Наконец, Люси отвечает, и я говорю: "Слава Богу. Люси, я похожа на пустяковую блудницу?".

Она сидит на своем диване, закусывает попкорном и носит очки. Я так завидую. "Ты снова смотришь много исторических драм BBC?"

"Не в тему. Правда?" Я кручусь и делаю ей хороший удар по заднице.

Она свистит. "Посмотри на эту попку! Ты выглядишь убийственно!"

"Нет. Ты лжешь. Я выгляжу как двуспальная кровать".

"Ты похожа на богиню плодородия".

"Тогда почему я чувствую себя слоном, наряженным для цирка?".

"Потому что в твоем теле постоянно бушуют гормоны. Но клянусь тебе, Джесси, ты прекрасно выглядишь. Дрю уже видел тебя?" В ее глазах появился озорной блеск.

"Нет. Он опаздывает, что совсем не помогает моим нервам. Я могу выглядеть крутой, но я не думаю, что выдержу, если он скажет мне, что я выгляжу отвратительно, и он будет слишком смущен, когда его будут видеть со мной".

На лице Люси появилась медленная ухмылка. "У меня такое чувство, что он заставит тебя почувствовать себя не иначе как прекрасной, когда приедет".

Я прищурилась на экран. "Почему ты так выглядишь?"

"Например?"

"Как будто у тебя изо рта должно торчать канареечное перо?".

Я бросаю последний взгляд в зеркало и пытаюсь запихнуть свое переполненное декольте обратно в платье, но от этого становится еще хуже.

"Нет, остановись, ты их злишь. Они пытаются взбунтоваться, раздуваясь еще больше". Супер. "Просто расслабься, Джесси. Ты великолепна".

По крайней мере, я выгляжу стильно с ног до головы. Мои светлые волосы завиты в мягкие волны в стиле 1920-х годов, которые обрамляют мое лицо, а одна сторона заколота назад. Мой макияж глаз темный и дымчатый, и даже я могу признать, что выгляжу готовой к подиуму. Затем мой взгляд падает на бархатное черное платье и вздувшийся живот.

"Нет. Я приду к тебе. Сделай побольше попкорна".

"Подожди! Джесс..."

Я завершаю звонок, прежде чем Люси успевает запротестовать, и бросаю телефон в свою маленькую сумочку. Я покачиваю своей персиковой попкой, выходя из ванной, готовая оставить за собой дымящийся след. Дрю может вышвырнуть меня из своего дома, если мне наплевать, и эта выходка, которую я запланировала на вечер, уже не стоит того. Честно говоря, я переосмысливала это всю неделю. Все решено - лучше Леви будет будить меня каждое утро, чем Дрю увидит меня в этом платье.

Я открываю дверь ванной комнаты и покидаю стерильное люминесцентное освещение, чтобы шагнуть в теплую роскошь богатства. Боже мой, сейчас я - беременная версия "Красотки". Я чувствую, как меня охватывает ужас, когда взгляды устремляются на меня, когда я пытаюсь грациозно проскользнуть к входным дверям. Я чувствую себя незащищенной и смущенной, когда пытаюсь избежать зрительного контакта с каждым, мимо кого прохожу. Почему они смотрят? Серьезно, кажется, что все смотрят. Мне хочется плакать. Нет, я собираюсь заплакать.

И тут я вижу его.

Через весь зал, на расстоянии целого бального зала, я замечаю Дрю, стоящего прямо у входа. Святой красавчик, Бэтмен. У них в больнице есть дежурные стилисты, которые только и ждут, чтобы превратить врачей в знаменитостей с красной ковровой дорожки в одно мгновение? Конечно, первое, что я замечаю, это волосы Дрю. Они уложены с помощью помады с атласным блеском и развеваются от его лица в удивительно причесанном виде, который каким-то образом идеально соответствует моим собственным ретро-вибрациям. Сначала я думаю, что он Кэри Грант для моей Дорис Дэй. Но потом мой взгляд пробегает по его мускулистому телу, заключенному в облегающий, хорошо скроенный темно-синий, почти черный костюм, который выглядит так сказочно неуместно среди всех этих душных костюмов, и я понимаю, что мы - бунтари на этом мероприятии. Он - Джеймс Дин для моей Мэрилин Монро.

