– Когда за ней придет повозка.

– И когда же?

– Скоро. Долго ждать не придется.

К Йим подошел высокий солдат, чьи доспехи были украшены более тщательно, чем у других мужчин.

– Я капитан Тхак, миледи. Вы будете моей подопечной на некоторое время. Я сожалею, что должен заставить вас пройти еще немного, пока мы не достигнем подходящего места для лагеря. Там мы возведем павильон, где вы сможете с комфортом отдохнуть до прибытия транспорта.

– Куда?

– В Железный дворец, резиденцию вашего сына.

– Возможно, у меня будет дочь, – ответила Йим.

Капитан усмехнулся:

– Нет, нет, миледи. Уже шесть поколений подряд это всегда был сын.

– И не называй меня «миледи»!» – огрызнулась Йим. – Зови меня Кармаматус.

Лицо капитана покраснело.

– Это не подходит, – сказал он отрывистым тоном. Затем он снова стал заботливым. – Не желает ли миледи немного хлеба и сыра перед отъездом? Это солдатская еда, но, возможно, вы плохо ужинали в последнее время.

– Поесть было бы неплохо.

– Тогда я попрошу человека накормить вас.

Пришел солдат с грубым черствым хлебом и куском сыра, таким твердым, что ему понадобился кинжал, чтобы отламывать куски. Он не развязал руки Йим, несмотря на ее обещания вести себя хорошо, но кормил ее, как домашнюю птицу. Йим ела кусочки хлеба и сыра, запивая их глотками медового вина, пока не почувствовала себя сытой. Когда она закончила, солдаты повели ее на северо-запад, пока не дошли до берега крошечной речушки. Там солдаты остановились, и, когда они начали разбивать лагерь, всадник ускакал галопом. Йим почти не сомневалась, что он отправился нести благую весть лорду Бахлу и Святейшему Горму.

Шатер Йим оказался слишком низкой палаткой, чтобы в ней можно было стоять. Внутри на земле было расстелено несколько одеял. Йим пришлось заходить в него, неловко ступая на коленях. Капитан Тхак последовал за ней.

– Ложитесь на спину, миледи.

Когда Йим подчинилась, она увидела, что капитан держит в руках крепкий деревянный прут длиной примерно с вытянутую руку. На обоих концах были железные обручи с петлей на одной стороне и замком на другой. Он схватил одну из лодыжек Йим и запер ее в обруче. Закрепив вторую лодыжку, Йим произнес.

– Так вот как ты обращаешься со своей госпожой. Мне что, мочиться? Я с ребенком и часто делаю воду.

– Этим делом будет заниматься мужчина, – ответил Тхак. – Он будет кормить, одевать и купать тебя. Но не волнуйся, сначала я его ослеплю.

– Какое варварство! – сказала Йим. – Раз уж Лорду Бахлу было угодно показать меня голой, то моя скромность не должна стоить человеку зрения.

Тхак усмехнулся.

– Я был на том ужине. Но тогда ты была всего лишь шлюхой, а не сосудом для наследника. Воля лорда Бахла ясна. Этот человек должен лишиться глаз.

– Я лучше обмочусь.

Тхак позволил себе немного презрения.

– Хорошо, что так, но с тобой будут обращаться как с леди, несмотря ни на что.

Через некоторое время в палатку Йим вошел солдат. На нем не было ни доспехов, ни оружия. Как и опасалась Йим, его голова была обмотана повязкой, окровавленной на глазах. Коснувшись лодыжки Йим, он поклонился в ее сторону.

– Приветствую вас, миледи. Меня зовут Финар. Для меня будет честью служить вам.

Он пошарил руками по палатке, пока не нащупал горшок с кипящей водой. Финар затащил его внутрь и закрыл заслонку.

– Капитан Тхак сказал, что тебе нужно помыться.

Пока Йим ждала, когда ее отвезут в Железный дворец, она вела жизнь в тревожном безделье. Финар всегда был рядом с ней, и она постепенно привыкла к его навязчивому присутствию. Мужчина редко говорил и был настолько угрюм, насколько это можно было ожидать от человека, ослепленного для того, чтобы ловить женскую мочу. Солдаты где-то нашли для Йим одежду получше, и она носила чистую смену, хорошо сшитую и почти новую. Обедала она самой лучшей едой, которую могли достать мужчины. В основном это была простая еда, но обильная и значительно превосходящая сырую зайчатину и мускусную капусту. Она ела с руки Финара, поскольку ее запястья всегда были связаны за спиной.

