Может быть, мы созданы друг для друга. Эта мысль проносится у меня в голове, когда меня накрывает первый оргазм, от которого я выгибаюсь, крепко сжимаю руками столешницу и запрокидываю голову, издавая крик. Это так приятно, волна за волной удовольствия, намного сильнее всего, что я когда-либо испытывала, и я не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Дамиан, — шепчу я его имя, пока он продолжает двигать пальцами внутри меня, а его большой палец всё ещё скользит по моей набухшей плоти. — Дамиан, пожалуйста...

— Ты всё ещё слишком тугая, — рычит он, его пальцы ускоряют движение, стремясь довести моё всё ещё содрогающееся тело до оргазма. — Ещё раз, Сиена...

— Нет, пожалуйста, — выдыхаю я, покачивая бёдрами под его рукой. — Я хочу кончить, когда ты будешь внутри меня. Пожалуйста, Дамиан...

— Чёрт, мне нравится, как ты стонешь, когда умоляешь меня трахнуть тебя, дикая кошечка, — рычит он низким и хриплым от желания голосом. — Ещё один раз, и ты получишь своё, милая.

Я протестующе всхлипываю, но моё тело уже напрягается, удовольствие пронзает меня, как оголённый провод, и я трусь о его руку, желая большего, желая его. Обещание получить всё, что я хочу, снова доводит меня до предела, пока он манипулирует моим удовольствием, как будто всегда точно знал, как довести меня до оргазма.

Он единственный, кто когда-либо был на это способен. Единственный, кто когда-либо прикасался ко мне так и заставлял меня чувствовать то, что чувствую я.

Дамиан стонет, чувствуя, как я снова сжимаюсь и трепещу вокруг его руки, как мои бёдра выгибаются и двигаются, а я стону его имя.

— Да, милая, блядь... — ругается он по-русски себе под нос, выжимая из моего тела всё до последней капли, а затем, пока я тяжело дышу и содрогаюсь, его руки хватают меня за бёдра и стаскивают со столешницы.

Он быстро разворачивает меня, наклоняет над раковиной, и я хватаюсь за края столешницы, слыша, как он позади меня расстёгивает молнию.

— Чёрт… Христос, — шипит он, когда я чувствую, как его набухшая головка упирается в моё истекающее влагой лоно. Он произносит эти слова сквозь стиснутые зубы.

Мне это нравится. Мне нравится, как в его голосе звучит желание, когда он прикасается ко мне, когда входит в меня. Мне нравится, как это звучит, будто он не может насытиться мной, будто он умрёт, если не получит меня.

С ним я чувствую себя красивой и желанной. Как богиня, как нечто, чему можно поклоняться, а не то, чем можно пользоваться, и я уверена, что никогда с этим не смирюсь.

Даже после двух оргазмов я чувствую, как моё тело пытается приспособиться к нему. Его бёдра подаются вперёд, медленно погружая его толстый член в моё скользкое лоно, и мои пальцы крепко сжимают края столешницы. Дамиан резко останавливается, тяжело дыша позади меня.

— Я делаю тебе больно, Сиена? — Его голос звучит низким, похотливым рычанием, и мне хочется прижаться к нему бёдрами, принять его всего, больно это будет или нет. Может, он накажет меня, если я это сделаю, шепчет тихий голос в моей голове, и мне совсем не противна эта мысль. Я до сих пор помню, как горела его ладонь на моей заднице, когда он отшлёпал меня за то, что я пришла в его комнату, чтобы подразнить его. Как мне было больно и в то же время возбуждающе, как я извивалась у него на коленях, истекая влагой.

Я хочу большего. Я хочу, чтобы Дамиан был безбашенным, необузданным, настоящим. Я хочу все его грязные желания и хочу, чтобы он знал, что я могу это принять. И что я тоже хочу этого.

— Просто трахни меня, — выдыхаю я, выгибаясь под ним. — Пожалуйста, Дамиан, я больше не могу ждать. Пожалуйста, мне нужен твой член…

Его рука на моём бедре сжимается, а затем разглаживается, скользя по изгибу моей ягодицы, и на мгновение у меня замирает сердце, потому что я думаю, что он отшлёпает меня за такие непристойные слова. Или, может быть, это просто мои фантазии, то, чего я не хотела, пока не встретила Дамиана, пока он не показал мне начало удовольствия, о котором я даже не подозревала.

Вместо этого он просто сжимает мою задницу одной рукой, а набухшая головка его члена проникает в меня, и я ахаю.

