Кирюша. Его маленький мальчик. Такой уже большой: с рюкзачком за плечами, в кроссовках с красными шнурками, с той самой озорной улыбкой, которая всегда напоминала Руслану его самого в детстве.

— Папааа! — протянул Кирюша и, не раздумывая, рванулся вперёд.

Оля ахнула:

— Кирилл, осторожно! — но было поздно.

Мальчик подбежал к кровати и буквально вцепился в отца, прижавшись всем телом. Руслан, хоть и боялся, что не удержит, всё же крепко обнял сына, вдыхая запах его волос, ощущая живое тепло.

— Малой… мой родной… — прошептал он, и голос его дрогнул. — Как же я скучал…

Кирюша засмеялся, но глаза у него блестели от слёз:

— А я скучал сильнее! Я даже маме говорил, что мне тебя не хватает. Тебе уже лучше?

— Да, сынок, я ради вас стараюсь и иду на поправку.

Руслан посмотрел на Олю. Она стояла чуть в стороне, будто боялась приблизиться, но в её взгляде не было холода. Там была тень боли и усталости, но и что-то ещё — мягкое, человеческое.

Кирюша достал из рюкзака большой лист бумаги, свернутый в трубочку.

— Пап, смотри, я рисовал!

Он развернул рисунок. На нём был дом — жёлтый, с красной крышей, с цветами у крыльца. Рядом — мама, папа и он сам, все держатся за руки. Над домом большое солнце и в углу огромное сердце.

Руслан не выдержал. Слёзы сами выступили на глазах. Он сжал губы, чтобы не разрыдаться при сыне, но ком в горле душил.

— Это… это мы? — спросил он хрипло.

— Конечно! — гордо сказал Кирюша. — Это наш будующий дом, где мы будем жить все вместе. Я хочу, чтобы ты поскорее вернулся домой. Тебе очень больно, папа?

Оля глубоко вздохнула и отвернулась к окну. Руслан видел, как дрогнули её плечи. Она не плакала, но внутри что-то ломалось.

— Малой… — Руслан прижал рисунок к груди. — Спасибо тебе. Это лучший подарок в моей жизни. Теперь же не больно.

— А мама сказала, что ты ещё болеешь, но потом поправишься, — продолжал Кирюша. — И знаешь, что я хочу? Чтобы ты скорее выздоровел и мы снова поехали в парк. Помнишь, как на колесе обозрения мы были?

Руслан кивнул:

— Помню, как будто вчера.

— А ещё… — Кирюша замялся, посмотрел на маму, потом снова на папу. — Я хочу, чтобы вы с мамой снова были вместе. Я ночью слышал, как мама плакала… и я не хочу, чтобы она плакала. Пап, пообещай, что вы помиритесь. Я хочу снова каждый вечер играть с тобой в настолки, приставку и читать книжки. А еще давай заведем собаку? Мама правда против, но мы ведь уговорим ее, да?

Руслан почувствовал, как сердце сжалось в тиски. В этот момент он готов был встать, пойти, сделать всё что угодно — только чтобы сын не знал боли. Но он понимал: так просто нельзя.

Он взъерошил сыну волосы и сказал:

— Я обещаю тебе, малой, я сделаю всё, чтобы мы снова были семьёй. И с мамой поговорим попозже насчет собаки. Как только я окончательно выздоровлю — мы пойдем с тобой в батутный центр.

Кирюша просиял, будто ему подарили целый мир.

— Правда?

— Правда, — ответил Руслан твёрдо, хотя внутри его разрывало на куски.

Оля не выдержала. Она подошла ближе и осторожно поправила одеяло на Руслане. Их руки на миг соприкоснулись. И он снова ощутил то тепло, без которого жил все эти месяцы.

— Кирилл, — мягко сказала она сыну, — папе нужно отдыхать. Мы уже навестили его, теперь пора домой.

— Ещё пять минут! — взмолился мальчик.

— Пять, и ни секундой больше, — кивнула она.

И эти пять минут стали самыми счастливыми для Руслана за всё время в больнице. Кирюша рассказывал о подготовке к школе, что у него есть новая игрушечная машинка и что бабушка пообещала научить его печь пирожки. Руслан слушал каждое слово, вбирая в себя этот звонкий детский голос, словно лекарство. Ему стало вдруг страшно от того, что он мог больше никогда не услышать сына, не смог бы посмотреть на него и поговорить с ним.

Когда пришло время уходить, Кирюша снова обнял его так крепко, будто боялся отпустить.

