Почти неделю мы не разговаривали. Так, обменивались парой предложений, и на этом все. Со Стефаном списывались и созвонилась стабильно. Он меня успокаивал, и немного это помогало, однако потом я снова накручивала себя, потому что не могла избавиться от чувства надвигающейся беды.

Эти дни без Стефана были самыми тяжелыми. Я скучала по нему еще сильнее, чем связь тянула меня к Малеку, с которым мы не виделись с Раута. После той ночи я написала ему, сообщив, что теперь мы будем видеться только в самых экстренных случаях, а обычные вопросы будем решать сообщениями.

Так же я пришла к выводу, что, как только закончу писать эту книгу, мы с Малеком попрощаемся. Я не смогу работать с ним дальше. Я хоть и понимала, что моя карьера может на этом завершится, ведь найти хорошего редактора не так просто, но была готова к риску и проблема.

Истинность могла толкнуть меня на ужасный поступок, а терять Стефана я была не готова. Это то же самое, что потерять свое сердце, которое он собрал по кусочкам. И я скорее умру, чем изменю ему.

Сегодня он сообщил хорошие новости, и это хоть немного обрадовало меня. Я с нетерпением ждала его возвращения и даже улыбнулась, когда по темну ехала домой. Наконец-то. Завтра он вернется. Поездка была не бессмысленной, и, возможно, наш ждало долгое и счастливое будущее.

Брат был дома, когда я вернулась, потому что дверь была открыта. Только света в передней не было, когда я переступила порог. Странный запах… В темноте нащупав ручку, я почувствовала на ней что-то влажное, а потом услышала это — стон… Болезненный.

Сердце мгновенно подскочило к горлу. Трясущейся рукой создав слабый световой шар, я подняла его над головой.

— Ах!

Он сразу же потух, когда я увидела брата, лежавшего на полу в луже собственной крови, а сердце снова забилось быстро и с болью. Вот что это был за запах — кровь… Кое-как я снова создала шар, чтобы убедиться том, что не брежу. Но нет, это была правда. Ксандер, окровавленный, избитый, раненный. Истекающий кровью.

— М-м… — Послышался еще один слабый стон.

Он-то и заставил меня двигаться. На слабых ногах я прошла к брату и упала рядом с ним на колени. Меня трясло. При виде едва живого брата ужас лишил возможности мыслить.

— К-ксан… Ксандер!

На нем не было живого места…

— С-ст…ела…

Ему нужна помощь. После этой мысли я кинулась к сумке, которую выронила у двери, чтобы отыскать устройство. Руки ужасно тряслись, и как назло я находила все, кроме нужного мне артефакта.

— Да где же ты…?

В сумке его не оказалось, тогда я полезла в карманы пальто, и там нашла разряженное устройство. От Ксандера послышался болезненный стон, и я мельком взглянула на него со слезами на глазах. Мне было страшно. Однако я не потеряла способности думать, и была твердо намерена вызвать целителей.

— … эла…

— Сейчас, сейчас, родной!

Грубо выругавшись, я кинулась в коридор и на кухню, где находилось стационарное устройство. Нужный номер вспомнить не смогла, поэтому позвонила на прямую патрулю. На удивление я говорила четко и по делу, и когда мне сообщили, что сейчас на наш адрес отправят бригаду целителей и отряд патруля, я кинулась в ванную комнату за аптечкой.

О Виски вспомнила, когда споткнулась о его лежанку, но задумалась о том, где он, уже когда вколола брату вещество, останавливающее кровь и немного залечивающее глубокие раны.

— Виски! Малыш, иди ко мне!

Оставить брата я не могла, хоть ему и стало немного лучше. Ксандер закашлялся, и я упала на колени рядом с ним.

— Что такое? Что⁉

— Виски… — Его мутные глаза встретились с моими. — Его…забрали.

Он закричал от боли, выгнувшись в пояснице и сморщившись так, словно его резали изнутри. Рана, которую немного исцелила сыворотка, снова разошлась, и кровь потекла так быстро, что уже через несколько секунд пропитала полотенце, которым я ее заткнула.

— Нет, нет, нет, нет, нет… Боги!

