И дело не только в еде. Я вздрагиваю, почувствовав, как кончик моего члена упирается в пупок. Я снова возбуждён, жажду того, чего не должен желать, и возбуждён сильнее, чем в подростковом возрасте. Что-то в Сиене пробудило во мне что-то: потребность, желание, из-за которых я ненавижу себя за то, как сильно я её хочу. Но доказательство этого факта пульсирует и не даёт мне покоя, и я опускаю руку, откидываюсь на кровать, стискиваю зубы и начинаю поглаживать свой ноющий член. У меня всё болит от того, что я дважды дрочил прошлой ночью без смазки, слишком отчаянно желая кончить, чтобы ждать, и я не утруждаю себя поиском смазки сейчас. Я заслуживаю этого, думаю я, всё быстрее поглаживая свой возбуждённый член, пытаясь выбросить из головы образы стройного обнажённого тела Сиены, подпрыгивающего на нём. Если я не могу перестать думать о своей молодой невинной жене, если я не могу перестать желать её, то я заслуживаю того, чтобы дрочить до изнеможения, думая о ней.

Я кончаю бурно и быстро, забрызгивая напряжённые мышцы живота полосами спермы. Я стону сквозь зубы, представляя, как мои пальцы погружаются в мягкую плоть Сиены, как она наклоняется и скачет на мне задом наперёд, пока я сжимаю её ягодицы. Я представляю, как вытаскиваю член, покрывая её спину своей спермой, и моя голова откидывается на подушку, пока я пытаюсь отдышаться. Мои мышцы вибрируют от силы оргазма.

Я уже давно так сильно не кончал. Уж точно не от того, что я себя поглаживаю. Это, блин, проблема.

Двадцать минут спустя я принял душ, снова оделся и вышел из своей спальни. Я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь от комнаты Сиены к лестнице, ведущей на кухню, где, как я знаю, меня будет ждать завтрак. Мысль о еде и возвращении к привычному распорядку дня немного снимает напряжение с моих плеч, пока я спускаюсь по мраморной лестнице на кухню.

Я никогда не ем в столовой, если только Константин по какой-то причине не приглашает меня туда. На мой вкус, там слишком вычурно и официально, и я предпочитаю сидеть за маленьким столом для персонала на кухне, где миссис Хорват может положить мне еду прямо с плиты, и я могу немного отдохнуть перед тем, как начнутся стрессовые ситуации дня. Когда я захожу, она уже там, и меня ждёт тарелка с едой. На тарелке возвышается стопка блинчиков с черникой, политых маслом и сиропом, несколько сосисок и горка яиц, покрытых чем-то похожим на острый сыр чеддер. Меня также ждут стакан апельсинового сока и чашка горячего кофе. Я опускаюсь на стул и бросаю на неё благодарный взгляд, беря в руки вилку.

— Доброе утро, Дамиан. — Она бросает на меня взгляд, выкладывая на тарелку яйцо пашот и аккуратно кладя его на тост, уже покрытый копчёным лососем. Вероятно, это завтрак Константина. — Хорошо спалось?

— Достаточно хорошо, — ворчу я, прожёвывая яйцо. — Были какие-то проблемы с нашими гостями?

— Насколько мне известно, нет. — Она смотрит на меня. — Ты собираешься объяснить, откуда у тебя жена?

— Не сейчас. — Я откусываю кусочек сосиски и на мгновение закрываю глаза. Она горячая, хрустит, когда я вгрызаюсь в неё зубами, и невероятно вкусная. — Мне скоро придётся отчитываться перед начальством.

— Ну, я всего лишь домработница. — Она упирает руки в бока и прищуривается, глядя на меня. — Но всё это очень необычно для тебя, Дамиан.

— Я в курсе. — Я снова переключаю внимание на еду, и миссис Хорват, поняв, что больше от меня ничего не добьётся, хватает остальные тарелки с завтраком и спешит из кухни, чтобы передать их обслуживающему персоналу.

Я жадно поглощаю еду, запиваю её кофе и наливаю себе вторую чашку, чтобы взбодриться перед днём, когда я проспал меньше обычного. Когда миссис Хорват возвращается, я бросаю на неё взгляд.

— Когда они проснутся, позаботься о том, чтобы у них было всё необходимое, — твёрдо говорю я ей. — Сиена - моя жена, и мальчик тоже под моей защитой. Если я ей понадоблюсь, пусть кто-нибудь придёт и найдёт меня. И проследи, чтобы никто её не беспокоил. Если кто-то попытается, должно быть ясно, что она моя жена и будут последствия.

