Мысли кружились по кругу. И потом пришла идея.

— Мам, вы не спите еще?

— Нет, милый, смотрим фотографии из парка. Что-то случилось?

— Мам...а ты можешь предложить Оле поехать куда-то отдохнуть с Кирюшей? Или вдруг она захочет взять вас. Я все оплачу. Она кроме больничных стен и своей работы ничего не видела. А я временно поставлю своего заместителя на период отдыха. А сам буду помогать Оле в кондитерской в ее отсуствие.

— Сынок, я поговорю с Олей завтра, но не думаю, что она согласится. Мы бы, конечно, с папой помогли ей. Взяли бы на себя Кирюшу. Ты же знаешь, как сильно мы его любим.

— Мам, хотя бы попытайся. Я ее так люблю, мам...А что если это правда конец? Я не знаю, как мне быть. Я каждый день сжираю себя изнутри, сколько раз прокручивал события того дня...

— Прости меня, сынок, я тогда на тебя накинулась. Да, ты виноват. Но я вижу, как тебе тяжело, как Оле больно. Может быть, чуть позже все наладится. И вы снова станете семьей.

Пожелав родителям спокойной ночи, Руслан поехал в свою квартиру. Которая еще совсем недавно была полна любви и счастья, цветочными ароматоми Оли, запахом свежей выпечки, был слышен заливистый детский смех.

Телефонный звонок раздался в середине дня, когда Оля только закончила украшать торт для постоянной клиентки. Мама Руслана позвонила с тем самым особенным тоном, где слышалось и волнение, и осторожность.

— Олечка, здравствуй, милая, — сказала она тихо, словно боялась, что любое неверное слово заставит Олю повесить трубку. — Как ты, как себя чувствуешь? Руслан хотел предложить себе съездить отдохнуть куда ты хочешь с Кирюшей. Чтобы немного сменить обстановку.

Оля вытерла руки о полотенце, устало присела на стул. Голос её был спокойный, но в нём звучала сдержанная тяжесть:

— Здравствуйте. Всё нормально. Работаем, заказов много. Девочки и так без меня едва успевают, а если я уеду… они и обеда не увидят. Тут всё на мне держится. Какой уж тут отдых.

— Но, Оленька, — мягко продолжала свекровь, — ты ведь тоже человек. У тебя не только обязанности, у тебя есть сердце. А сердце… оно же не железное. Работа — это хорошо, но она не лечит, она только прячет боль. А потом она возвращается вдвое сильнее. Ты должна хоть чуть-чуть подумать о себе.

Оля молчала. Внутри что-то дернулось от этих слов — ведь она действительно загоняла себя в работу, словно в спасательный круг. Но отдохнуть? Позволить себе остановиться? Она боялась, что тогда всё хлынет с новой силой.

— Я бы… — наконец произнесла она, тяжело вздыхая. — Я бы, может, и съездила куда-то. Но только ненадолго. Лена давно зовёт к себе за город. Там лес, баня, шашлыки… Просто подышать воздухом. С ней было бы проще.

На том конце провода послышалась улыбка:

— Вот и замечательно! С Леной вам будет легко, как всегда. А мы с дедом с радостью побудем с Кирюшей. Он же наш свет в окошке. И Руслан тоже рядом будет, поиграет с ним, погуляет. Не волнуйся, мы справимся.

Оля впервые за разговор ответила чуть мягче:

— Спасибо. Правда. Мне это нужно.

В тот же вечер она позвонила Лене:

— Лен, ну что, твое предложение ещё в силе? Про баню и шашлыки?

Подруга загоготала в трубку так, что у Оли непроизвольно вырвалась улыбка:

— Конечно, в силе! Я только этого и жду. Поехали вдвоём. Будем вино пить, смеяться, болтать. Мужики пусть сами возятся с детьми, а мы с тобой — настоящие королевы выходных!

Оля смеялась вместе с ней, и в этот момент почувствовала, что тяжесть в груди чуть-чуть отпустила.

Рабочая неделя пролетела в вечном круговороте: звонки, клиенты, крем, тесто, запахи ванили и шоколада. Она падала вечером без сил, но всё же внутри теплилась мысль, что впереди — те самые выходные, где можно будет просто вдохнуть полной грудью и, может быть, на миг забыть обо всём.

