Я не хотел её. Я на самом деле не хотел и ту женщину из бара, с которой я в последний раз пошёл домой, я просто был возбуждён, напряжён и хотел разрядки не с помощью кулака. Но прямо сейчас я хочу кое-кого конкретного.

Она ждёт меня в конце коридора, уязвимая и не желающая говорить «нет». Моя жена…

Я не могу избавиться от фантазии, которая возникает у меня в голове. Сиена на коленях, её пухлые губы приоткрыты, пока она пытается взять мой член в рот. Её роскошные рыжевато-русые волосы намотаны на мои руки, пока я погружаю член всё глубже, в самое горло. Как же приятно было бы ощутить тепло, влагу и тесноту вокруг моего ноющего члена.

Я закрываю глаза и стону, моя рука движется быстрее, пока я опираюсь на стену душевой кабины. Фантазия тут же меняется. Теперь я не вижу ничего, кроме Сиены, которая наклонилась передо мной, упираясь в ту же стену, а остальная часть её тела обнажена и мокра. Я могу представить, как изящно изгибается её попка под этими короткими шортами, как её кожа приобретает золотистый оттенок, а по телу рассыпаются веснушки. Я могу представить нежно-розовые складочки между её бёдер, как приятно было бы войти в неё, почувствовать, как она принимает слишком большой для её стройной фигуры член, какой тугой она будет…

Я бы довёл её до оргазма. Я бы заставил её кричать от удовольствия. Я бы довёл её до оргазма языком, прежде чем трахнуть, а потом играл бы с её клитором, пока жёстко имел её. Между нами не было бы ничего, кроме кожи, когда я снова и снова погружался бы в её мягкую, влажную киску, заставляя её принимать каждый сантиметр, пока она не выкрикнула бы моё имя, а я не наполнил бы её своей спермой, так что она вся истекала бы ею...

Эта мысль, образ моей спермы, жемчужно-белой между нежными розовыми складками Сиены, стекающей по её бёдрам, пока она, задыхаясь, приходит в себя после сокрушительного оргазма, мысль о том, как она сжимается вокруг моего члена, когда я кончаю в неё… всё это толкает меня за грань. Я стону сквозь стиснутые зубы, сжимая свой член, который пульсирует почти болезненно, и выстреливаю струёй за струёй густой горячей спермы на плитку в душе.

Это длится дольше, чем обычно, оргазм настолько сильный и бурный, что у меня перехватывает дыхание. Я облокачиваюсь на стену, провожу рукой по члену, выдавливая остатки спермы из набухшего, ноющего органа, и пытаюсь отдышаться.

Что со мной не так, чёрт возьми?

После этого меня накрывает чувство вины, с которым я не очень хорошо знаком. Она стала моей женой меньше четырёх часов назад, а я уже схожу с ума. Даже если бы я смог преодолеть все свои возражения против того, чтобы переспать с ней, она слишком молода для меня.

То, что у неё есть ребёнок, ничего не меняет. Ей не может быть больше двадцати двух. Возможно, она даже не достигла совершеннолетия, чтобы легально употреблять алкоголь. В тридцать восемь лет я не должен дважды смотреть на женщину её возраста. Определенно, не на ту, над которой я имею такую власть. Я прижимаюсь лбом к кафелю в душе, отпускаю свой член, когда он размягчается, и тяжело дышу, пытаясь вернуть контроль над проклятыми мыслями в своей голове.

Сиена - моя жена. Но она не моя. Не в этом смысле... и никогда не будет моей.

Мне нужно держать руки подальше от неё, а мысли в чистоте, и если они снова улетят в мир фантазий, мне нужно будет это пресечь. Если мне придётся дрочить по два раза в день, чтобы держать себя в руках, я так и сделаю, но это не должно повториться.

Я не могу хотеть её так. Я не должен.

Я снова умываюсь, тщательно промываю волосы, пока на них не остаётся ни капли крови или пороха, а затем выключаю воду, беру полотенце и оборачиваю его вокруг талии. Взглянув в зеркало, я понимаю, что выгляжу ужасно: под глазами тёмные круги, вокруг рта напряжённые морщины. Мне нужно чертовски много спать.

Но я всё ещё чувствую, как адреналин бурлит в моих венах, и осознание того, что Сиена где-то рядом, не помогает.

