Сиена снимает швы, обрабатывает рану антисептиком, а затем берёт марлю и отрезает кусок, достаточно большой, чтобы закрыть рану. Её движения точны и уверенны, и я удивляюсь, как она научилась этому.

— Откуда ты знаешь, как правильно обрабатывать рану? — С любопытством спрашиваю я, и она поднимает на меня взгляд.

— Адам. — Она прикусывает губу и накладывает марлю на рану. — Я, конечно, не зашиваю его, но залечиваю порезы и ссадины. Он ещё совсем маленький, такое случается, и… Работа официанткой и стриптизёршей не предполагает наличие медицинской страховки. — Она резко вдыхает. — И платят за это не так уж много, чтобы можно было заменить каждый порванный или испорченный предмет одежды. Поэтому я научилась шить и чинить всё это. Конечно, кожа - это не ткань, но, думаю, у меня получилось.

Я смотрю на швы, пока она их прикрывает. Они на удивление аккуратные. Останутся шрамы, но это не новость.

— Ты отлично справилась, — говорю я ей и вижу, как на её лице появляется едва заметное выражение гордости, прежде чем она тянется за скотчем.

— Спасибо, — тихо говорит она, и у меня что-то сжимается в груди при мысли о том, как Сиена обрабатывает ссадины и синяки своего сына и чинит его одежду. Она уже много лет заботится о нём, почти без посторонней помощи, а теперь она пытается позаботиться обо мне.

Она закрепляет повязку, нежно касаясь моей кожи, и мне приходится бороться с желанием схватить её руку и не отпускать. Притянуть её ближе, уткнуться лицом ей в шею и вдохнуть её запах, позволить себе этот момент нежности в жизни, которая состояла только из острых углов и насилия.

— Вот, — говорит она, выпрямляясь. — Так должно держаться, пока не начнёт заживать.

А потом она встаёт, оказывается слишком близко ко мне, и меня накрывает волна её аромата: ванили, сандалового дерева и тёплой женской кожи.

— Дамиан. — Моё имя срывается с её губ, как будто она не собиралась его произносить. — Я... — Она медленно вздыхает. — Я рада, что с тобой всё в порядке. Почти… в порядке. Если бы ты не вернулся домой, я бы...

Я машинально протягиваю руку и прижимаю пальцы к её губам. Я не хочу слышать, что она может сказать, в чём может признаться. Я не знаю, смогу ли я это вынести, особенно в этот момент.

Её губы под моими пальцами кажутся мягкими, пухлыми и полными. Я знаю, каково это - ощущать, как эти губы скользят по моему телу, прижимаются и обхватывают мой член. И хотя моё тело пульсирует от боли, а бок горит огнём, моя реакция на прикосновение к ней мгновенна и неизбежна.

Я возбуждаюсь за секунду, желая большего, и когда её язык касается моих пальцев, проводя по огрубевшей коже, меня пронзает жар, не имеющий ничего общего с моими ранами.

Я опускаю руку и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к её губам.

Сиена тихо и удивлённо вздыхает, её губы приоткрываются, она на мгновение прижимается ко мне, её язык скользит по моему, а затем она отстраняется.

— Дамиан, тебе больно…

— Мне не так уж и больно. — Я запускаю руку в её волосы и притягиваю её губы к своим. Достаточно одного прикосновения, чтобы я забыл, почему не должен этого делать, почему должен сказать ей, чтобы она шла в свою комнату, вместо того чтобы провести языком по её нижней губе и заставить её открыть рот.

Одно лишь прикосновение её губ к моим заставляет боль исчезнуть, раствориться в незначительном фоновом шуме. Сиена приоткрывает губы и прижимает руки к моей обнажённой груди, нежно поглаживая кожу кончиками пальцев, и с её губ срывается тихий стон. Она старается не задевать то, что может причинить боль, но я чувствую, как напрягается её тело, как она тихо вздыхает мне в рот, пока нарастает её желание.

Я опускаю руки ей на талию, приподнимаю её и сажаю на край раковины, задирая край её ночной рубашки вверх по бёдрам, страстно желая прикоснуться к ней между ними, почувствовать, насколько она влажная, я знаю, она уже готова для меня. Сиена издаёт тихий протестующий звук, когда я встаю у неё между ног, снова прерывая поцелуй.

— Дамиан, тебе нужно отдохнуть...

— Это моя жена говорит мне, что делать? — Мои пальцы скользят вверх по её бедру, и она тихо всхлипывает.