И вот настала суббота. У подъезда уже стояла машина. Руслан вышел навстречу. На нём было простое тёмное пальто, волосы чуть растрёпаны, будто он плохо спал. Взгляд — усталый, но в то же время полный ожидания.

— Привет, — сказал он негромко.

— Привет, — ответила Оля сухо. Она держала в руках аккуратную сумку. — Здесь одежда, сменка, игрушки. Сладким сильно не корми, смотри, чтобы был тепло одет.

Руслан кивнул.

— Кирюша, садись в машину, — сказал он сыну. — Я с мамой минутку поговорю.

Мальчик повиновался, и на мгновение воздух между бывшими супругами стал густым и неподвижным.

Руслан глубоко вдохнул, будто собирался прыгнуть в холодную воду:

— Оля… Я очень скучаю. Без тебя и Кирюши моя квартира — как пустой отель. Там ничего нет. Только стены. Я каждую ночь думаю о том дне… о словах, которые сказал. Я всё прокручиваю в голове снова и снова, пока не засну. Если есть хоть малейший шанс… хоть крошечный… я сделаю всё. Всё, что угодно. Только дай возможность.

Глаза его блестели — но не от злости, а от боли. Он не прятался, не играл. Просто говорил так, как чувствовал.

Но Оля смотрела на него холодно, твёрдо. Словно все чувства в ней сгорели в одном пожаре.

— Дай мне развод, Руслан, — сказала она тихо, но так отчётливо, что каждое слово резануло по живому. — Нужно жить дальше. Я не могу даже смотреть на тебя без того, чтобы сердце не сжималось. А быть вместе — это не просто сидеть рядом. Это касаться, доверять, любить. А ты всё это выжег. До пепла.

Она развернулась и ушла в подъезд, не оглянувшись.

Руслан ещё мгновение стоял, будто его ударили в грудь. Потом, тяжело сглотнув, вернулся к машине. Руки дрожали, когда он брался за руль.

Кирюша, сидя на заднем сиденье, тихо сказал:

— Пап… Я ночью слышал, как мама плакала. Она думала, что я сплю. Но я всё слышал. Я не хочу, чтобы мама плакала. Помирись с ней, ладно? Пожалуйста.

Слова сына были как нож. Руслан чувствовал себя ничтожным, сломанным. Но сыну он не мог показать это. Он выдавил улыбку и кивнул:

— Я обещаю тебе, малой. Мы снова будем семьёй. Я сделаю всё.

Он сам не знал, откуда взял силы произнести это. Но в глазах сына мелькнула искорка веры. И ради этой искорки Руслан был готов стоять до конца, даже если сам давно чувствовал себя человеком, потерявшим право на счастье.

Лена подъехала к подъезду с шумом и весёлым сигналом. Её старенькая «Шкода» сияла чистыми окнами, в багажнике уже гремели пакеты с едой и бутылка вина, а сама она высунулась из окна, маша рукой:

— Ну что, красотка, готова? Сегодня мы с тобой устроим райские выходные!

Оля спустилась с аккуратной сумкой. На лице её была осторожная улыбка, но глаза выдавали усталость. Всё же, садясь в машину, она почувствовала лёгкое волнение — как школьница, сбежавшая на каникулы.

— Если честно, я так отвыкла отдыхать, что даже не знаю, как это делается, — призналась она.

— Расслабься, — махнула рукой Лена. — Я — твой персональный гид по счастью.

Они выехали за город. Дорога уходила между полями и лесами, и с каждой минутой воздух становился чище, небо ярче, а сердца — легче. Лена включила радио, и заиграла старая песня из их юности.

— Помнишь? — воскликнула Лена. — Мы же под неё танцевали на выпускном!

Оля сначала смутилась, но потом вдруг начала подпевать. Лена прибавила звук, и через минуту они обе уже хохотали, крича слова песни в открытые окна, словно две подростки. Ветер развевал волосы, пальцы постукивали в такт по панели, и на время они обе забыли обо всём.

— Боже, как же этого не хватало, — вздохнула Оля, смеясь сквозь слёзы. — Я думала, я разучилась радоваться.