Я выхожу из ванной и направляюсь к тележке с напитками в углу комнаты, где рядом с кожаным креслом у меня припрятан алкоголь. С другой стороны у стены стоит книжная полка, а на стене напротив висит телевизор. Это уютный, расслабляющий уголок, где я могу уединиться, когда мне это нужно. Я наливаю себе виски на два пальца, опускаюсь в кресло и опрокидываю стакан, а затем наливаю ещё два. Это обжигает до глубины души, но помогает мне выбросить из головы всё, кроме моей несносной жены.

Я не могу забыть выражение её лица. Она ожидала, что я возьму её. Использую её, чтобы превратить её в товар, чтобы использовать ту власть, которую я имею над ней. И, несмотря на отвращение, которое я испытываю при этой мысли, мой предательский член снова поднимается, напрягаясь при мысли о том, чтобы сделать именно это.

Я опрокидываю в себя бурбон, срываю с себя полотенце и во второй раз за двадцать минут обхватываю рукой свой и без того твёрдый как камень член. У меня никогда не было длительного рефрактерного периода, но я не могу вспомнить, когда в последний раз был в таком состоянии. Я возбуждён так, словно не кончал несколько недель, мой член напряжен и пульсирует, и я стону, поглаживая его и потягивая виски, пока приближаюсь ко второму оргазму. И снова я не могу избавиться от фантазии о Сиене, о том, как она садится ко мне на колени, обхватывает меня ногами, а я опускаю её на свой член и трахаю её в перерывах между глотками алкоголя.

Образ того, как она наклоняется, чтобы поцеловать меня своим пухлым ртом, как её язык скользит по моему, пока я выплёвываю алкоголь ей в губы, во второй раз доводит меня до оргазма. Оргазм настигает меня внезапно, я чуть не давлюсь своим напитком, а мой член набухает и пульсирует. Я едва успеваю перекинуть полотенце через колени, чтобы поймать горячие струи спермы, и стону, запрокинув голову и выронив стакан из рук.

Когда последние струи попадают на полотенце, я наливаю себе третью порцию. Я выпиваю её двумя большими глотками, и на меня сразу наваливается усталость.

Я откидываюсь на спинку кресла, и события этого вечера, два оргазма и три стакана виски погружают меня в такой глубокий сон, что я даже не слышу, как стакан падает на пол, выскользнув из моих пальцев.

ДАМИАН

Я не знаю, как долго я проспал, прежде чем крик, словно нож, разрезал утреннюю тишину и разбудил меня так резко, что я вскочил на ноги с пистолетом в руке, ещё не до конца проснувшись. Я моргаю, ко мне постепенно возвращаются чувства, крик затихает, и я понимаю, что он донёсся из коридора. Женский крик, донёсшийся из комнаты Сиены.

Я всё ещё голый, полотенце в какой-то момент упало на пол, пока я спал, и мой утренний стояк вот-вот достигнет полной силы. Я замираю, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь другой звук, который подскажет, что кто-то проник в спальню моей жены, несмотря на усиленные меры безопасности Константина.

Раздаётся ещё один звук, на этот раз гораздо тише, едва различимый. Что-то вроде всхлипа.

Ей снится кошмар.

Я почти дошёл до двери, все ещё на автопилоте, прежде чем полностью пришёл в себя. В доме снова воцарилась тишина, и я опустил руку, держа пистолет наготове, пока обдумывал, что мне делать.

Не ходи в её спальню, предупреждает меня мой логический ум.

Иди к ней в комнату. Убедись, что с ней все в порядке. И затем… Другая часть моего тела, которая сейчас почти полностью возбуждена, подталкивает меня к последнему. Я ругаюсь себе под нос, отступая к кровати, кладу пистолет на тумбочку и опускаюсь на край матраса.

Последнее, что мне нужно сделать, это зайти в комнату Сиены. Хороший муж проверил бы, всё ли с ней в порядке… но это всего лишь кошмар. Ничего реального, ничего смертельного. А если я резко разбужу её, войдя в комнату, это может напугать её сильнее, чем сон.

Я смотрю на часы. Уже почти шесть утра. Сиена, скорее всего, ещё спит… надеюсь, что да. Ей это нужно после прошлой ночи. Но я могу встать и начать свой день. Константин захочет встретиться и обсудить случившееся, а я умираю с голоду.