Йим чувствовала, что ее существование похоже на жизнь ягненка, которого откармливают для пиршества. Все ее балование было не просто так. Несмотря на учтивое обращение, Йим не питала иллюзий, что ее ценят, она была лишь сосудом для чего-то, что было. Именно поэтому ее держали на привязи днем и ночью, чтобы она не могла сделать ничего, что могло бы поставить под угрозу драгоценного наследника Бахла. А когда я его рожу, что будет потом? Йим посмотрела на свой растущий живот. Ей не придется долго ждать, чтобы узнать это.

***

Торопливость всадника сначала насторожила Хонуса. Хорошие солдаты берегут своих скакунов, подгоняя их только в случае необходимости, а Железные гвардейцы были хорошими солдатами. Соответственно, любопытство Хонуса разгорелось, но он не стал делать поспешных выводов. Вместо этого он продолжил наблюдать за крепостью. Всадник мог предупреждать о наступлении врага, скором прибытии свежих войск или пленении Йим. Реакция лорда Бахла была бы показательна.

Всадник прибыл поздно вечером, и весь остаток дня Хонус не заметил ничего необычного. Лишь на следующее утро из крепости выехала повозка. Она выглядела как повозка с припасами, которую переделали, установив над ней палатку. По тому, с какой легкостью две лошади тянули повозку, Хонус понял, что она не была тяжело нагружена. Несмотря на кажущееся отсутствие груза, повозка хорошо охранялась. За ней маршировали два десятка пеших солдат. Впереди шел конный проводник в сопровождении двух конных офицеров. Судя по золоченым доспехам одного из офицеров, Хонус решил, что тот, скорее всего, генерал. Однако самым важным показалось присутствие в отряде священника.

Хонус никогда раньше не видел священника, но он казался важной персоной. Он ехал на великолепном черном коне, его черные одеяния и плащ казались богато сшитыми даже на расстоянии, а железный кулон Пожирателя висел на замысловатой золотой цепи. То, что священник был включен в компанию, заставило Хонуса сделать вывод, что ее цель не военная. Повозка и сопровождающие ее войска направились на восток, в противоположную сторону от Железного дворца. Может, Йим попала в плен? – задался вопросом Хонус. А повозка предназначена для нее?

Хонус колебался, стоит ли ему проследить за повозкой или продолжить наблюдение за крепостью. У него было мало фактов, чтобы принять решение. Все, что он знал наверняка, – это то, что повозка отъехала в сопровождении войск и священника. Размышляя о том, что это означает, Хонус опасался, что, нарушив вахту, он может пропустить то, чего ждал всю зиму, – знак о местонахождении Йим. Впрочем, не исключено, что он только что стал свидетелем этого знака, и бездействие обречет Йим на гибель. Если повозка предназначалась ей, у него не было никакой уверенности, что она вернется в крепость.

Когда наступил вечер, Хонус еще не решил, что делать. Хотя следы повозки было легко обнаружить на опустевшем от военных действий ландшафте, он понимал, что не должен откладывать решение надолго. Хонус размышлял над этим вопросом, пока проделывал долгий путь, чтобы позаботиться о своей украденной лошади. Он поставил коня в заброшенной усадьбе за болотом. Это строение представляло собой не более чем четыре неполных стены, заросшие лианами. Хонус посещал его только под покровом темноты, и добрался до него чуть позже полуночи.

Хонус подходил к строению с осторожностью, ведь он не знал, раскрыт ли его секрет. Добравшись до развалин, он заглянул в пустое окно, чтобы проверить внутреннее убранство, прежде чем войти внутрь. Кто-то стоял перед импровизированным стойлом. Хонус едва мог различить его фигуру в темноте. Он скрылся из виду и подкрался к другому окну, чтобы рассмотреть его поближе.

Хонус медленно продвигался вперед, не издавая ни звука, но когда он поднял голову, фигура уже приблизилась на расстояние нескольких шагов к тому месту, где он стоял. Перед ним стояла темноволосая женщина с такими же темными глазами. Хонус крикнул «Йим» голосом, выражающим тревогу: она была забрызгана кровью с головы до босых ног. Из-за этого ее белое платье казалось темным.