только посмотрела на него — и вдруг поняла: может быть, этот вечер и станет началом чего-то нового.

Утро начиналось, как и многие другие за последние дни. Оля уже привыкла к новому ритму — встать раньше, приготовить завтрак, собрать Кирюшу, проверить, чтобы Руслан принял лекарства, а потом мчаться в повседневных делах, которые вдруг стали такими иными. Но в глубине души она чувствовала: каждый день теперь окрашен в новые оттенки. В квартире было больше тишины, но и больше тепла, и это тепло исходило не только от сына.

Руслан проводил много времени в гостиной. Он ещё не мог позволить себе долгие прогулки, но упрямо тренировался — шаг за шагом, с тростью, иногда со сдержанными гримасами боли, иногда с лукавой улыбкой, когда Кирюша аплодировал ему, как настоящему чемпиону.

В тот день всё началось буднично. Кирюша убежал в детскую играть с конструкторами, а Оля пошла на кухню налить себе кофе. Она была в тонком домашнем халате, волосы собраны в пучок, несколько прядей выбились и мягко касались лица.

Она не заметила, как в кухню вошёл Руслан. Он двигался тихо, осторожно, и вдруг они столкнулись прямо у дверного проёма.

Оля вздрогнула, кружка с кофе едва не выпала из её рук, но он успел перехватить её запястье. Их лица оказались так близко, что дыхание смешалось. Его губы были всего в сантиметре от её губ.

Мир будто остановился. Звуки квартиры исчезли — даже весёлый гул Кирюшиной игры в соседней комнате стал далёким. В груди у Оли бешено колотилось сердце. Она почувствовала тепло его руки, крепкой, мужской, но чуть ослабленной после болезни. В его глазах было столько огня и нежности, что у неё перехватило дыхание.

— Осторожно, — хрипло сказал Руслан, не отпуская её. — Ты могла обжечься.

Она не нашла слов. Только смотрела на него, ощущая, как невидимая сила тянет их ближе. Ещё чуть-чуть — и их губы соприкоснутся.

Но Оля, словно испугавшись этой бездны, резко отпрянула.

— Спасибо, — прошептала она, стараясь говорить ровно.

Он не дал ей уйти. Его рука мягко, но настойчиво обняла её за талию, притянула к себе. Оля оказалась прижатой к его груди.

Она почувствовала биение его сердца. Оно было сильным, живым, таким родным.

— Оля, — сказал он тихо, почти шёпотом, — я думал, что никогда больше не смогу тебя обнять. А теперь боюсь отпустить.

Её губы дрогнули. Она закрыла глаза на секунду, вдыхая его запах — знакомый, немного изменившийся за эти годы, но всё ещё её любимый. Душа разрывалась: между гордостью и страхом, между болью прошлого и тем теплом, которое она ощущала сейчас.

— Не надо, — прошептала она. — Не делай так…

— Я не могу иначе, — ответил он. — Я слишком долго ждал этого момента.

Оля вывернулась из его рук, но не грубо — скорее, как человек, который сам себе не доверяет. Она схватила кружку и поспешила к плите, делая вид, что ищет сахар. Руслан остался стоять, сжимая трость.

Его сердце гремело, как барабан. Он понимал: она ещё не готова. Но то мгновение, когда их дыхание слилось, дало ему надежду, которой он не испытывал давно.

Следующие дни прошли в заботах, в маленьких, но таких значимых моментах.

Кирюша взял на себя роль «младшего доктора». Он проверял, выпил ли папа таблетки, и даже носил ему воду, серьёзно хмуря брови:

— Папа, нельзя лениться. Если не будешь лечиться, я тебе сладкое не дам!

Руслан смеялся, притворялся послушным пациентом и называл сына «мой доктор Айболит».

— Доктор, а может, мне сладкое назначишь для скорейшего выздоровления сейчас, а то я так до обеда не дотяну? — хитро спрашивал он.

— Только мороженое, — серьёзно отвечал Кирюша. — Оно лечит всё!

Оля наблюдала за их играми и не могла сдержать улыбку. Её сердце таяло, когда видела, как сын счастлив рядом с отцом. И всё чаще она ловила себя на том, что Руслан снова стал частью её повседневности.

Руслан помогал ей по мере сил — резал овощи на кухне, читал Кирюше книжки, иногда даже пытался мыть посуду, хотя Оля тут же отнимала у него губку.

— Не геройствуй, — ворчала она.

— Но я же мужчина в доме, — с улыбкой отвечал он. — Должен помогать. Ты и так все одна делаешь, Оля, не нужно тянуть все на себе. Давай вызовем клининг и закажем готовую еду?

Она только качала головой, но внутри её охватывало то самое чувство, которого она боялась — чувство, что рядом снова есть плечо, на которое можно опереться.

Однажды вечером к ним пришли гости. На пороге появился Ваня — коллега Руслана и давний друг Оли. Он держал в руках коробку конфет и бутылку хорошего вина.

— Ну что, герой, — сказал он, хлопая Руслана по плечу, — я рад видеть тебя на ногах.

Руслан ответил лёгкой улыбкой:

— Не герой, просто везунчик и влюбленный мужчина.

Ваня посмотрел на него серьёзно.

— Нет, Руслан. Я тогда, помнишь, был зол, наговорил лишнего. Переживал за Олю, за Кирюшу. Но сейчас… — он замолчал, подбирая слова. — Сейчас понимаю: ты настоящий мужчина. Ты сделал то, на что мало кто способен. Ты показал, что ради них готов на всё. И за это — уважение.

Оля стояла рядом и слушала, и её сердце дрогнуло.

Руслан тихо кивнул:

— Я не думал тогда. Просто… знал, что не могу позволить, чтобы с Олей что-то случилось.

Ваня улыбнулся и протянул руку:

— Давай мириться. Я очень надеюсь, что у вас с Олей все наладится. Что вы будете вместе не из чувства благодарности, а из-за любви, которая все еще живет в ваших сердцах.

Они пожали руки. И в этот момент в квартире стало ещё теплее. Будто исчез последний камень, что висел между прошлым и настоящим.

В тот вечер они втроём сидели на кухне. Кирюша уже спал, а взрослые пили чай. Руслан шутил, Оля смеялась, Ваня рассказывал истории с работы. Атмосфера была лёгкой и уютной.

Когда Ваня ушёл, в квартире воцарилась тишина. Оля стала убирать со стола, но Руслан вдруг сказал:

— Оля.

Она обернулась.

— Спасибо. За то, что ты пустила меня в свой дом. За то, что терпишь меня.