— Конечно, — кивает миссис Хорват. — Это… на постоянной основе? — Она с любопытством смотрит на меня, и я резко выдыхаю.

— Я не знаю, — честно признаюсь я, и она поднимает брови, но благоразумно возвращается к завтраку. У меня больше нет для неё ответов, и мне не хочется продолжать этот разговор. У нас будет много времени для разговоров, когда я вскоре поговорю с Константином.

Я заканчиваю завтракать как раз вовремя, чтобы получить сообщение от Константина, в котором он просит меня встретиться с ним в его кабинете. Я отодвигаю стул, снова благодарю миссис Хорват за завтрак и направляюсь по коридорам в кабинет на первом этаже особняка. Из окон открывается великолепный вид на воду, сегодня они открыты, чтобы впустить тёплый солёный морской бриз. Константин уже сидит за своим столом, потягивает кофе и просматривает отчёты. Он поднимает взгляд, как только я вхожу, и его лицо становится напряжённым.

— Что произошло прошлой ночью? — Резко спрашивает он, когда я опускаюсь в одно из кожаных кресел перед столом. — Рассказывай.

Я начинаю с самого начала, с того момента, как мы получили наводку и я собрал несколько человек, чтобы разобраться с проблемой.

— Рейд прошёл довольно просто, — говорю я ему. — С нашей стороны всего пара раненых, без жертв. На их стороне много мертвецов. Вышибала, который был заодно с Джованни, мёртв. Казнён. Остальные члены банды, все до единого, мертвы.

Константин стискивает зубы.

— Банда не была мафией. Им не нужно было умирать.

— Они были достаточно преданы мафии, чтобы выполнять для них сомнительную работу, участвовать в торговле людьми. Деньги переходили из рук в руки. Они были бы обузой, Константин.

— Я так не поступаю. — Его лицо мрачнеет. — Ты должен был оставить их в живых, Дамиан.

— Это была перестрелка. — Я наклоняюсь вперёд. — Все твои люди живы, потому что мы зачистили здание. Несомненно, кому-то из людей Руссо удалось сбежать, но мы убили всех, кого видели. Так мы посылаем сигнал.

Он с такой силой хлопает руками по столу, что я едва не вздрагиваю.

— Так посылал сигнал мой отец, — резко говорит он. — Но не я. Мы не убиваем невинных, Дамиан.

Меня это бесит.

— Они не были невинными. Единственная невинная, которую я нашёл там живой, это…

Константин хмурится.

— Я слышал, что прошлой ночью в особняк пришли женщина и ребёнок. Что, чёрт возьми, происходит? Она из банды торговцев людьми?

Я резко вздыхаю.

— Прошлой ночью из клуба похитили трёх женщин. Две из них были застрелены в перестрелке… не нами, быстро добавляю я. — Побочный ущерб с другой стороны. Третью девушку я нашёл, когда мы зачищали одну из комнат, где они снимали. Я вывел её живой.

Константин хмурится.

— Они захотят её смерти. Она им мешает… — Его лицо проясняется, когда он складывает всё воедино. — Это та женщина, которую ты привёл сюда прошлой ночью. И у неё есть ребёнок? — Он снова хмурится. — Зачем ты привёл её сюда?

— Я не знал, что у неё есть ребёнок, пока не... — Я делаю паузу, пытаясь придумать, как лучше объяснить. Прошлой ночью всё казалось логичным. Это был лучший, единственный способ всё исправить. Теперь, при свете дня, я думаю о том, как всё это прозвучит, когда я скажу это вслух.

— Я женился на ней, — говорю я наконец, и Константин смотрит на меня так, словно я говорю на другом языке.

— Что? — Наконец спрашивает он, и я провожу рукой по волосам.

— Я женился на ней. Я знал, что русские отправят за ней людей, чтобы убить её и замести следы, надеясь, что больше никто не заговорит и они смогут выкрутиться, как ты и говорил. Если бы она выжила, то могла бы рассказать правду о происходящем любому, кто бы её спросил.

— И ты решил, что лучшим решением будет брак? — Константин смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова. — Обычно ты самый умный из тех, кого я нанимаю, Дамиан, но…

— Я понял, — поднимаю я руки. — Мы только что выбрались из перестрелки. Я вытащил её из того склада, она была в ужасе, брыкалась и царапалась, но всё равно боролась с людьми Руссо, пока мы уходили. Я мог думать только о том, что мне нужен законный способ защитить её и что я не знаю, сколько у нас времени. Я отвёз её прямо в церковь. Я не знал, что у неё есть ребёнок.