— Пап, поправляйся быстрее. Я жду тебя дома.

— Буду стараться, малой. Для тебя.

Оля взяла сына за руку. На прощание она посмотрела на Руслана — взглядом усталым, но уже не ледяным. И тихо сказала:

— Береги себя. Я принесла твои синабоны и салат с мясом.

— Спасибо, Оль.

А Руслан остался лежать с рисунком в руках и ощущением, что ради этих минут он готов жить, бороться и вставать на ноги. Ради Кирюши. Ради Оли. Ради их семьи.

День выписки наступил неожиданно быстро. Руслан даже не верил, что снова сможет покинуть эти белые стены, где каждый скрип дверей и стук каблуков медсестёр стал уже привычным фоном его жизни. Он сидел на кровати, пока врач зачитывал напутственные рекомендации: таблетки утром и вечером, никакой тяжёлой нагрузки, регулярные перевязки и покой. Руслан кивал, а сам только и думал о том, каково будет снова оказаться дома.

— Руслан, ты готов? — спросила Оля, заглянув в палату. Она держала в руках аккуратно сложенные вещи, которые принесла для него.

Руслан усмехнулся:

— Готов? Я мечтал об этом дне.

Кирюша ворвался следом, сияя:

— Папа, ты теперь с нами домой?! Урааа! — он подпрыгнул и чуть не уронил рюкзак.

Руслан протянул руку и потрепал сына по волосам:

— Домой, малой. Но только если будешь помогать мне — я пока ещё не Супермен.

Оля нахмурилась, сложив руки на груди:

— Вот именно. Ты ещё очень слабый, Руслан. Как ты собираешься один справляться?

— Не переживай, — спокойно сказал он. — Родители обещали приезжать каждый день, помогут с едой и хозяйством.

Но она вдруг неожиданно покачала головой:

— Нет. Так не пойдёт. Ты слишком упрямый, и я знаю тебя лучше всех. Пока полностью не восстановишься, будешь жить у нас.

Руслан моргнул. Он даже не сразу понял её слова.

— У вас? — переспросил он.

— У меня и Кирюши, — поправила она. — Там я буду видеть, как ты ешь, как отдыхаешь, и смогу контролировать лекарства. И так будет спокойнее для всех. Твои родители и так каждый день приезжали к тебе в больницу, дай им немного отдохнуть.

Кирюша подпрыгнул от радости, хлопая в ладоши:

— Урааа! Папа будет жить с нами!

Руслан посмотрел на сына — сияющего, без тени сомнений — и потом перевёл взгляд на Олю. В её глазах не было игры. Это решение далось ей непросто, но в нём звучала забота.

— Ты уверена? — тихо спросил он.— Я не хочу, чтобы ты это делала из жалости.

— Уверена, — твёрдо ответила она.— Я буду смотреть и наслаждаться твоими мучениями, если тебе так будет проще.

Руслан засмеялся.

В этот момент в палату вошли родители Руслана. Мама сдерживала слёзы, папа улыбался, как умел — сдержанно, но тепло.

— Мы рады, что ты не будешь один, — сказала мать, обняв Олю. — А мы, конечно, будем приезжать и помогать. Ты же наш сын, Руслан. Но теперь вы должны быть семьёй. Оля нам рассказала, что хочет забрать тебя к себе.

Руслан почувствовал, как в груди что-то дрогнуло. Он вдруг осознал: судьба дала ему второй шанс.

Когда они втроём — он, Оля и Кирюша — вошли в квартиру, Руслан остановился на пороге. Всё было знакомо до боли. Стены, запахи, даже маленькие детали. Здесь, в этой квартире, начинались их отношения. Здесь он впервые остался у Оли на ночь, когда они начали сближаться. И сейчас возвращение казалось не просто шагом домой, а путешествием в прошлое.

Оля, заметив его взгляд, чуть смутилась.

— Проходи, — тихо сказала она. — Я тебе постелю в гостиной. Так будет удобнее, меньше ходить.

Руслан кивнул, опираясь на трость, и шагнул внутрь.

Она постелила ему на диване — аккуратно, с той самой заботой, что он помнил: ровно сложенные подушки, одеяло с лёгким ароматом свежего порошка. Пока она возилась, Кирюша прыгал вокруг и всё время повторял:

— Папа теперь дома, папа теперь дома!

— Кирилл, не мешай, — улыбнулась Оля.

Руслан смотрел на неё и не мог поверить, что она рядом, в его доме. Её движения были такими знакомыми и в то же время чужими — он давно не видел, как она хозяйничает.