Что ж, я один из них, не так ли? Я потратил свою жизнь на то, чтобы превратить себя в нечто жестокое и пугающее. Именно поэтому я могу защитить эту женщину и её ребёнка. Потому что я страшный.

— Дамиан тоже будет там, — осторожно говорит Сиена. — Но он не причинит нам вреда. Он будет оберегать нас.

Адам на мгновение задумывается над этим, затем кивает с лёгкостью, свойственной детскому возрасту.

— Хорошо.

— Я останусь здесь, сзади, с ним, — говорит Сиена, пристёгиваясь и наклоняясь, чтобы закрыть дверцу, и по тону её голоса я понимаю, что она бросает мне вызов, если я попрошу её сделать что-нибудь по-другому. Для меня не имеет значения, где она сидит, поэтому я не беспокоюсь.

Поездка до поместья по предрассветным улицам Майами занимает сорок пять минут. Я выбираю объездной путь, возвращаюсь назад и меняю направление, чтобы убедиться, что за нами никто не следит. В зеркале заднего вида я вижу, как голова Адама начинает клониться, покачивание машины убаюкивает его. Сиена сидит рядом с ним, напряжённая и прямая, её взгляд устремлён в окно на проплывающий мимо город. Небо начинает окрашиваться в тот странный цвет, который появляется перед рассветом, когда оно ещё не посерело, но уже обещает, что скоро станет светлее. Неоновая реклама в городе по-прежнему яркая и мерцает, но на тротуарах стало тише, и единственные люди на улице, это молодёжь, которая веселится до рассвета.

— Что теперь будет? — Тихо спрашивает Сиена, её голос едва слышен из-за шума двигателя. Звук её голоса на мгновение пугает меня.

Я оглядываюсь на неё в зеркало заднего вида.

— Теперь вы останетесь живы. Вы оба.

— А что потом?

У меня нет для неё ответа. По правде говоря, я не знаю, что будет дальше. Я никогда раньше не оказывался в такой ситуации, мне никогда не приходилось задумываться о долгосрочных последствиях защиты человека, который не является членом Братвы. Я поступил опрометчиво, когда привёл её в церковь, и теперь начинаю понимать, насколько всё это запутанно.

Но я не мог её бросить. При мысли о том, что она лежит мёртвая на парковке у своего дома или истекает кровью на грязном ковре в своей квартире, у меня болезненно сжимается сердце. Она молода и невинна, и что бы ни случилось, из-за чего она оказалась в той ситуации, в которой я её нашёл, она этого не заслужила.

Я действовал инстинктивно. И это заставляет меня задуматься, был ли Виктор прав много лет назад. Он говорил, что мы хищники, а не защитники... но моим инстинктивным желанием было защитить эту женщину.

По крайней мере, пока.

Ворота перед поместьем Константина распахиваются, когда мы подъезжаем, охранники узнали машину. Перед нами во всей красе предстаёт поместье: архитектура в испанском стиле, безупречный ландшафтный дизайн и охрана, которая старается быть незаметной большую часть времени, хотя я вижу, как несколько человек перемещаются по территории, словно тени в своей форме. Я оглядываюсь на Сиену в зеркало заднего вида и вижу, как она сидит с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом, разглядывая место, где ей предстоит жить в обозримом будущем.

Я паркую машину перед особняком и поворачиваюсь к ней, протяжно выдыхая.

— Добро пожаловать домой.

СИЕНА

Пока Дамиан проезжает через ворота, которые распахиваются перед нами, я могу думать только о том, как поместье похоже на декорации к фильму. Только на ландшафтный дизайн, чтобы трава оставалась такой зелёной в жару Флориды, уходит, наверное, больше, чем я зарабатываю за год. Я оглядываюсь по сторонам, пока он подъезжает к особняку, пытаясь всё это запомнить, осознать, что в обозримом будущем я буду жить здесь. Я должна чувствовать себя Золушкой, но я в ужасе.

Может быть, если бы дело касалось только меня и мне не нужно было бы беспокоиться об Адаме, я бы чувствовала себя иначе. Но я могу думать только о том, что я не знаю этого человека, что я ничего не знаю о нём или о том, на кого он работает, кроме того, что они участвуют в организованной преступной деятельности, и я только что доверила ему не только свою жизнь, но и жизнь Адама.

