У меня перехватывает горло, я не могу поверить своим ушам. Как такое возможно? Как она может смотреть на меня, на то, кто я такой, что я сделал и не бояться?

— Тебе следует бояться меня, — шепчу я, потому что это правда. Я убийца, человек, который забрал больше жизней, чем я могу сосчитать. Я должен пугать её.

— Почему? Потому что ты можешь причинить мне боль? — Она качает головой, мягко улыбаясь. — Ты этого не сделаешь. Я знаю, что ты этого не сделаешь. Ты скорее умрёшь, чем причинишь боль мне или Адаму. Ты обращался со мной так, словно я сделана из стекла, с того самого момента, как впервые прикоснулся ко мне, потому что боялся, что можешь причинить мне хоть какой-то вред. Я никогда не буду бояться тебя, Дамиан.

Уверенность в её голосе убивает меня. Она видит во мне то, чего я не вижу. И, возможно… возможно, она права. Может быть, я был настолько сосредоточен на том, кто я есть, что не видел, кем я могу быть.

— Сиена…

— Я люблю тебя, — шепчет она, прерывая меня словами, которые бьют меня под дых. — Я люблю тебя всего: и за нежность, и за жестокость, и за всё, что между ними. Я люблю тебя и хочу этого брака. Я хочу нас. Но только если ты тоже будешь бороться за это.

Я смотрю на неё, на эту невероятную женщину, которая каким-то образом видит во мне что-то достойное любви. Слова, которые я так боялся произнести, жмут мне горло, но они кажутся слишком важными, слишком значимыми.

— Я не знаю, как это сделать, — признаюсь я хриплым от волнения голосом. — Я не знаю, как стать тем, кто тебе нужен. Я не знаю, как сказать правильные слова.

— Ты уже тот, кто мне нужен, — говорит она мне с такой уверенностью, что я почти верю ей. — Тебе просто нужно перестать убегать от этого.

— Я не очень хорош в… чувствах. В разговорах об этом. — Это ещё мягко сказано. Всю свою сознательную жизнь я избегал всего, что напоминало эмоциональную уязвимость.

Несмотря ни на что, она улыбается.

— Я заметила. Но тебе не нужно быть идеальным, Дамиан. — Нужно просто быть готовым попробовать.

Быть готовым попробовать. Я так долго убеждал себя, что у меня этого не может быть, что я этого не заслуживаю, что даже не рассматривал возможность просто... попробовать.

Медленно, осторожно я поднимаю свободную руку и обхватываю её лицо. Её кожа такая мягкая под моей ладонью, и я провожу большим пальцем по её скуле, стирая слезу, которая скатилась по её щеке.

— Я люблю тебя, — тихо говорю я, и эти слова кажутся мне глотком воздуха, который я сдерживал, словно я наконец-то могу вдохнуть полной грудью, произнеся их вслух. — Боже, помоги мне, я так сильно тебя люблю, что мне становится страшно. — Я слышу, как сильно бьётся моё сердце, а аппарат пикает всё быстрее. — Но это так, Сиена. Я люблю тебя.

На её лице расцветает сияющая и прекрасная улыбка.

— Хорошо, что я тоже люблю тебя, да?

— Я был не прав, — продолжаю я, и слова даются мне легче. Я был не прав, когда ушёл от тебя. Я был не прав, когда думал, что могу просто… отключить это. Отключиться от тебя.

— Тебе не удастся так легко от меня избавиться, — дразнит она, но в её голосе слышны слёзы. Она прикусывает губу, не сводя с меня глаз.

— Я не хочу от тебя избавляться, — яростно говорю я, вкладывая в эти слова всю душу. — Я никогда не хотел от тебя избавиться. Я просто... Я так боялся всё испортить. Боялся причинить тебе боль.

— Единственный способ причинить мне боль, это уйти. — Сиена с трудом сглатывает и протягивает руку, чтобы коснуться моей. — Отказаться от нас.

— Я не откажусь, — обещаю я и чувствую, как внутри меня что-то меняется, как что-то, что было заперто на долгие годы, наконец вырывается на свободу. — Я обещаю тебе, Сиена. Я больше не уйду от тебя. От нас.

Я вижу, как что-то дрогнуло в выражении её лица, проблеск страха, заставляющий её поверить в то, что я говорю.

— Ты серьёзно? — Дрожащим голосом шепчет она.

— Я серьёзно. — Я запускаю руку в её волосы, запутываясь пальцами в шелковистых прядях. — Мне надоело бегать.

— Хорошо, — шепчет она. — Потому что всё, чего я хочу, это чтобы мы были счастливы. Вместе.