— Дамиан… — выдыхаю я его имя, глядя в зеркало, и когда наши взгляды встречаются в отражении, он рычит ругательство на русском.

— Боже, жена, ты заставляешь меня хотеть трахнуть тебя так, что... — Он подаётся бёдрами вперёд, проникая в меня ещё на один толстый дюйм, и я вздрагиваю от удовольствия, пока он постепенно наполняет меня, раскрывая меня для себя, проникая всё глубже.

Мне так хорошо. Я стону и выгибаю спину, когда он входит в меня до упора. Ощущение того, что Дамиан впервые трахает меня сзади, лучше, чем я могла себе представить. Он входит в меня до упора, его подтянутый живот прижимается к изгибу моей ягодицы, и он издаёт тихий стон, покачивается на мне.

— Ты такая восхитительная, — дышит он. — Такая чертовски приятная, когда вот так обхватываешь мой член…

Когда он начинает двигаться, я вскрикиваю от удовольствия и опускаю руку между ног, чтобы потирать клитор, пока он входит в меня. Дамиан стонет, запрокидывая голову, и снова погружается в меня.

— Да, чёрт возьми, милая, поласкай себя для меня. Вот так. Блядь... — Он двигается быстрее, но его толчки по-прежнему мучительно размеренны. Я откидываю волосы на плечо и, постанывая, прижимаюсь к нему, находя наш общий ритм.

Он никогда полностью не теряет контроль. Я выгибаюсь, умоляю и извиваюсь, требуя большего, требуя быстрее, но Дамиан старается не причинить мне боль, осторожно и точно вводя в меня свой толстый член, в то время как напряжённые мышцы его живота сжимаются, и я вижу, как напрягается его челюсть, вижу, как он всё ближе и ближе подходит к собственному оргазму.

— Кончи в меня, — умоляю я, тяжело дыша, приближаясь к очередному оргазму. — Пожалуйста, я сейчас кончу, Дамиан, я хочу, чтобы ты кончил вместе со мной…

— Я сделаю это, жена, — обещает он таким же хриплым голосом, как и мой. — Чёрт, я так близко...

Это доводит меня до предела. Всё моё тело напрягается, я выгибаюсь и извиваюсь под ним, одной рукой хватаюсь за раковину, а другой яростно тру свой клитор. Оргазм накрывает меня в тот момент, когда я чувствую, как Дамиан со стоном снова входит в меня, содрогаясь позади меня, и ощущаю горячие струи его спермы.

Он тяжело дышит, склонившись надо мной, и его рука лежит поверх моей на краю раковины.

— Я думал, что швы порвутся, — бормочет он с улыбкой на губах, и я чувствую, как он выходит из меня, и на мгновение не могу пошевелиться. Я хочу остаться вот так, под ним, чувствуя, как он погружается в меня, и тихо всхлипываю, когда его член покидает моё тело.

Я жду, что он скажет, что заставит меня думать, что это повторится, что он не притворяется, будто всё это ничего не значит, и каждый раз - последний, но он этого не делает. Он просто медленно разворачивает меня, кладёт руки мне на талию, наклоняется и легонько целует меня в макушку.

— Тебе нужно отдохнуть, — тихо бормочет он, и я с трудом сглатываю, чувствуя, как сжимается горло.

Когда ты перестанешь притворяться, что этого не происходит? Хочу спросить я. Но вместо этого я просто смотрю на его рёбра и сжимаю губы.

— Присмотри за этим, — тихо шепчу я, прежде чем спустить ночную рубашку до бёдер. Я чувствую, как его сперма стекает по внутренней стороне бёдер, оставляя на моей коже его метку, и мне хочется, чтобы он признал, что я его, что я принадлежу ему с тех пор, как он притащил меня в ту церковь и заставил произнести эти клятвы.

Я с трудом сглатываю и отворачиваюсь, а Дамиан хватает меня за запястье.

— Сиена... — его голос звучит тихо и напряжённо, и я гадаю, что же он хочет сказать, но сдерживается. — Спасибо, — говорит он наконец, и я киваю, а затем высвобождаю запястье и иду в свою комнату, оставляя его там.

В груди у меня пусто, когда я забираюсь в постель, не желая приводить себя в порядок. Я хочу, чтобы он был на мне, во мне, чтобы всё моё тело пропиталось им. Я хочу, чтобы он увидел, что меня не сломить, что я принадлежу ему и что он может делать со мной всё, что захочет. Что я этого хочу.