Я одной рукой откидываю одеяло, освобождая свой член, и Сиена тихонько ахает от удивления.

— Если ты не хочешь, чтобы медсестра вошла сюда и увидела член твоего мужа, — рычу я, — я предлагаю тебе заняться этим и заставить меня кончить, жена. Ты нужна своему мужу.

— О? — Она приподнимает бровь и прикусывает губу. — Ну…

Она садится на меня верхом и одной рукой задирает платье, обнажая бёдра. Когда она сдвигает трусики в сторону, помещая мой член между своих бёдер, я стону, и этот звук вибрацией отдаётся в моей груди, когда я притягиваю её к себе, чтобы поцеловать. Я пожираю её губы, и вся боль забывается, когда я чувствую её влажное тепло, а её рука ловко скользит по моему члену, подготавливая меня.

— Ты не боишься, что я недостаточно готова? — Дразнит она меня, и я бросаю на неё сердитый взгляд.

— Это ты всегда говоришь, что тебе нужно прямо сейчас. Что ты можешь это выдержать. Докажи это, дикая кошечка. Моя маленькая дикарка. Возьми мой член прямо здесь.

Она поднимает брови, принимая вызов, и опускается на мой член. Стон срывается с моих губ, когда я ощущаю, как она обхватывает меня, такая чертовски плотная, такая горячая, словно влажный шёлк обхватывает мой ноющий член. Мои яйца мгновенно напрягаются, готовые кончить в неё ещё до того, как она полностью опустится на меня.

Мои руки везде, куда я могу дотянуться, несмотря на моё положение, скользят под её платье, чтобы коснуться обнажённой кожи, заставляя её ахнуть и выгнуться навстречу мне. Она пытается позаботиться о моих ранах, но я не хочу осторожности. Я хочу, чтобы она была дикой, отчаянной и моей.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей в губы и притягиваю её к себе, чтобы снова поцеловать. — Я так чертовски сильно тебя люблю. — Я провожу рукой чуть выше того места, где мы соединены, и нахожу её клитор. Она извивается подо мной, её киска сжимается вокруг моего члена, и она тихо стонет.

— Я тоже тебя люблю, — дышит она. — И я... боже мой, я не могу поверить, что мы это делаем, Дамиан.

— А я могу. Вот как сильно я тебя хочу, жена. — Я слегка приподнимаю бёдра, встречаясь с ней, пока она легко и непринуждённо двигается на мне.

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — Спрашивает она, останавливаясь, когда видит, как я слегка морщусь от её движений.

— Я в порядке, — твёрдо говорю я, потому что так и есть. Боль - ничто по сравнению с желанием быть с ней вот так. — Лучше, чем просто хорошо. Идеально.

А потом мы начинаем двигаться вместе, осторожно, но отчаянно, и я растворяюсь в тепле её кожи, в том, как она обнимает меня, прикасается ко мне везде, где только может. Она выбрала меня, выбрала нас, и мы оба боремся друг за друга, за наше будущее. Ничто не сможет нас разлучить, даже пуля, даже я сам.

Я растворяюсь в её взгляде, в ощущении того, что мы так тесно связаны. Мой оргазм стремительно приближается, пока я лихорадочно ласкаю её клитор, и тут кардиомонитор начинает сходить с ума. Равномерное пиканье становится быстрым и беспорядочным, и внезапно раздаётся сигнал тревоги.

— Чёрт, — ахает Сиена и начинает отстраняться, но я крепче сжимаю её бёдра.

— Не останавливайся, — рычу я. Перед глазами всё плывёт от желания и, возможно, от чрезмерной нагрузки на моё травмированное тело. — Не смей останавливаться.

— Но мониторы…

— Мне плевать на эти чёртовы мониторы. Я так чертовски близко, и ты пойдёшь со мной, когда я…

Дверь распахивается, и в палату вбегает медсестра, которая замирает на месте, увидев нас, сплетённых на кровати. Её глаза расширяются, и она издаёт возглас удивления, который в любой другой ситуации показался бы забавным.

— Сэр, вам нужно... Мониторы... Что вы...

— Выйди, — рычу я, не сводя глаз с Сиены и вкладывая в эти слова всю свою властность и угрозу.

Медсестра слегка бледнеет.

— Но сигнализация...

— Выйди. — Я чётко произношу каждое слово голосом, от которого взрослые мужчины писаются от страха. — Я занят со своей женой.

Медсестра выглядит так, будто ей приходится выбирать между выполнением своей работы и спасением собственной жизни. Сигналы тревоги всё ещё звучат, и я уверен, что мы выглядим совершенно нелепо, но мне плевать.