— Я сейчас счастлив, — шепчу я, всё ещё поглаживая её по щеке, и удивляюсь тому, насколько это правда.

Она наклоняется и целует меня нежно и ласково, и я чувствую соль от её слёз, смешанную со сладким вкусом её губ. Мне кажется, я не могу дышать. Я думал, что больше никогда её не поцелую, что больше никогда не почувствую её прикосновений, а теперь… теперь она хочет, чтобы это длилось вечно. Теперь я признаюсь, что тоже хочу, чтобы это было навсегда. В это всё ещё трудно поверить.

Когда мы отстраняемся друг от друга, я вижу, как у неё перехватывает дыхание.

— Выходи за меня, — внезапно говорю я, и слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.

Она растерянно моргает.

— Мы уже женаты.

— Нет, я имею в виду, выходи за меня по-настоящему. Не потому, что ты должна, не потому, что это единственный способ обеспечить твою безопасность. Выходи за меня, потому что ты этого хочешь. Потому что ты сама этого хочешь. — Я провожу большим пальцем по её нижней губе, слегка надавливая, и вижу, как у неё снова перехватывает дыхание. — Выходи за меня по-настоящему, с платьем, цветами и всем тем дерьмом, которого ты заслуживаешь.

Её глаза снова наполняются слезами, но это другие слёзы. Это слёзы счастья. Я вижу разницу в том, как она улыбается, как она тянется к моим прикосновениям.

— Дамиан, мне не нужно…

— Я знаю, — твёрдо говорю я ей. — Но ты этого заслуживаешь. И я знаю, что не должен говорить тебе, чего ты заслуживаешь, но на этот раз я уверен, что прав.

— Ты делаешь мне предложение на больничной койке? — Спрашивает она, и я слышу смех в её голосе.

— Это проблема?

— Нет, — говорит она, смеясь и вытирая слёзы. — Всё хорошо. Действительно хорошо.

— Так это значит «да»?

Вместо ответа она снова целует меня, на этот раз более страстно, и я чувствую её ответ в том, как её губы двигаются навстречу моим, в том, как её пальцы сжимают мои волосы. Несмотря на мои травмы, несмотря на трубки и провода вокруг нас, меня охватывает жар.

— Сиена, — выдыхаю я у её губ, и от желания мой голос становится хриплым. Каким-то чудом, несмотря на боль и бесчисленные лекарства, которыми меня, вероятно, накачали, я чувствую, как мой член мгновенно твердеет, как и всегда, когда я думаю о ней.

Моя рука скользит вниз и обхватывает её за талию, и, несмотря на огонь в моей груди, несмотря на всё, что пытается нас разлучить, я хочу, чтобы она была ближе. От облегчения, что она здесь, что она любит меня, что у нас всё получится, у меня кружится голова от желания.

— Ты нужна мне, — рычу я, и мой голос звучит грубо от отчаяния. — Мне нужно чувствовать тебя, знать, что это по-настоящему.

— Дамиан, тебе больно…

— Мне всё равно. — Я сжимаю её крепче и начинаю притягивать к себе. — Я чуть не умер, думая, что больше никогда не смогу прикоснуться к тебе. Мне это нужно. Ты мне нужна.

Она должна быть ответственной, должна напоминать мне о моих травмах и о том, что мы в больнице. Но что-то в моём голосе, в моих глазах, должно быть, убеждает её или, может быть, она просто хочет меня так же сильно, как я хочу её, потому что она позволяет мне притянуть её к себе на узкую больничную койку.

Это неловко и неудобно, и я вижу, что она старается не задеть мои бинты и капельницу в руке, но в тот момент, когда она прижимается ко мне, в моей груди, которая была напряжена всю ночь, что-то успокаивается.

— Тебе лучше? — Тихо спрашивает она.

— Намного. — Я крепче обнимаю её и целую в макушку. — Но я хочу большего.

— Дамиан…

— Ты нужна мне, — шепчу я, уткнувшись в её волосы и вдыхая её аромат. — Прямо сейчас. В этой постели. Позволь мне показать тебе, как сильно я тебя люблю.

Я чувствую, как она вздрагивает, и знаю, что она раздумывает. Мой член твёрд как камень и пульсирует от желания, и я притягиваю её ближе, побуждая оседлать меня. Я знаю, что это безумие. Мы в больнице, чёрт возьми. В меня стреляли меньше двенадцати часов назад. Но есть что-то такое в том, что я почти потерял её, в том, что я, наконец, признался в своих чувствах, что заставляет все рациональные мысли исчезнуть.