Я зарыдала, наблюдая, как еще одна глубокая рана, расположенная с другого бока, открылась. Брат снова лишился сознания и не слышал, как я звала его. С каждой секундой боль в груди росла, но я игнорировала ее, потому что мне было важно только состояние Ксандера. Он не мог умереть…

— Ты не бросишь меня! Ксандер, пожалуйста! Открой глаза!

Кровь не останавливалась. Она текла и текла, и уже скоро в ней были не только мои руки, но и колени, и лицо, и часть одежды. Я кое-как вколола еще одну сыворотку, но она не помогла.

— Ксандер… Боги, пожалуйста… — Я заскулила, зажмурившись.

Руки убирать с ран не смела, хотя мне очень хотелось переложить его голосу к себе на колени, что бы что…? Я просто не хотела его отпускать. Я боялась, что он умрет, потому что я была бесполезна, не могла исцелить его или хоть как-то помощь.

— Будьте вы все прокляты! — Закричала я, посмотрев в потолок.

Впервые в жизни я так разочаровалась в богах. Моя вера в них была слабой, но была, а теперь, когда последнее мое дорогое существо умирало у меня на руках, я не боялась больше их гнева. Он уже сошел на меня весь.

— Ксандер… Я не смогу без тебя… Пожалуйста, пожалуйста… Не оставляй меня. Ты все, что у меня есть.

Из-за хаоса, которым я сейчас была, я не могла слышать его сердце, и если бы не нужно было держать раны закрытыми, прижалась бы щекой к его груди.

— Я люблю тебя, братишка…

Прошло не больше нескольких минут, которые могли стоить брату жизни, и, наконец, я услышала сигнал подъехавшего мобиля целителей. Скоро дверь распахнулась. Теперь хаос, но уже организованный, развернулся вокруг меня. Бесполезная, я была вынуждена отойти, чтобы не мешаться под ногами.

Пока Ксандеру останавливали кровь, чтобы доставить в больницу, я сидела у стены, обняв колени, и плакала. Когда брата погрузили на носилки, ко мне подошла старший целитель и помогла подняться, а затем сопроводила к мобилю, чтобы я могла проехать с ними. Там мне дали успокоительное, но оно не помогло. Мне бы ничего не помогло, кроме живого и улыбающегося брата.

С того момента, как я села в мобиль, время растянулось. На счету была каждая секунда. Целители делали все, что могли, но, казалось, их действия приносят мало пользы.

В больнице Ксандера сразу отправили на операцию, а я была вынуждена остаться в коридоре, где и началась настоящая пытка — ожидание. Надежды боролась с отчаянием и проигрывала. Смотря на свои окровавленные руки, я все больше сомневалась, что с такой потерей крови он выживет.

Устройство начало разрываться от звонков в середине ночи. Я не отвечала. Все так же сидела у стены, даже не помылась и не переоделась, когда мне предложила одна из младших целительниц. Я не могла отойти от двери, за которой находился мой брат.

Слезы не кончались, текли и текли. В груди все так же болезненно ныло, и порой даже дышать было невыносимо. Но я не задумывалась о своем состоянии, все мои мысли были заняты Ксандером.

Братишка… Он не может меня бросить. Я же без него жить не смогу. Он единственная моя семья.

— Стелла!

Я оторвала горящие глаза от двери, которую прожигала взглядом последние несколько часов, и повернула голову влево. Ко мне бежал Малек. Когда он остановился рядом, его глаза расширились от ужаса. Должно быть, выглядела я жутко. Потрепанная, заплаканная, недавно отошедшая от истерики и еще в крови.

— К-ксан… о-он… — Я снова заплакала, закрыв лицо ладонями, на которых уже высохла кровь брата.

Малек опустился на колени рядом и отвел руки от моего лица, после чего крепко обнял меня, и я ухватилась за него, как за последнее, что могло позволить мне не утонуть в горе.

— Я не могу его потерять… Не могу…

— Ты не потеряешь. Все будет хорошо. Его спасут, родная. Вот увидишь.

Я так крепко вцепилась в Малека, что ему точно стало больно, но он ничего не сказал. Шептал мне успокаивающие слова, пока я рыдала у него на груди. В этот момент я была так рада, что он здесь, рядом, как никогда. Его присутствие успокаивало. Но боль в груди не ослабляло…