Дрю выглядит высоким, стройным и сильным, непринужденно беседуя с человеком, который остановил его возле двери. Мне кажется, этот человек даже не знает, что такое неуверенность в себе, потому что ему никогда не приходилось ее испытывать. Он - это все, чего хотят все, и все, чего хочу я.

Это официально. Я ухожу отсюда.

Я оглядываюсь вокруг, судорожно пытаясь найти меню или что-то, что я мог бы держать перед своим лицом, но ничего нет. Ничего. Что нужно сделать девушке, чтобы найти высокий папоротник или фикус, за которым можно стоять? Как насчет тяжелой портьеры? Черт бы побрал эти передачи BBC, забивающие мою голову неправдоподобной чепухой. У них всегда есть множество папоротников, которыми можно укрыться.

Когда я снова поднимаю глаза, Дрю уже смотрит на меня. Поймана. Даже отсюда я могу сказать, что он совершенно не обращает внимания на мужчину, который болтает без умолку. Взгляд Дрю сосредоточивается на мне и пробегает от моих волос до пальцев ног - так пристально, что я чувствую его глаза, как будто это его руки.

Мурашки пробегают по моим голым рукам, когда его глаза снова встречаются с моими, и медленная улыбка расплывается по его губам. Его голова покачивается из стороны в сторону, как бы говоря: «Это на тебя похоже". Он прерывает зрительный контакт со мной достаточно надолго, чтобы отстраниться от мужчины рядом с ним, а затем его взгляд возвращается обратно, фиксируясь на мне, пока он идет через бальный зал.

Мое сердце колотится в груди, и я благодарна, что нахожусь в комнате, полной врачей, чтобы они могли реанимировать меня, когда от сексуального взгляда Дрю Маршалла я потеряю сознание.

Когда он подходит ближе, я чувствую, что подаюсь вперед, желая подбежать, обвить его шею руками и провести поцелуями по его чисто выбритой челюсти. Полегче, Джесси. Ты сегодня на задании. Бедный Дрю, он совершенно не замечает ловушки, в которую он неосознанно попадает, ловушки, которую я расставила в тот момент, когда он представил эту идею о том, чтобы я выдавала себя за его девушку. Сегодняшний вечер - это мой шанс сравнять счет после того, как он бросил меня на произвол судьбы перед моим дедушкой (да, я знаю, что дедушка не пришел - подробности, подробности), и я подавлю свои растущие чувства. То, что сегодня он сексуален как грех, и я могу испытывать к нему чувства, а могу и не испытывать, не означает, что я собираюсь отказаться от своих планов. Это значит, что мне нужно удвоить их.

Дрю останавливается прямо передо мной, и я стараюсь, чтобы у меня не подкосились колени. Я никогда в жизни так не нервничала.

"Ты опоздал", - говорю я голосом, который, надеюсь, не выдает моей дрожи.

Дрю потрясает каждое нервное окончание в моем теле, когда его рот складывается в полуулыбку, а его рука поднимается, чтобы слегка провести кончиками пальцев по волнам моих волос, задевая висок и щеку, а затем опускается вниз по всей длине моей руки. Его рука останавливается, чтобы сомкнуться с моей, и инстинктивно мои пальцы смыкаются вокруг его пальцев в собственнической, первобытной хватке, которой я не горжусь. Говорят, первое правило в розничной торговле - убедить покупателя подержать заинтересовавший его предмет, потому что его мозг будет подсознательно считать его своим. Видимо, этот принцип применим и к людям. Дрю теперь чувствует себя моим.

Он наклоняется вперед, его гладкая челюсть касается моего лица, и он шепчет: "Ты абсолютно прекрасна".

Его хриплый, тихий, "только для меня" голос пробивает себе дорогу сквозь мои хрупкие эмоции и разрушает меня в процессе. Дрю отстраняется, но держится ближе к моему лицу, чем мы когда-либо были. Я могу столкнуться его носом со своим. Я чувствую запах его мужского одеколона, вижу черные мушки в его темно-синих глазах, чувствую, как натянулась струна между нашими ртами. Я могу наклониться вперед совсем чуть-чуть, и наши губы соприкоснутся. Они должны соприкоснуться.