— Теперь я твоя жена? — Шепчет она с ноткой обиды в голосе. — Когда ты хочешь прикоснуться ко мне, но не…

Она замолкает, когда моя рука скользит к её бёдрам и касается мягкого кружева.

— Что я тебе говорил насчёт того, чтобы носить трусики в моей комнате? — Я рычу, и она откидывается назад, хватаясь руками за край столешницы и недоверчиво глядя на меня.

— Серьёзно, Дамиан? У меня не было времени думать о том, надеты ли на мне трусы, когда ты истекал кровью в коридоре...

Она резко вскрикивает, и её слова обрываются, когда я хватаю её за пояс и с силой тяну, резко отрывая кружево от её бёдер.

— Они мне нравились, — выдыхает она, и я затыкаю ей рот очередным поцелуем, проводя пальцами по её гладкой, влажной киске.

— Я куплю тебе ещё одну пару, как купил эти. — Я погружаю пальцы между её складочек и обнаруживаю, что она уже влажная для меня, как я и знал. Её кожа горячая и скользкая, и я с нетерпением погружаю в неё один палец, прижимая большой палец к её клитору, и снова целую её.

Она растворяется во мне, такая же восприимчивая к моим прикосновениям, как и я к её. Никто и никогда не заставлял её чувствовать то, что делаю я, и это знание распаляет меня с каждым разом всё сильнее. Я знаю, что никто другой не вызывал у неё этих тихих, прерывистых стонов и не заставлял её бёдра выгибаться навстречу его руке. Никто другой не чувствовал, как она истекает влагой, пока её клитор пульсирует под его большим пальцем. Я нажимаю вниз, перекатывая чувствительный бутончик под подушечкой, одновременно вводя палец внутрь и наружу, сжимая его, быстро усиливая её желание. Мой член пульсирует, отчаянно желая получить удовольствие, чтобы заглушить боль, которую я сейчас испытываю, отчаянно нуждаясь в ней, и я ужасно хочу быть внутри неё.

Но я также не хочу причинять ей боль. Я никогда, ни за что не хочу быть причиной её боли.

— Кончи для меня, — выдыхаю я ей в рот, вводя в него второй палец и чувствуя, какой невероятно тугой она все ещё остаётся. — Я не знаю, как долго смогу ждать, чтобы трахнуть тебя, милая. Мне нужно...

— Тогда трахни меня. — Она шепчет это мне в рот, её бёдра извиваются под моей рукой, и этот звук желания почти сводит меня с ума. — Дамиан, трахни меня так, как ты хочешь. Тебе не нужно быть таким осторожным со мной...

— Нужно. — Я тяжело дышу, каждый вдох отдаётся болью в боку, но с ней так хорошо, и я невероятно сильно возбуждён. — Ты такая тугая, Сиена. Я мог бы разорвать тебя пополам, если бы не был осторожен. Я не хочу причинять тебе боль...

— Я смогу это выдержать, — выдыхает она у моих губ, и каждая животная частичка меня хочет поверить ей на слово, насадить её на свой член и трахать, пока я не удовлетворюсь, и я не знаю, сколько времени это займёт, сколько раз мне придётся кончить в неё, прежде чем мне будет достаточно.

Я не уверен, что когда-нибудь смогу насытиться.

Я начинаю понимать, что ещё долго после того, как Сиена уйдёт, я буду жалеть, что отпустил её.

СИЕНА

Каждый раз, когда Дамиан прикасается ко мне, я чувствую, что теряю контроль.

Я задыхаюсь, пока его пальцы работают внутри меня, пытаясь раскрыть меня настолько, чтобы он мог меня трахнуть, и мне хочется, чтобы он просто сделал это. Какая-то извращённая, наполненная адреналином часть меня хочет знать, каково это, когда он просто берёт меня и трахает так, как, я знаю, он хочет.

Но он всегда так осторожен со мной. И, насколько я понимаю, это происходит из-за его заботы, из-за его желания защитить меня от всего, даже от его собственных желаний. Я хочу, чтобы он отпустил себя.

Я хочу быть причиной, по которой он теряет контроль.

Я поднимаю руки и обхватываю его лицо, снова целуя его. Мои бёдра выгибаются, пока его пальцы подводят меня к первому оргазму. Это кажется ещё более важным, когда я знаю, что он не войдёт в меня, пока я не кончу, и что я должна дать ему это, чтобы получить то, чего я действительно хочу. Удовольствие пронзает меня, вибрируя по всей коже, когда Дамиан прикасается ко мне, как будто он всегда точно знал, как это делать, как будто он создан для меня, а я для него.