Но какой у меня был выбор?

Я смотрю на особняк в испанском стиле, возвышающийся монолитом в предрассветных сумерках, и делаю долгий, прерывистый вдох. Адам снова задремал, прижимая к себе слоника, которого я положила рядом с ним, и его голова склонилась набок. У меня сжимается сердце от эмоций, от желания защитить его, и я прикусываю губу, глядя на то, каким умиротворённым он выглядит, не подозревая, как сильно изменилась наша жизнь.

Хотела бы я снова ощутить ту же невинность, то же доверие к тому, что всё будет хорошо.

Я с трудом сглатываю и снова смотрю на особняк, пока Дамиан глушит двигатель. Контраст с моей тесной квартирой настолько разительный, что это почти смешно. Несколько часов назад я беспокоилась о том, смогу ли я позволить себе продукты на этой неделе. А сейчас я смотрю на особняк, в котором могла бы разместиться половина моего района.

Дамиан поворачивается ко мне.

— Добро пожаловать домой, — говорит он без тени иронии в голосе, и я с трудом сглатываю, кивая.

— Кто-нибудь знает, что мы приехали? — Шепчу я, и он качает головой.

— Нет. Я расскажу Константину утром. Его жена плохо себя чувствовала, так что ты, скорее всего, её не увидишь. Я найду экономку, как только мы войдём, и распоряжусь, чтобы для вас двоих подготовили комнаты.

Комнаты. Раздельные комнаты. Значит, я не буду спать в его постели.

— Я могла бы поселиться в одной комнате с Адамом, — предлагаю я, и Дамиан качает головой.

— Комнаты должны быть смежными. Мы что-нибудь придумаем. — Он открывает дверь, чтобы выйти, и у меня внутри всё сжимается.

Конечно. Может, я и не буду спать с ним в одной комнате, но он всё равно на мне женился. Он будет чего-то ожидать. То, что несовместимо с присутствием ребёнка в одной комнате.

Я заставляю себя забыть историю Кармен. Сейчас об этом думать бесполезно. Но по спине всё равно пробегает холодок страха.

Неужели я променяла необходимость трахаться с пятью жестокими мужчинами на одного? Если это цена, которую я должна заплатить за свою безопасность и безопасность Адама, то я заплачу. Но от одной мысли об этом у меня сводит желудок, страх разливается по венам, и я дрожу, несмотря на тёплую ночь. Я пытаюсь не обращать на это внимания и сосредоточиться на том, чтобы отстегнуть Адама.

— Держись рядом со мной, — предупреждает Дамиан. — Охрана не знает, что ты здесь, поэтому тебе нужно всё время быть со мной, пока я не сообщу Константину о ситуации. Тебе здесь будут рады, но потребуется минута, чтобы все узнали о твоём присутствии.

Я киваю, с трудом сглатывая, и страх, который я испытывала мгновение назад, усиливается. Конечно. Это не просто дом, это штаб-квартира преступной организации. Люди внутри, не просто персонал и члены семьи. Там опасные люди, которые живут по правилам, которых я не понимаю. Охрана ещё более опасного человека. Его прихвостни и солдаты. Это мир, в котором мне не место, в который я попала… нет, меня в него втянули, совершенно против моей воли.

Я стараюсь не разбудить Адама, пока отстёгиваю его ремень безопасности, но его глаза открываются, когда я поднимаю его с детского кресла.

— Где мы, мамочка? — Сонно спрашивает он, моргая и глядя на внушительный фасад особняка.

— Мы здесь поживём какое-то время, малыш, — говорю я ему, устраивая его у себя на бедре и выходя из машины. Краем глаза я вижу, что Дамиан уже взял наши сумки. Как ни странно, меня это удивляет. Я не ожидала, что такой жестокий человек окажется достаточным джентльменом, чтобы нести мои вещи. — Это большой дом, тебе понравится.

— Он огромный, — выдыхает он, и в его глазах вместо страха читается удивление. В его возрасте всё кажется приключением.

Я следую за Дамианом по белым резным ступеням к входной двери из тёмного дерева. Он входит без стука, конечно, он здесь живёт, и я чувствую запах лимона и цветов, когда мы оказываемся в вестибюле с мраморным полом.