— Кардиомонитор… — снова пытается она.

— Работает отлично, — говорю я, не сводя глаз с женщины надо мной. — У меня учащённое сердцебиение, потому что я занимаюсь любовью со своей женой. А теперь выйди из моей палаты.

Несмотря ни на что: смущение, тревогу, абсурдность ситуации, Сиена начинает смеяться. Этот заразительный звук вырывается откуда-то из глубины её груди, и я чувствую, как мои губы дёргаются от сдерживаемого смеха.

— Ты сумасшедший, — шепчет она, всё ещё хихикая и сидя на моём члене. Он дёргается внутри неё, и она ахает.

Медсестра пятится к двери.

— Я… Я просто выключу сигнализацию, — бормочет она. — Но если что-нибудь случится...

— Ничего не случится, кроме того, что я собираюсь довести свою жену до оргазма, — твёрдо говорю я. — А теперь закрой за собой дверь.

Она подчиняется, практически выбегая из комнаты, и внезапно мы снова остаёмся одни, слышны только звуки нашего дыхания и продолжающийся смех Сиены.

— Не могу поверить, что ты только что это сделал, — говорит она, уткнувшись лицом мне в шею.

— Не могу поверить, что ты смеёшься надо мной, когда я пытаюсь быть романтичным.

— Романтичным? — Она поднимает голову и смотрит на меня, её глаза блестят от смеха. — Ты только что сказал медсестре, чтобы она ушла, потому что ты занят со своей женой, в то время как мы буквально были в процессе…

— Занятия любовь, — заканчиваю я. — Занятием любовью со своей женой. Которая, кстати, до сих пор не дала мне внятного ответа на моё предложение.

Она смотрит на меня снизу вверх с таким выражением, будто не может до конца поверить, что это происходит на самом деле. Честно говоря, я и сам не могу. Но, глядя на неё сейчас, чувствуя исходящую от неё любовь, я с абсолютной уверенностью знаю, что это то, чего я хочу до конца своих дней.

— Да, — просто отвечает она, её руки тянутся к моему лицу, когда она нежно поглаживает меня. — Да, Дамиан.

— Да, что?

— Да, я снова выйду за тебя замуж. Да, я хочу эту церемонию, и платье, и всё остальное. Да, я выбираю тебя, Дамиан Кузнецов, в болезни и здравии, в радости и в горе, пока мы оба живы.

— Блядь. — Я тянусь к ней, притягиваю её к себе для поцелуя и продолжаю ласкать её пальцами между ног, наслаждаясь стонами, которые вырываются из её рта. — Кончи для меня, жена. Кончи для меня, пока я не…

— Я люблю тебя, — шепчет она мне в губы, и внезапно по моему телу пробегает волна удовольствия, поглощая меня, и я кончаю прежде, чем успеваю остановиться. Мой член пульсирует и дёргается внутри неё, и от первого взрывного выброса спермы я громко стону ей в рот. Я чувствую, как она вздрагивает, и слышу её стон, когда она тоже кончает, прижимаясь к моим бёдрам.

Она прерывает поцелуй и, тяжело дыша, смотрит на меня сверху вниз.

— Я люблю тебя, госпожа Кузнецова, — шепчу я, и она улыбается, касаясь своим лбом моего, пока мы лежим, прижавшись друг к другу, на больничной койке.

— Я тоже люблю тебя, господин Кузнецов.

А потом она снова целует меня, и я растворяюсь в ней, в нас, в обещании всего того, что мы построим вместе. Мы вступили в этот брак, будучи чужими людьми, но начинаем его заново как партнёры, которые выбрали друг друга, боролись друг за друга и победили.

Перед нами простирается будущее, полное возможностей, надежд и любви. И впервые в жизни я вижу перед собой счастье и верю в него.

Я верю в неё.

В нас.

И в нашу вечность.

ЭПИЛОГ

СИЕНА

Три месяца спустя я стою перед зеркалом в полный рост в спальне Валентины и с трудом узнаю женщину, которая смотрит на меня из отражения. Это платье - воплощение всех моих несбывшихся мечтаний. Оно сшито из шёлка цвета слоновой кости, который струится по моим изгибам, как вода. Нежные кружевные рукава заставляют меня чувствовать себя принцессой, а шлейф стелется позади меня мягкой шёлковой волной, не слишком драматичной, но всё же элегантной. Валентина помогла мне с выбором, и за последние три месяца мы сблизились сильнее, чем я могла надеяться. Теперь мы близкие подруги, и я благодарна судьбе за то, что, встретив Дамиана, я встретила и её.